Злой гений Нью-Йорка [Дело Епископа] - Ван Дайн Стивен (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
— Пожалуйста, будь яснее.
— Милый мой, тот, кто принёс чёрного епископа, действовал в целях самозащиты. Неожиданная опасность угрожала дальнейшему развитию предпринятой им кампании, и он прибегнул к этому средству, чтобы предотвратить её. Перед самой смертью Робина Друккер вышел из стрелковой комнаты и устроился в беседке во дворе, откуда он мог видеть стрелковую комнату. Немного позже он услышал, что кто-то говорит с Робином в комнате. Он пошёл домой, а в это время тело Робина было выброшено на стрельбище. Миссис Друккер видела это и в то же время видела, вероятно, и сына. Она вскрикнула: очень естественно, не правда ли? Друккер услышал крик, о чем он потом сообщил нам, стараясь установить своё alibi. Убийца почувствовал, что миссис Друккер что-то видела, но что именно, он не знал. В полночь он отправился в её комнату, чтобы заставить её молчать, и захватил с собой чёрного епископа, рассчитывая оставить его у её тела как подпись. Но дверь оказалась запертой, и он положил чёрного епископа с наружной стороны как предупреждение, что она должна молчать под страхом смерти. Он знал, что бедная женщина подозревала своего сына.
— Почему же Друккер не сказал нам, кого он видел в стрелковой комнате?
— Вероятно, потому, что бывшее там лицо он не мог представить себе как преступника. Возможно, он так и сказал и этим подписал свой приговор.
— Допустим, что теория правильна. Куда же она нас ведёт?
— К единственному эпизоду, который не был обдуман заранее. А когда преступление подготовлено недостаточно хорошо, всегда найдёшь слабое место в деталях. Заметьте, пожалуйста, что во время совершения каждого из трех преступлений любое из лиц, участвовавших в этой в драме, могло присутствовать. Ни у кого не было alibi. Все было искусно рассчитано: убийца выбирал такое время, когда актёры, так сказать, уже ожидали выхода. Но этот полуночный визит! Это — совсем другое дело. Уже не было времени для того, чтобы придумать совершённый ряд обстоятельств, опасность была близка. И что же получилось? Только Друккер и профессор были дома в полночь. Арнессон и Белл Диллард вернулись домой в половине первого. Парди от двенадцати до часу сидел за шахматной доской. Теперь Друккер исключён… Каков ответ?
— Я должен тебе напомнить, — сердито сказал Маркхэм, — что alibi других лиц не поколеблены.
— Хорошо, хорошо, — и Ванс стал спокойно пускать клубы дыма к потолку. Потом он посмотрел на часы и быстро встал.
— Ещё нет шести часов. Вот когда Арнессон может быть нам полезен. Пойдём, уничтожим alibi Парди.
Через полчаса мы сидели с профессором и Арнессоном в диллардовской библиотеке.
— Мы пришли по не совсем обыкновенному делу, — объяснил Ванс, — но оно может оказать громадное влияние на следствие. — Он открыл бювар и достал оттуда лист бумаги. — Просмотрите этот документ, м-р Арнессон. Это копия с официальной записи партии Рубинштейна и Парди.
Арнессон взял бумагу и с удовольствием стал её рассматривать.
— Ага! Бесславный отчёт о поражении нашего друга Парди?
— Что это ещё за выдумки? — презрительно спросил профессор.
— М-р Ванс думает, что из этого можно кое-что извлечь.
— Глупости! — Профессор налил себе ещё рюмку портвейна и погрузился в чтение, совершенно игнорируя нас.
Арнессон углубился в записи.
— Вот странно. Игра в общем продолжалась два часа тридцать минут для белых, то есть для Парди, и три часа тридцать две минуты для чёрных. Отсюда вытекает, что после перерыва белым потребовалось лишь сорок пять минут, тогда как чёрным понадобился час и тридцать четыре минуты.
Ванс кивнул.
— Правильно. Игра продолжалась два часа и девятнадцать минут, от одиннадцати часов вечера до девятнадцати минут второго ночи. Но попробуем докончить партию: мне хотелось бы знать ваше мнение о ней.
Арнессон тотчас же пошёл к шахматному столику и выложил из ящика шахматные фигуры.
— Ого, не хватает чёрного епископа. Когда же я получу его обратно? Но ничего, он здесь не нужен, он уже обменён. Он расставил фигуры, сел и стал изучать положение.
— Мне не представляется положение Парди безнадёжным, — заметил Ванс.
— Мне тоже. Не могу понять, почему он проиграл. Посмотрим! — Он взял лист с записями и сделал несколько ходов; через короткое время он издал радостное восклицание. — Ага, вот так Рубинштейн! Умно и тонко. Насколько я знаю Рубинштейна, эта комбинация потребовала много времени. Он ведь медлителен!
— Вероятно, обдумывание этой комбинации и привело к такому несоответствию во времени, — заметил Ванс.
— Несомненно, оно и заняло все эти сорок пять минут.
— А как вы думаете, в котором часу воспользовался Рубинштейн этими сорока пятью минутами? — спросил Ванс.
— Посмотрим… — Он долго вычислял и наконец сказал: — Обдумывание заняло время между половиной двенадцатого и половиной первого.
— Из любопытства, — продолжал Ванс, — я разыграл всю игру до мата, может быть и вы, м-р Арнессон, сделаете то же самое. Интересно было бы выслушать ваше мнение.
Арнессон несколько минут изучал позицию. Потом он поднял глаза на Ванса. Лицо его расплылось в улыбке.
— Я понимаю, в чем дело. Вот так позиция! В пять ходов чёрные выигрывают! Почти неслыханный финал. Парди был побит чёрным епископом! Невероятно!
Маркхэм нахмурился с видом глубокого недоумения.
— Вы находите необыкновенным, что один епископ решил партию? — спросил он Арнессона.
— Я не помню подобной комбинации! Именно с Парди это случилось. Начинаю верить в Немезиду. Двадцать лет Парди возился с епископом и погиб с ним!
Через несколько минут мы простились и пошли по направлению к Вест-авеню, где наняли такси.
— Не удивительно, Ванс, — говорил по дороге Маркхэм, — что Парди побледнел, когда ты сказал, что чёрный епископ разгуливал в полночь. Вероятно, он подумал, что ты нарочно бросаешь ему в лицо ошибку всей его жизни, чтобы оскорбить его.
— Может быть, — сонно ответил Ванс. — Чертовски забавно, что епископ был его злым роком все эти годы. Такие неудачи действуют на самые сильные умы, вызывают жажду мести.
— Трудно представить себе Парди в роли мстителя, — возразил Маркхэм. — А почему ты так заинтересовался расхождением во времени? Не вижу, чтобы визит к Арнессону продвинул нас хоть сколько-нибудь вперёд.
— Это потому, что ты не знаком с привычками шахматистов. Во время такой партии игрок не сидит за столом, пока его противник обдумывает свой ход. Он разгуливает по комнате, рассматривает развешенные по стенам картины, выходит на воздух, разговаривает с дамами, пьёт воду, а иногда и ест. На последнем шахматном турнире маэстро в комнате было четыре стола, и всегда по крайней мере три стула были не заняты. Парди нервный человек. Он не мог бы спокойно высидеть, пока Рубинштейн обдумывал свои ходы.
Ванс закурил папиросу.
— Маркхэм, разбор Арнессоном этой партии установил тот факт, что у Парди около полуночи было три четверти часа свободного времени.
