Форель и Фемида - Марш Найо (книги бесплатно читать без TXT) 📗
— А вы с полковником, — осведомился Аллейн, — беседовали о чем-нибудь еще, помимо… э… помимо этого этического парадокса?
Мистер Финн глянул на него, открыл было рот, но, видимо, вспомнив о леди Лакландер, промолчал. Аллейн же, в свою очередь, не без сожаления вспомнил закон о внесудебных показаниях. Леди Лакландер сообщила ему, что между полковником и мистером Финном состоялся разговор на другую тему, но отказалась уточнить на какую. Если бы мистер Финн был привлечен к суду по обвинению в убийстве Мориса Картаретта или выступал бы как свидетель, а Аллейн использовал бы первое показание леди Лакландер, но скрыл бы второе, суд счел бы это нарушением закона. Аллейн решил рискнуть.
— Как нам дали понять, — сказал он, — вы беседовали о чем-то еще.
Наступило продолжительное молчание.
— Итак, мистер Финн?
— Я — что, я жду.
— Чего?
— Того, что, кажется, называется у вас «обычное предупреждение», — ответил мистер Финн.
— Полиция делает такое предупреждение, только если собирается произвести арест.
— А у вас разве нет такого намерения?
— Пока нет.
— Вы, разумеется, получили эту информацию от леди Гигантер, Могучей Мамонтихи, Славной Владетельницы Нанспардона, — произнес мистер Финн и неожиданно покраснел.
Его взгляд был устремлен куда-то за спину Аллейна.
— Разумеется, — добавил мистер Финн, по-прежнему не глядя на Аллейнс, — ее величие, по самым приблизительным оценкам, соответствует ее живому весу. Она сообщила вам содержание нашей беседы с полковником?
— Нет.
— В таком случае, — промолвил мистер Финн, — я тоже промолчу. Пока. Если меня не вынудят говорить.
Взгляд его по-прежнему был неподвижен.
— Хорошо, — сказал Аллейн и решительно повернулся.
До этого он стоял спиной к бюро. Теперь он увидел, что на его верхней крышке среди разбросанных вещей и бумаг стоят две фотографии в потускневших серебряных рамах. На одной была изображена та же дама, что и на портрете. На другой — очень похожий на нее молодой человек. По низу этой фотографии было изящным почерком выписана «Людовик».
На эту-то фотографию и смотрел мистер Финн.
Глава восьмая
ДЖЕЙКОБС-КОТТЕДЖ
Аллейн решил во что бы то ни стало воспользоваться представившимся случаем, хотя и не испытал от этого радости. Он служил в полиции уже более двадцати лет. Под постоянным давлением его поведение стало более жестким, но, подобно кубику льда, поверхность которого подтаивает под действием тепла, но который все же сохраняет свою кристаллическую структуру, личность Аллейна не претерпела внутренних изменений. Когда расследование вынуждало Аллейна, как в данном случае, совершить несимпатичный ему шаг, он брал себя в руки и делал то, что следует. И все же проявлял при этом сдержанность.
Глядя на фотографию, он спросил:
— Это ваш сын, сэр?
Голос мистера Финна стал совсем не похож на его обычный фальцет. Он ответил:
— Да, это мой сын, Людовик.
— Я не был с ним знаком, но в тысяча девятьсот тридцать седьмом году я служил в особом отделе и, конечно, слышал о том, какая с ним приключилась беда.
— Он был хороший мальчик, — сказал мистер Финн. — Может быть, это я его испортил. Боюсь, что так.
— Ну, об этом трудно судить.
— Да, трудно.
— Извините, но я вынужден говорить о вашем сыне. Совершено убийства а значит, запретных тем нет. Как выяснилось, сэр Гарольд Лакландер умер с именем Вик на устах. Известно также, что он был озабочен публикацией своих мемуаров и препоручил ее полковнику Картаретту. Мы знаем, что ваш сын был секретарем сэра Гарольда в тот критический период, когда сэр Гарольд был послом в Зломце. Если он с достаточной полнотой описал в мемуарах свою жизнь, он не мог обойти историю смерти вашего сына.
— На этом можете остановиться, — сказал мистер Финн, махнув рукой. — Мне ясно, к чему вы ведете.
Он посмотрел на Фокса, зажавшего в руке блокнот.
— Пишите, инспектор, не стесняйтесь. Мистер Аллейн, вы, конечно, хотите знать, не поссорился ли я с полковником Картареттом потому, что он намеревался опубликовать мемуары Лакландера и предать гласности трагедию моего сына. Ничего похожего!
— Меня интересует, — ответил Аллейн, — не имела ли отношение к этой проблеме та беседа, которую слышала леди Лакландер, но содержание которой нам неизвестно.
Мистер Финн внезапно всплеснул своими пухлыми ручками.
— Если уж леди Лакландер не соизволила ввести вас в курс дела, — промолвил он, — то я тем более воздержусь.
— Боюсь, — продолжал Аллейн, — что это вводит нас в заблуждение относительно ваших мотивов и побуждений леди Лакландер.
— Ах! — с неожиданным добродушием произнес мистер Финн. — Вы вступили на зыбкую почву, дорогой мой Аллейн. Очищая суть дела, как луковицу, от поверхностных мотивов, можно и заплакать А это, уж вы мне поверьте, не достойно старшего инспектора уголовного розыска.
На губах мистера Финна заиграла самодовольная улыбка. Можно было бы подумать, что он полностью успокоился, но правый глаз его по-прежнему слегка подергивался, а руки ходили ходуном.
— Вы не откажетесь, — спросил Аллейн, — предъявить нам принадлежности, которые вы используете для рыбной ловли? Те, с которыми вы вчера ходили на реку?
— Отчего же! — ответил мистер Финн. — Однако я требую, — добавил он, повысив голос, — чтобы вы сказали мне, подозреваете ли вы меня в этом преступлении. Да или нет?
— Послушайте, — заметил Аллейн, — вам же должно быть ясно, что, отказываясь отвечать на наши вопросы, вы не можете требовать от нас ответа на ваш вопрос. Давайте посмотрим ваши снасти.
Мистер Финн посмотрел на него.
— Они не здесь, — сказал он. — Сейчас я их принесу.
— Вам поможет Фокс.
Судя по виду мистера Финна, он не пришел от этого в восторг, но, видимо, предпочел не отвечать отказом. Они с Фоксом удалились. Аллейн подошел к уставленным книгами стеллажам и снял с полки труд Мориса Картаретта «Чешуйчатая порода». На первой странице он обнаружил дарственную надпись автора: «Январь 1930 г. Викки в день его восемнадцатилетия с пожеланиями удачного улова». Очевидно, подумал Аллейн, у полковника отношения с младшим Финном были лучше, чем со старшим.
Он перелистал книгу. Она была издана в 1929 году и представляла собой собрание небольших, изящно написанных очерков о поведении и особенностях пресноводных рыб. В книге полковника своеобразно сочетались народные предания, сведения по естественной истории, кое-какие научные факты, а местами блеск фантазии. На полях были размещены довольно милые иллюстрации. Взглянув на титульный лист, Аллейн выяснил, что рисунки выполнены Джоффри Сайсом — кстати сказать, еще один пример того, какие тесные связи объединяют жителей Суивнингса. Аллейн представил себе, как двадцать шесть лет тому назад, когда полковник служил в полку, а капитан — на корабле, они обменивались письмами насчет форели и мечтали о том, как оформят свою книгу. Потом в глаза ему бросилось заглавие «Каждая на свой лад», и он стал с удивлением всматриваться в то, что сперва показалось ему знакомым, — перед ним была диаграмма, изображавшая два увеличенных отпечатка пальцев, совсем не похожих друг на друга. На первый взгляд можно было подумать, что это репродукция из руководства по криминалистике. Присмотревшись внимательно, Аллейн прочитал то, что было подписано под рисунком: «Микрофотографии. Рис. 1. Чешуя коричневой форели. Возраст 6 лет. Вес 2,5 фунта. Река Чайн. 4 года медленного роста, за которыми следуют 2 года бурного роста. Рис. 2. Чешуя форели. Возраст 4 года. Вес 1,5 фунта. Река Чайн. Отличается от рис. 1 годовыми кольцами и следами нереста». Заинтересовавшись, Аллейн обратился к тексту:
«Возможно, не всем известно, — писал полковник, — что у любых двух форелей обнаруживаются различия в чешуе. Это микроскопические различия — такие же, как между отпечатками пальцев двух разных людей. Забавно, что в подводном мире форель-преступница могла бы оставить после себя своего рода «отпечатки», следы своей чешуи».
