Дело о дневнике загорающей - Гарднер Эрл Стенли (лучшие книги без регистрации txt) 📗
– Нет времени. Нам пора возвращаться. Лучше прийти немного пораньше.
Фотограф в студии их уже ждал.
– Вы бы могли спокойно сидеть в баре еще четыре минуты.
– Посидим здесь, – ответил Мейсон, – это чертовски важно – узнать, что на снимках. – Он бросил на стол вечернюю газету, заголовком вверх. – Мы считаем, что приведенные здесь номера могут совпасть с теми, на пленке.
– А что в них, собственно, ценного? – не понял фотограф. – Если они опубликованы, спишите их оттуда, и делу конец.
– Не совсем так, – возразил ему Мейсон, – нам нужен полный список. Как улика, он может оказаться решающим.
– Понимаю вас. О, время вышло, идемте смотреть.
Он провел гостей сквозь узенький зигзагообразный коридорчик, ведущий в лабораторию, и в нос им ударил едкий запах уксусной кислоты. В лаборатории горел только один красный фонарь.
– Красный свет используется при печатании. Увеличитель я уже настроил, но это после того, как пленка высохнет. Мы можем включить свет, идите ближе, бачок у меня закрыт.
Щелкнул выключатель, и под потолком загорелась большая лампа. Все затаив дыхание наблюдали, как фотограф поднял изготовленную из нержавеющей стали крышку бачка, залез в него рукой и извлек оттуда пленку.
– Проклятье! – хозяин лаборатории выругался.
– В чем дело? – забеспокоился Мейсон.
– Пленка засвечена.
– Что?!
– Все кадры до единого! Убедитесь сами. Негативы черны, как ваша шляпа.
В яростном бессилии Мейсон посмотрел на Дрейка:
– А твой дружок Найлз, оказывается, смыслит в фотографии меньше, чем я думал. Впрочем, нельзя его винить, он торопился, перезаряжал прямо на ходу, вот и забыл, наверное, как следует закрыть крышку…
– Подождите, подождите, – перебил Мейсона фотограф, – если бы крышка не была плотно закрыта и в камеру попал свет, то испортилась бы только часть пленки. А вся засвечивается только тогда, когда… Ничего не могу понять. Ровная черная полоска. Производственный брак, не иначе.
– Такое часто встречается?
– Мне такого дефекта не попадалось ни разу. Бывает, что когда посылаешь пленку на проявку, то ее возвращают с вежливой припиской, что небольшой брак имел место в процессе обработки или изготовления пленки, и компания, как правило, предлагает бесплатно заменить ее на новую.
– Не могу сказать, что вы меня обнадежили, – кисло усмехнулся Мейсон. – Подумать только, из всех пленок именно эта… Пол, теперь у нас ускользнула самая главная улика. Ушла из-под носа!.. – Он опять посмотрел на фотографа. – Вы должны извинить мою подозрительность, но поймите правильно – вы там случайно не закуривали, спичек не жгли?
– Мистер Мейсон, – возмутился тот, – я занимаюсь этим делом двадцать с лишним лет. Если склеить вместе все проявленные мною пленки, то до Луны хватит. В этой студии ошибок не бывает.
– Простите, я вспылил, – извинился Мейсон, – я просто не понимаю, как такое могло случиться.
– Да я и сам ничего не соображу. Наваждение какое-то…
– Может быть, дело в растворах? Не мог их кто-нибудь заменить или подлить чего-нибудь?
– Не думаю, мистер Мейсон. Но я проверю, прогоню через них пленку-другую. Надо бы вообще проверить каждый наведенный здесь раствор. Я этим займусь тотчас же, не хочу, чтоб меня винили.
– Искать виновного уже бесполезно, – сказал Мейсон, – после драки кулаками не машут. Нас надули, мы проиграли. Теперь я с удовольствием пропущу еще стаканчик.
Все трое удрученно покинули лабораторию.
Пока ждали лифт, Мейсон отдал новые указания:
– Вы с Деллой немедленно отправляйтесь ужинать, а я поеду к Арлен Дюваль. Настало время повидать клиента. Что бы она мне ни сообщила, хуже сегодня уже не будет.
– Возможно, она сообщит такое, что станет лучше, – бодрым тоном заметил Дрейк.
Голос Мейсона был сух и невыразителен.
– Что ж, вполне допускаю.
Глава 12
Мейсон сидел с одной стороны сетчатой перегородки в тюремной комнате для свиданий, а Арлен Дюваль – с другой.
– Я уверен, что полиция напичкала эту комнату микрофонами, так что следите за выражениями. Что вы им наговорили?
– Я рассказала все как есть.
– Давайте-ка пересядем поближе к краю, пятый стул отсюда.
Мейсон поднялся, перешел, а с другой стороны перегородки его маневр повторила Арлен Дюваль.
Это перемещение, однако, не ускользнуло от бдительного ока надзирательницы.
– Сидеть полагается здесь, – прогремела она, – вам не дозволяется вставать и менять положение.
– Но она встала и перешла.
– Ей тем более не дозволяется. Придется вернуться где сидели.
– Но послушайте, я – адвокат и имею право совещаться с клиентом. И сказанное между нами не подлежит подслушиванию или разглашению. Я не хочу, чтобы наш разговор кто-то контролировал.
– Что это вы имеете в виду – контролировал?
– Там под столом спрятан микрофон.
– С чего вы взяли?
– Я знаю. У меня с собой специальный детектор. А закон дает мне право беседовать с клиентом без посторонних ушей. Я требую соблюдения закона. Когда подслушивает полиция, беседа уже не может носить частный характер. А теперь я вас спрашиваю – готовы ли вы взять на себя ответственность и лишить адвоката законного права уединиться с клиентом?
– Но вы уже и так беседуете.
– Верно. Беседуем.
– Тогда вернитесь на место.
Мейсон покачал головой.
– Я сижу здесь, и мой клиент тоже будет сидеть здесь. Или же вы все-таки хотите взять на себя ответственность и применить к моему клиенту силу? Заставить ее уйти, прежде чем я успею хоть что-то сказать?
Надзирательница на мгновение задумалась, потом пожала плечами и, уже уходя, бросила:
– Делайте что хотите, но запомните – я свою обязанность выполнила, я предлагала ей вернуться на место.
Когда тюремная матрона отошла на достаточное расстояние, Мейсон сказал:
– А сейчас выкладывайте. Прямо и без утайки. Я обязан знать, с чем бороться.
– Я боюсь, мистер Мейсон. Боюсь, что безнадежно увязла.
– Что заставляет вас так думать?
– Это какая-то одна длинная цепь совпадений и случайностей, и все против меня. Это кошмар, мистер Мейсон.
– Прежде всего советую вам не терять головы и присутствия духа. Давайте по порядку.
– Я пошла туда, чтобы повидаться с мистером Баллардом.
– Повидаться с Баллардом? В такой час?
– Да.
– Что вас к нему повело?
– Я обнаружила в трейлере потайную съемную панель, а за ней тайник, полный денег.
– Вы их сосчитали?
– Да.
– Сколько насчитали?
– Двадцать шесть тысяч пятьсот двадцать пять долларов.
– Какого достоинства купюры?
– Разного.
– Тысячедолларовые?
– Одна.
– Пятисотенных сколько?
– Несколько штук.
– По сто долларов?
– О, сотенных целая пачка!
– Были и другие?
– Да, десятки и двадцатки.
– И вы хотите убедить меня, что не подозревали об их существовании?
– Клянусь, мистер Мейсон! Я и не думала!
– А что вы прятали в трейлере? Я заметил, что в «Идеал трэйд трейлер-центре» вы намеренно оставили внутри сумочку, чтобы потом туда вернуться и что-то проверить. Что вы там искали?
– Свой дневник.
– И где же он был?
– Там, где никто и не подумал бы его искать.
– Это где же?
– Я бы не хотела раскрывать место.
– А что так?
– Потому что он все еще там.
– Они найдут его.
– Не найдут.
– Где он лежит?
Последовал короткий вздох.
– Внутри есть встроенный шкаф, как раз над колесами, и если заглянуть в него, то видно, что пол в шкафу прогибается внутрь – там, где в него входят колеса. Но колес, разумеется, не видно, все чисто. Два бугорка на полке внутри шкафа.
– Хорошо, и что же?
– Отделка на полу деревянная, но я сразу же, как увидела, подумала – снизу-то там наверняка не дерево. Я подумала, что со стороны колес должна быть какая-то металлическая защита, ведь грязь же летит, да и дерево гниет со временем. – Мейсон не перебивал. – Знаете, что я сделала? Выкрутила шурупы, и что вы думаете – под деревом оказался лист металла, выгнутый по форме колеса. Зазора между ним и полом практически не было, но тонкая тетрадка в кожаном переплете уместилась, как там и была. Эта тетрадка и есть мой дневник.
