Стриптиз - Сименон Жорж (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Мари-Лу и Франсина, которые ни о чем не догадывались, очень удивились, когда Селита сказала им:
— Я скоро вернусь.
Они увидели, что она быстрым шагом направилась на угол и скрылась в кафе.
— Что с ней?
— Не знаю, — ответила Мари-Лу. — В течение этих двух дней у нее беспрерывно меняется настроение: то она плачет, то вдруг смеется злобным смехом, то замыкается в мрачном молчании.
Франсина вздохнула:
— Она всегда была комедианткой.
Встревожились ли бы они еще больше, если бы увидели, что Селита поспешно выпила два стакана коньяку, настороженно посматривая на улицу?
На следующий день после смерти мадам Флоранс, около четырех часов дня, раздался телефонный звонок. Трубку сняла Селита, а Мари-Лу продолжала есть, ибо они только что сели за стол.
— Да, это я… — сказала она удивленно.
На другом конце провода голос, который ей был незнаком, произнес таинственно:
— Говорит мадмуазель Мотта. Вы помните меня?
— Нет.
— Вы меня видели вчера. Я медсестра, которая ухаживала за мадам Турмэр.
Вы одна?
Немного подумав, Селита ответила:
— Да.
— Я должна передать вам одно поручение. Незадолго до смерти мадам Турмэр прошептала:
«Скажите Селите, что я рассчитываю на нее…»
Когда я попросила уточнить, мадам добавила:
«Скажите ей только это, и она поймет».
Вот я вам и передаю это поручение. Полагаю, что должна была это сделать.
Медсестра повесила трубку. Селита никак не отреагировала на вопросительный взгляд Мари-Лу и только десять минут спустя воскликнула как бы в ответ на мучившую ее все это время мысль:
— Нет, это просто смешно!
— Ты о чем?
— Да ни о чем. Ты все равно не поймешь, да и как бы то ни было, уже слишком поздно.
— Что поздно?
— Ничего, бедняжка Мари-Лу. Ты не беспокойся, все будет хорошо!
Начиная с этого момента Селита приняла таинственный вид. Порой пристально смотрела прямо перед собой, как если бы видела что-то, чего не видели другие, и тогда казалось, что она спит наяву.
Франсина права: Селита всегда была комедианткой, не только с другими, но и сама с собой. А может быть, она испытывала потребность играть разные роли потому, что не могла перенести жизнь такой, какой она была в действительности.
Никто не подозревал, что танцовщица приняла важное решение. И то, что происходило сейчас в доме № 57 на бульваре Карно, затем торжественное отпевание с органом и ладаном в плохо освещенной церкви, похоронная процессия, пересекающая город, — все это было лишь прологом к развязке, которую втайне от всех задумала Селита, полагая, что возможна только эта развязка, и никакая другая.
Догадывалась ли мадам Флоранс, что ее послание придет слишком поздно?
Селита держала себя в руках так долго, как могла. Когда она давала пощечину Леону на улице в присутствии Эмиля, тогда еще положение можно было спасти.
Теперь уже это невозможно.
Он не должен был произносить некоторые слова. За дверь он ее не выставил, но в этом проявилось его презрение в самой невыносимой для нее форме, ибо если он не давал себе труда гнать ее прочь, то только потому, что был убежден: она в конце концов уйдет сама. Впрочем, кто знает? Может, он ничего не имел против того, чтобы она, оставаясь пока в «Монико», полюбовалась бы всласть своим поражением.
Леону, несомненно, когда-нибудь наскучит Мадо, во что, казалось, верила Флоранс, или же, как считал Людо, Мадо сама покинет его, чтобы подняться выше при первой же возможности. Но до того пройдет несколько месяцев, в лучшем случае несколько недель, и какова бы ни была развязка, Леон только еще сильнее возненавидит Селиту.
На него она злилась больше всего из-за того, что ей зря пришлось унижаться, чтобы привязать его к себе, а он презирал ее за это, не замечая, что Мадо вела с ним гораздо более отвратительную игру.
Отомстить Селита решила именно Мадо, ибо была убеждена, что это будет лучшим способом причинить ему боль, заставить его долго страдать. Этим она вынудит Леона сохранить о себе воспоминания на всю жизнь.
Селита знала, что, если она расскажет о том, что собирается совершить, никто не сочтет ее способной на это, даже Мари-Лу, которая живет с ней вместе.
Вот уже в течение трех дней она приводила себя в крайне возбужденное, почти экзальтированное состояние, и делала это, можно сказать, вполне сознательно, даже не теряя хладнокровия. Не все представлялось ей исключительно в черном свете в том будущем, которое она себе готовила. Она еще оставалась способной мысленно производить расчеты, даже довольно циничные.
Как только Мадо Ле Руа умрет, Селиту, конечно, отправят в тюрьму. И это будет облегчением для нее, она наконец успокоится, оказавшись одна в четырех стенах, и ей ни о чем не нужно будет думать. В то же время она предвидела также и другие последствия своего поступка — комментарии в газетах, потрясение среди персонала «Монико», — но больше всего ее интересовало то, как на это будет реагировать Леон.
Но поймет ли он наконец, что инцидент, который имел место в последнее Рождество, вовсе не был дурной комедией?
Ее не приговорят к смертной казни, потому что если и существует убийство из ревности, за которое смягчают наказание, то это как раз тот случай. Если ее и не оправдают — Селита, впрочем, и не стремится к этому, — она получит более или менее длительный срок, допустим, пять лет. И кто знает, может быть, когда она окажется в тюрьме, Леон вернется к ней.
Если и случалось Селите посмеиваться про себя, то только когда она думала о том, что скоро исполнит последнюю волю хозяйки, но так, как той и не могло никогда прийти в голову.
Практическую часть задуманного Селита готовила в течение двух дней. Она знала, что не могла без необходимых формальностей, совершенно непреодолимых для нее, зайти в оружейный магазин и купить там револьвер. Попросить же револьвер ей было не у кого. Но она знала все же, где можно его найти: в самом «Монико», в одном из ящиков кассы, куда положил его Леон, когда осенью два заведения на Лазурном берегу подверглись вооруженному ограблению.
Кабаре было закрыто. Временно вынули из стеклянной витрины фотографии обнаженных женщин, и на карточке с траурной рамкой было написано: «Закрыто по случаю траура».
