Дело лошади танцовщицы с веерами - Гарднер Эрл Стенли (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
– Я заметил, что, когда она в первый раз вошла в теневую комнату, ее речь была какая-то бессвязная. Она выглядела как-то угрюмо, была неразговорчива, голова наклонена, и сержанту Дорсету не понравилось, как она выглядела. Он сказал, чтобы полицейский, который в это время был на дежурстве… ну, в общем, я полагаю, я не должен давать показания о том, что они говорили.
– Был какой-то спор? – спросил Мейсон.
– Похоже, что был, и в конце концов тот, кто был на дежурстве, сказал сержанту Дорсету: «Ну, если думаешь, что у тебя это выйдет лучше, давай действуй», или что-то в этом роде, и Дорсет ответил, что да, черт возьми, он так и сделает, а затем он привел девушку назад.
– Все это время вы находились в теневой комнате?
– Нет-нет, мы были в полицейском участке, разговаривали там, а потом, мы уже собирались идти домой, Дорсет заявил, что ему не понравилось, как девушка вела себя в теневой комнате, извинился перед нами и попросил нас пройти туда опять. Мы сели там и прождали минут пятнадцать или двадцать, а может, немного дольше, а потом Дорсет вернулся и говорит, что чем больше он об этом думает, тем меньше ему все это нравится. Потом он послал за полицейским, который охранял теневую комнату, и у них вышел спор.
– Все это, конечно, сплошные домыслы, – снова вступил Гамильтон Бергер, – относительно того, что сказал сержант Дорсет. Я возражал против этого и раньше, но, судя по всему, свидетелю не потребуется много времени для того, чтобы вытрясти все это из себя.
– Вы желаете опротестовать эту часть допроса?
– Нет, – ответил Бергер, – хотя не стоило бы загромождать протокол лишними записями. Мне бы только хотелось, чтобы присяжные осознали, что все это домыслы и абсолютно не относится к делу.
– Вы можете опротестовать эту часть допроса, и тогда она не будет фигурировать в протоколе, – предложил судья Донахью.
– Да нет, оставьте как есть, – произнес Бергер великодушно, махнув рукой, будто он был абсолютно готов согласиться со всеми техническими нюансами, лишь бы скорее свершилось правосудие и был вынесен справедливый приговор.
Мейсон с интересом задал свидетелю вопрос:
– Каков был характер перепалки между офицерами? Они ссорились?
– Можно сказать, что да.
– Боже правый! – воскликнул Бергер. – Все это настолько далеко от того, что мы расследуем, что нельзя ни по какой линии соотнести даже с предположениями, основанными на слухах и домыслах.
– Перекрестный допрос действительно проводится не должным образом, – осуждающе произнес судья Донахью. – Защита призвана выявлять обстоятельства, при которых происходило опознание, но не относящиеся к делу переговоры между полицейскими чинами о способе, которым должна осуществляться процедура опознания, никоим образом не должны иметь отношение к делу. Тем не менее, джентльмены, я обращаю ваше внимание на то, что уже пять часов, пора объявить вечерний перерыв, и я обязан отослать обвиняемую обратно под стражу. Члены суда присяжных будут находиться под опекой шерифа. Я полагаю, шериф, что все распоряжения, касающиеся размещения их в отеле, сделаны?
– Да, ваша честь.
– Очень хорошо, – объявил судья. – Я приведу вас к присяге, и вы присягнете, что добросовестно выполните свой долг и осуществите надзор за присяжными, которые будут находиться на вашем попечении.
Приведя шерифа к присяге, судья Донахью обернулся к присяжным:
– Я обращаюсь к вам, члены суда присяжных, и призываю вас быть особенно осторожными в любых своих высказываниях относительно существа дела, степени вины или невиновности обвиняемой до тех пор, пока вы не будете располагать всеми возможными доказательствами. Предупреждаю вас – не обсуждайте детали дела между собой и не допускайте, чтобы кто-то обсуждал это дело в вашем присутствии. Вас поместят в одной комнате, и никому не будет дозволено общение с вами. Вы будете находиться под опекой шерифа. Сделают все возможное, чтобы вы ни в чем не чувствовали неудобств, однако, пока это дело не закончено, вы должны постоянно находиться на попечении шерифа. В случае, если будет иметь место нарушение любой из моих инструкций, возникнет необходимость провести повторное слушание дела, что вызовет дополнительные расходы для штата и может отрицательно сказаться на правах членов суда присяжных. Поэтому я призываю вас к сотрудничеству с судом в целях недопущения нарушения инструкций. Суд объявляет перерыв до десяти часов утра.
Мейсон покинул свое место за столом защиты и быстро прошествовал к столу судебного секретаря.
– Не мог бы я взглянуть на этот веер?
Он внимательно обследовал веер, который фигурировал как вещественное доказательство, затем вернулся опять туда, где рядом с помощником шерифа стояла Лоис Фентон.
– Минуту, – обратился Мейсон к помощнику шерифа. – Я бы хотел перемолвиться словом со своей подзащитной, если вы не возражаете.
Он взял Лоис Фентон за руку, отошел с ней в сторону, чтобы их никто не мог слышать, и полушепотом произнес:
– Я заметил, что веер сделан фирмой в Сент-Луисе. Что, все веера, которыми пользуются танцовщицы с веерами, выпускаются этой фирмой?
– Нет, не думаю. Почему вы так решили?
– Потому что, – объяснил Мейсон, – я обнаружил в машине два веера. Я дал о них объявление в газете, и Шери Чи-Чи признала их своими. Она во всех деталях описала их, и я возвратил их ей. Она…
Лоис Фентон выглядела взволнованной.
– Это был один из тех вееров?
– Я совершенно уверен, что это один из них.
– Это мой веер. Я его очень люблю. У его основания выгравированы золотом мои инициалы.
– Я заметил, – сказал Мейсон, – и уверен, что это один из вееров, которые я вернул Шери Чи-Чи всего за несколько часов до убийства. Как получилось, что вы потеряли его?
– Я не теряла его. Они были на ранчо. Джон взял их, чтобы сохранить. Когда я ушла от него, я все пыталась получить их назад, но он не отдал, поэтому мне пришлось купить другие. Это было не то, что я хотела, у меня всегда было чувство, что те, старые, приносили мне удачу. Поэтому-то Джон и отдал их Айрин.
– Это уже важно, Лоис, – произнес Мейсон. – Если мы сможем доказать, что это один из вееров, который был отдан Айрин, и что вы больше не видели его до того, как…
Голос Мейсона повис в тишине.
– Так что же? – спросила она.
Мейсон покачал головой.
– Вся эта история о том, как вы достали веер, выглядит чертовски невероятно. Все это не похоже на правду.
– Но это правда, мистер Мейсон.
– Ну хорошо, – не стал спорить Мейсон, – правда или нет, но ясно одно – чрезвычайно важно доказать, что у вас не было этого веера в то время, когда было совершено убийство. Вы не видели его с того момента, как ушли от своего мужа, и до того времени, как… Черт возьми, я хотел бы, чтобы была какая-то логика в том, как вы добыли этот веер… и пытались закопать его. Эта улика убивает вас. А как насчет этой теневой комнаты? – спросил Мейсон. – Вас что, водили туда дважды?
– Совершенно верно. Я там была дважды.
– И второй раз через полчаса после первого?
– Я бы сказала, примерно через полчаса. Но они ошибаются, когда говорят, что я была угрюмой. Совсем нет.
– В общем, – продолжал Мейсон, – важно понять, почему они привели вас в эту комнату во второй раз. Из-за чего ругались эти полицейские. Разумеется, вы ничего не могли видеть из-за занавеса?
– Нет. Он так освещен, что слепит глаза. Увидеть что-либо в той комнате за занавесом совершенно невозможно. Только замечаешь какие-то смутные движения в темноте, то есть знаешь, что там есть люди, но увидеть их не можешь. И нельзя определить, сколько там всего людей, или кто они, или что-либо сказать о них.
– Когда они привели вас в теневую комнату, Лоис?
– Первый раз почти сразу же после того, как задержали. Они схватили меня прямо в вашей машине.
Мейсон кивнул.
– Сразу же поволокли в тюрьму и, не зарегистрировав там, тотчас потащили в эту теневую комнату. Потом вывели оттуда, сняли отпечатки пальцев и все такое. Я думаю, это именно то, что они называют «зарегистрировать заключенного».
