Патрик Батлер защищает - Карр Джон Диксон (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
Лихорадочно копаясь в сумочке, она, наконец, отыскала искомое и вскинула руку. Пэм инстинктивно взглянула на маленький круглый предмет, сверкнувший на свету.
Это было кольцо с бриллиантом, подаренное Хью в честь помолвки, которое сначала невеста, а потом жених швырнули в коридоре отеля.
— Если помнишь, — прокричала Элен, — мне его вернул инспектор полиции! Я какое-то время не хотела его надевать, чтобы немножечко наказать Хью. Но поскольку ты заслуживаешь пощечины (разумеется, метафорически), то я как следует накажу тебя, детка. Снова надену па палец кольцо и…
Элен замолчала, сверкая глазами.
Хью в безмолвной ярости широко распахнул дверь.
— Привет, — поздоровался он, видя окостеневшие плечи Пэм и страстно желая оградить ее от любых оскорблений. — Извини, Пэм, — добавил он тем же небрежным тоном, — я долго сидел па чертовой кухне, но больше ждать не мог. Мне надо позвонить Патрику Батлеру, если не возражаешь.
И все время он напряженно следил за Элен — наденет ли она на палец кольцо.
Сообразительная, как всегда, она догадалась об этом. Элен стояла неподвижно, держа сверкающее кольцо в правой руке над безымянным пальцем левой. Криво улыбаясь, она как бы предупреждала, что, несмотря на смиренный вид, не потерпит ни одного упрека ни от кого на свете.
И высокомерно, осторожно, медленно стала надевать кольцо.
Хью тоже слегка улыбнулся, чуть-чуть передернув плечами. Элен это заметила.
Если б она осмелилась сделать то, что задумала, он спокойно вывихнул бы ей палец, а то и запястье. На краю письменного стола лежало тяжелое каменное пресс-папье, которое наверняка вдребезги разнесло бы кольцо, разбило бриллиант, если такое возможно, в любом случае исковеркало и уничтожило символ.
Элен мгновенно побелела, облизнула губы, по-прежнему не отводя взгляда от Хью. Потом опустила глаза, глядя в свою открытую сумочку, и как ни в чем не бывало, как будто никакого кольца не существовало на свете, уронила его туда и тихо, едва слышно щелкнула застежкой.
А в следующую секунду вновь обернулась смеющейся, добродушной, беспечной девушкой, которую, по мнению Хью, он всегда знал.
— Мы с Пэм, — с легким смешком объяснила она, — обсуждали проблемы, в которые вы с Патом Батлером впутали нас вчера вечером. Могу сказать, мы обе сильно на вас разозлились. — Очередной смешок смягчил данное замечание, после чего Элен заговорила серьезно: — Надеюсь, ты самостоятельно выпутаешься из беды, Хью. Ну, я побежала. Остается надеяться, что меня не прихватят патрульные в полицейской машине.
Она кивнула ему, дружелюбно похлопала Пэм по плечу и вышла. Дверь шестиугольной комнаты закрылась. Через некоторое время тихо и плотно захлопнулась и парадная дверь.
Пэм по-прежнему сидела спиной к нему. Он медленно вышел на середину комнаты, попытался прокашляться, а потом прохрипел:
— Пэм…
Она упорно отводила глаза. Наконец с усилием поднялась на ноги, с веселым отчаянием повернулась и радостно воскликнула:
— Привет! Ты… позавтракал?
— Да, спасибо. Очень вкусно. Я…
— Не надо звонить Патрику Батлеру, — поспешно предупредила Пэм. — Я ему уже звякнула. Он обещал все устроить… устроить… О чем это я? А! Папуля… Он жутко бесился. Я угомонила его, и он, больше того, обещал… обещал…
Она запнулась и замолчала.
Хью не сумел сохранить на лице бесстрастное выражение, как ему частенько, но безуспешно хотелось. Он взглянул в глаза девушке, и та правильно поняла его.
— Значит, прошлой ночью в отеле ты притворилась пьяной, чтобы не отвечать на вопросы полиции? Чтобы…
О боже!
Ему следовало бы прикусить язык, произнося такие слова. Он их нечаянно выпалил, думая, будто все знает. И угадал реакцию Пэм по глазам и губам. Даже в этот момент можно было бы поправить дело, немножко соврав, но несокрушимая собачья честность не позволила ему это сделать.
— Да, — кивнул Хью, — я все слышал. До смерти ненавижу вранье. Пусть люди говорят то, что думают, и думают, что говорят. Милая Пэм, я хочу тебе сказать…
— Ты слышал, что я говорила? С начала до конца?
— Конечно. А что тут такого?
Тут, к его ужасу и изумлению, Пэм попятилась. Хью пришел в полное замешательство, не понимая, как вышло, что он любит ее и хочет в этом признаться.
Однако она шарахнулась в панике, наткнулась на кресло, в котором сидела, и чуть не упала. Метнулась за письменный стол, на то место, где прежде сидела Элен, буквально рухнула в вертящееся кресло, отвернулась, глядя на оконные шторы, и прошептала:
— Уходи.
— Пэм!
— Уходи, пожалуйста, — выдавила она тихим дрожащим голосом.
Вот так вот.
Хью повернулся, окинул затуманенным взором чье-то пальто, котелок, лежавшие в мягком кресле справа от двери. Ух ты! Это же его собственное пальто и шляпа. Тут он их бросил прошлой ночью, когда…
Он полез в правый карман и обнаружил там свои перчатки. Они ссохлись, особенно правая, запачканная кровью, однако их можно было надеть.
Хью надел пальто, шляпу, втиснул руки в перчатки. Затем открыл дверь, неплотно прикрыв ее за собой, и направился к парадному. Он вышел в туман и закрыл дверь.
В шестиугольной комнате вдруг раздался громкий крик Пэм:
— Хью! Ты куда?
За закрытой дверью он ее не услышал. Спустился по каменной лестнице па тротуар, огляделся вокруг.
Слева в укромном местечке притулилась машина. Стоял густой туман, но Хью узнал бы ее даже без светившейся, как на такси, желтой таблички «Полиция».
Он подошел прямо к ней и спросил у водителя:
— Наверно, вы меня поджидаете?
Двое мужчин на передних сиденьях, один из которых пытался читать газету в слабом свете циферблатов на приборной доске, несколько опешили. Но в машине на заднем сиденье находился еще один мужчина, плотный, крепко сбитый, он отреагировал по-другому.
— А, — буркнул знакомый голос, — вот и вы!
Хью вдруг смутно сообразил, что никогда раньше не видел инспектора Даффа, а теперь увидел.
— Что ж, джентльмены, — заключил Хью, — игры кончились. Я сдаюсь, если не возражаете. Подвиньтесь, инспектор.
Глава 17
Полицейская машина относительно быстро, учитывая густой туман, обогнула Триумфальную арку, двинулась на восток по Оксфорд-стрит, пересекла Оксфорд-Серкус и почти доехала до перекрестка па Тоттнем-Корт-роуд.
Никто пока не произнес ни единого слова.
Хью, скрестив на груди руки, погрузился в столь мрачные, почти самоубийственные мысли, что молчание только утешало его. По сравнению с поведением Пэм арест выглядел столь незначительным, что о нем не стоило даже думать.
Сначала ему показалось, что для доставки арестованного в Скотленд-Ярд выбран не совсем обычный путь. Ах нет! Его везут в Сити, в логово инспектора Даффа.
И если полицейские намеренно молчат, то очень хорошо. Хью переглотнул и стиснул зубы.
Вид у инспектора Даффа был вовсе не радостный. Похожий на Кромвеля, он пару раз поворачивал голову в натянутом почти на уши котелке, бросая быстрые суровые взгляды на пленника. Он нарушил мертвое молчание один-единственный раз, наклонившись вперед и зловеще крикнув в пустоту:
— Эге-гей!
Двое мужчин па передних сиденьях, видимо посчитав, что инспектор просто выражает эмоции, не оглянулись и никак не прокомментировали восклицание.
Но инспектор Дафф не мог больше сдержаться: когда машина пересекла Тоттнем-Корт-роуд и выехала на Нью-Оксфорд-стрит, направляясь к Верхнему Холборну и Сити, он обратился к Хью:
— Так-так. Интересно бы знать, мистер Прентис, о чем вы думаете?
— Правда?
— Конечно.
— Вам действительно хочется знать, о чем я думаю?
— Угу.
Хью стиснул скрещенные на груди руки, уставился вперед и произнес одно слово:
— О женщинах.
Признание возбудило неожиданный, даже сочувственный интерес мужчин в форме. Однако инспектор Дафф возмутился.
— О женщинах?! — воскликнул он, но, поразмыслив, проговорил с тихой яростью: — А! Вы думаете о той безбожной сучке из театра «Оксфорд»? Которая свалилась на мою голову невесть откуда после того, как исчезла прямо у меня на глазах? Причем голая, как новорожденный младенец… Знаете, что при этом сделали никчемные болваны из так называемой столичной полиции?
