Дом стрелы - Мейсон Альфред (е книги txt) 📗

Мистер Хэзлитт увидел в окне мальчика, разносившего телеграммы, который перешел площадь и неуверенно остановился на тротуаре внизу.

– По-моему, нам телеграмма, – промолвил пожилой адвокат тоном человека, испытывающего затруднения и надеящегося, что вмешательство извне поможет с ними справиться.

Джим быстро повернулся. Мальчик все еще стоял на тротуаре, изучая номера домов.

– Нужно прикрепить к двери табличку, – сказал он, изнывая от нетерпения.

Брови мистера Хэзлитта взлетели вверх, почти касаясь седой шевелюры. Он тоже был встревожен обвинением Ваберского, но предложение партнера шокировало его, словно святотатство.

– Надеюсь, мой дорогой мальчик, я не из тех упрямых слабоумных стариков, которые отказываются идти в ногу со временем. Как тебе известно, в офисе младших клерков недавно установили телефонный аппарат. По-моему, я сам это предложил. Но медная табличка!.. Предоставим это Харли-стрит. [7] и Саутгемптон-роу [8] Вижу, телеграмма действительно для нас.

Юный вестник в кивере и униформе с красным галуном принял решение и исчез в нижнем холле. Телеграмму при несли наверх, и мистер Хэзлитт вскрыл ее. Несколько секунд он разглядывал текст, потом, без единого слова, но с крайне обеспокоенным выражением лица, передал телеграмму Джиму Фробишеру.

Джим прочитал ее:

Телеграмма выпала из пальцев Джима. Она походила на крик о помощи, звучащий в ночи издалека.

– Я должен отплыть с вечерним пароходом, сэр, – сказал Джим.

– Конечно, – слегка рассеянно отозвался мистер Хэзлитт.

Но энтузиазма Джима хватало на двоих. Картина, созданная его воображением, пробудила в нем рыцарские чувства, как часто бывает с одинокими мужчинами. Эта девушка, Бетти Харлоу… Сколько ей лет? Всего двадцать один! Она относилась к угрозам с гордым равнодушием, свойственным ее полу и возрасту, пока не попалась в ловушку, расставленную вероломным негодяем, и теперь молит о помощи.

– Девушки никогда не замечают сигналов опасности, – сказал он. – Они слепо шагают навстречу катастрофе.

Кто знает, какую цепь ложных улик сфабриковал Борис Ваберский, чтобы накинуть ее в подходящий момент на запястья и лодыжки Бетти Харлоу?

– Мы ведь очень мало знаем об уголовной судебной процедуре даже в нашей стране, – с сожалением добавил Джим.

– К счастью. – не без ехидства отозвался мистер Хэзлитт.

Фирма «Фробишер и Хэзлитт» никогда не представляла своих клиентов в уголовном суде. Правда, небольшой штат сотрудников под руководством старого опытного клерка, размещавшийся на верхнем этаже, словно непрезентабельный родственник в богатом доме, занимался подобными делами, но только для клиентов фирмы в нескольких поколениях и в качестве особой услуги.

– Как бы то ни было, – продолжал мистер Хэзлитт, видя беспокойство Джима, – я не сомневаюсь, мой мальчик, что ты окажешься на высоте положения. Но помни, что в этой истории кроется нечто, чего мы не знаем.

Джим переминался с ноги на ногу. Старик повторял это неоднократно, словно попугай. Джим думал о девушке в Дижоне, и ему казалось, что он слышит ее жалобный крик о помощи. Сейчас она уже ни от чего не отмахивается.

– Это подсказывает здравый смысл, – настаивал мистер Хэзлитт. – К примеру, полиция Бата [10] никогда не стала бы обращаться за помощью в Скотленд-Ярд в подобного рода деле. Для этого им бы требовались твердая уверенность, что преступление имело место, и сомнения в том, кто его совершил. Если полиция Дижона обратилась к этому человеку – Ано… – Он подобрал с пола телеграмму и прочитал ее снова. Его лицо то омрачалось, то прояснялось, как у человека, старающегося поймать ускользающее воспоминание. В конце концов он отказался от попыток. – Тебе, Джим, лучше прихватить с собой оба письма Ваберского, трехтомный роман Энн Апкотт и телеграмму Бетти… – Старик сложил упомянутые бумаги в продолговатый конверт. – Надеюсь, через несколько дней ты вернешься с улыбкой. Хотел бы я видеть нашего Бориса, когда его попросят объяснить эти письма. – Мистер Хэзлитт передал Джиму конверт и позвонил. – Кажется, кому-то не терпится меня видеть? – сказал он вошедшему клерку.

Тот назвал крупного землевладельца, который уже полчаса ждал в приемной, где ему составляли компанию несколько старых книг по юриспруденции в таком же старом застекленном шкафу.

– Теперь можете его впустить, – сказал мистер Хэзлитт, когда Джим удалился в свой кабинет, а когда вошел землевладелец, обратился к нему с упреком: – Почему вы не договорились о встрече?

Но хотя советы, которые он давал клиенту, были четкими и ясными, как и все, которыми славилась фирма, его мысли продолжали играть в прятки с памятью, пытаясь ухватить ее за край юбки, мелькающей и исчезающей вновь.

«Память – женщина, – говорил он себе. – Если я не буду бегать за ней, она прибежит сама».

Но, как и все мужчины, Джереми Хэзлитт не мог не бегать за женщиной. Как только клиент удалился, он написал записку и отправил ее с посыльным, приказав ждать ответа. Посыльный вернулся через час, и мистер Хэзлитт поспешил в кабинет Джима Фробишера.

Джим уже передал свои дела клеркам и запирал ящики стола.

– Я вспомнил, где я слышал фамилию Ано, Джим. Ты знаком с Джулиусом Рикардо? Он один из наших клиентов.

– Да, я его помню, – ответил Фробишер. – Довольно жеманный субъект, живущий на Гроувнор-сквер. [11]

– Он самый. Рикардо – друг Ано и очень этим гордится. Они оба участвовали в расследовании одного скандального преступления – кажется, в Экс-ле-Бене. [12] Рикардо даст тебе рекомендательное письмо к Ано и расскажет о нем кое-что, если ты заедешь на Гроувнор-сквер сегодня в пять.

– Превосходно, – сказал Джим Фробишер.

Он отправился на встречу и был предупрежден, что ему следует ожидать от Ано самого разного отношения – от насмешливого и неприязненного до уважительного и дружеского. Сделав скидку на энтузиазм Рикардо, Джим взял письмо и в ту же ночь пересек Ла-Манш. Во время путешествия ему пришло в голову, что если Ано действительно был такой знаменитостью, то он вряд ли сможет, даже по срочному вызову, немедленно упаковать вещи и отправиться в провинцию. Поэтому Джим прервал путешествие в Париже и утром отправился в здание Сюртэ на Ке-д'Орлож, [13] за Дворцом правосудия.

Он спросил мосье Ано, и дежурный взял его карточку и письмо. Значит, великий человек все еще в Париже, с облегчением подумал Джим. Его проводили в длинный темный коридор, освещенный электрическими лампочками даже солнечным летним утром. Там он провел полчаса среди жандармов и преступников, постепенно теряя веру в себя. Наконец раздался звонок, и к нему подошел полицейский в штатском.

– Сюда, мосье. – Подведя Фробишера к одной из дверей, он открыл ее и шагнул в сторону. Джим расправил плечи и вошел внутрь.

Глава 3

Слуги Удачи

Фробишер оказался в продолговатой комнате. Окна напротив выходили на реку, на другом берегу которой возвышался театр «Шатле». Слева за столом, уставленным аккуратными стопками бумаг, сидел крупный, широкоплечий мужчина. Фробишер смотрел на него, как новичок в дуэлях смотрит на опытного фехтовальщика, с которым ему предстоит драться, удивляясь, что тот мало чем отличается от обычных людей. Ано, казалось, вовсе не замечал Джима, но первые же его слова свидетельствовали, что он не упустил ничего.