Президент исчез - Стаут Рекс (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Д.Л. Вормен говорил с вице-президентом Моллесоном:
— Завтра, именно завтра. Я думаю, что в этом отношении они правы, но, поверьте мне, мистер вице-президент, здесь и речи не может быть о принуждении.
Вот уже десять лет Вормен жил в Вашингтоне. Более пяти раз он ездил с Моллесоном на рыбалку и тем не менее никогда не называл его иначе чем «мистер вице-президент». Как-то в загородном бунгало в Вирджинии ему довелось провести восхитительные выходные в компании с сенатором Алленом и двумя очень милыми молодыми дамами, однако Вормен никогда не обращался к последнему иначе, чем «сенатор». Он был самым высокооплачиваемым лоббистом в Америке.
— Никто не хочет принуждать вас, — продолжал Вормен. — Вас умоляют. Все просто волнуются, только и всего. Точно так же, как и вы, как и я, как и любой из нас. Мы вынуждены прилагать некоторые усиления, чтобы сохранить свои головы. Мы не просим от вас немедленных действий. Видит бог, нам не нужно никаких опрометчивых решений. В критической ситуации необходим решительный человек, и вы как раз то, что и требуется в данном случае.
Моллесон покачал головой. Зубами он так сильно прикусил сигару, что она чуть не переломилась.
— Нет, Вормен, — сказал вице-президент, — я четко объяснил вам свою позицию. Тот вариант, который вы, джентльмены, предлагаете, может стать необходимым…
Тут вдруг раздался громовой голос. Он принадлежал высокому, плотного сложения мужчине с тяжелой нижней челюстью и пепельными волосами, одетому в чудесно сидящий на нем коричневый костюм.
— А я настаиваю, — произнес он. — Если вам угодно, Вормен, вы можете умолять, а я буду принуждать.
Усвойте это, Моллесон, коль скоро вам угодно так квалифицировать мои действия. Вы просто визжите, как кролик, и вскоре сможете сами узнать, что обычно случается с кроликами.
Большой чувственный рот Вормена искривила недовольная гримаса. Он дождался, пока обладатель громового голоса закончит свою речь, а потом повернулся и проскользнул между двух кресел туда, где стоял обладатель громового голоса и чудесного коричневого костюма. Вормен дождался, когда возобновится шум голосов в группе людей, окружавших Моллесона, и под прикрытием этого шума шепнул:
— Мистер Дэнхем, я бы хотел перекинуться с вами парой слов.
Сказав это, он направился в дальний угол библиотеки, и мужчина в коричневом костюме последовал за ним.
Здесь, стоя возле окна, обладатель громового голоса заговорил.
— Вормен, вы просто осел, раз пытаетесь улестить его, — пророкотал он. — Если таков ваш стиль работы, чего же удивляться той путанице, которая царит здесь уже целый месяц.
— Вы любите ездить верхом, — вдруг сказал Вормен.
— Ну и что в этом такого?
— Вам когда-либо приходилось скакать на испуганной лошади? Не на робкой или упрямой, а именно на испуганной? Вы пытались запугать ее? А если пытались, то чем это кончалось?
— Не вижу смысла обсуждать это. Выдумывая басни, с таким кризисом, какой мы имеем сегодня, не справиться.
— Может быть, и нет. Я просто приводил пример.
Вы назвали Моллесона кроликом. Вряд ли вам удалось бы сказать что-нибудь худшее, потому что он и в самом деле кролик. Говорю вам, мистер Дэнхем, ситуация абсолютно отчаянная, и мы не вправе делать какие-либо ошибки. Очень жаль, что мистер Дрю привел сюда вас и всех остальных: вместо того чтобы облегчить процесс, это только затрудняет его. Вы настолько привыкли к тому, что вам все подвластно, что думаете, так будет всегда. Сейчас от вице-президента нам требуется не просто послушание, а нечто гораздо большее: мы должны заставить его проявить храбрость. Дело не в том, что он не хочет быть храбрым, конечно хочет. Но я не могу придумать худшего способа убедить человека в том, что он — храбрый, обзывая его при этом кроликом.
На какое-то время Дэнхем застыл, вытаращив глаза. Привыкший повелевать и быть хозяином, он не мог долго продолжать разговор в таком ключе, разве что только уволить Вормена с работы, но в данный момент это было бы очень непрактично. Поэтому он сменил тему беседы:
— На этой неделе мы должны вступить в войну.
— Я знаю это. Возможно, так оно и будет.
— Мы должны вступить. Русские отброшены за реку Тунгуску. Еще один месяц, и с ними будет покончено.
Через две недели Советы войдут и в Берлин, и в Рим, и фронт рухнет. Сегодня акции Федеральной стальной корпорации продаются за двадцать восемь. В день, когда наш военный флот выйдет в море, их стоимость на рынке за три часа возрастет втрое.
— Да, да, конечно, — в тоне Вормена чувствовалось едва заметное легкое нетерпение, — это настоятельная потребность, весь вопрос в том, как ее удовлетворить.
Мой совет, как нужно работать с вице-президентом, был оставлен без внимания, и результаты оказались самыми плачевными. Теперь нет никакого смысла заставлять его принимать на себя обязательства, потому что он никогда не сделает этого. Нужно было всего лишь подкинуть ему подходящую нам идею, постепенно заставить его свыкнуться с ней и вселить в него убеждение, что он будет иметь перевес, пользуясь безусловной поддержкой. Таким путем его можно было бы использовать до тех пор, пока не будет готов к действиям министр юстиции.
— И где этот ваш министр юстиции? Заседает там с этой кучей идиотов…
— Разумеется. Мистер Дэвис будет там, где он и должен быть, с кабинетом министров. Он совсем не то, что Моллесон, он очень храбр, он — человек действия, и при этом не поддастся никакому нажиму, которому мы могли бы подвергнуть его. У него есть воображение, он — патриот, и он возмущен принудительными ограничениями, которые правительства воюющих стран наложили на нашу торговлю и на передвижение наших граждан.
Люди…
— Но ограничения наложены и той и другой стороной. Они все так сделали.
— Однако даже мистер Дэвис не сможет сражаться на стороне обеих воюющих сторон. Он должен выбирать, и, конечно, выбор уже сделан. Люди, которые в наибольшей степени могут повлиять на него, встречаются с ним сегодня вечером у Коркорана. Все они тщательно подобраны, и все они будут там. Если получится найти верный тон в разговоре, ему наше предложение понравится; а если ему что-то нравится, он приступает к делу без промедления. Тогда завтра же утром он пойдет к Моллесону и сообщит ему, что министерство юстиции пришло к убеждению, что в соответствии с конституцией пост президента считается свободным и в силу этого обстоятельства президентом Соединенных Штатов оказывается он, Моллесон. Дэвис знает Моллесона так же хорошо, как и я, и ему известно, как обращаться с ним.
Нет, он не будет даже упоминать про войну, он просто скажет Моллесону, что отныне тот — президент Соединенных Штатов. Увидев такую наживку, Моллесон будет просто не в силах пройти мимо. Дэвис подготовит почву, Моллесон займет кабинет президента, и тогда настанет время обрушить на него нашу лавину, которой он не сможет противостоять. Мы получим декларацию об объявлении войны завтра же, еще до захода солнца.
— Против этого выступят Уорделл и Лигетт. А также Стерлинг и Джекмен. Они добьются актов, отменяющих назначение Моллесона.
— От кого? Верховный суд здесь бесполезен. Где найдется такой судья, который осмелится взять подобное решение под свою юрисдикцию? Да и в любом случае на это просто не будет времени. Прежде чем соответствующее предложение будет согласовано и утверждено, война уже будет объявлена. А потом, кто сможет остановить ее? Это будет не по силам самому Стэнли… даже если тот вернется через час после ее объявления.
Дэнхем задумался. Глаза его были полузакрыты, вялые, капризные губы плотно сжаты, голова свесилась на грудь. Медленным и неуверенным движением, как бы на ощупь, он нашел карман пиджака, порылся в нем и достал портсигар из выделанной кожи. Через секунду выяснилось, что портсигар пуст.
— Вормен, у вас есть сигары?
— Я курю сигареты. Но в библиотечном ящике для кондиционирования сигар есть какие-то.
— «Панательяс»? — Дэнхем назвал марку с пренебрежением. — Это все равно что курить солому. Послушайте, Вормен, мы платим вам шестьдесят тысяч в год?
