Гамбит - Стаут Рекс (книги хорошего качества .txt) 📗
Глава 9
Дэниел Комус приехал в среду сразу после полудня. Хорошо еще, что не вечером, а то все удовольствие от бараньих почек, наколотых и вымоченных в оливковом масле с солью, перцем, тимьяном, горчицей, мускатным орехом, а затем обжаренных (пять минут с одной стороны, с той, где кожица, и три с другой), да дважды сбрызнутых пряным маслом, было бы безнадежно испорчено. Я уже говорил, что никакие обстоятельства не могут испортить Вульфу обед, если, разумеется, еда приготовлена должным образом. Но в тот день, если б Комус хоть телефонным звонком не отозвался на ультиматум Салли, почки несомненно были бы съедены без всякого аппетита. С равным успехом их можно было бы скормить Вольтеру.
В тот день Вульф в первый (и, кажется, в последний) раз за все время нашего общения отменил без всяких видимых причин данные мне указания. Утром, когда мы с Салли завтракали (свежие рогалики и яйца, сбитые с вином и бульоном), он позвонил мне из своего кабинета и попросил вызвать на шесть часов Сола Пензера, Фреда Даркина и Орри Кэтера — трех отличных ребят, о которых он говорил Йерксу. У меня сразу улучшился аппетит. Я не имел ни малейшего представления, зачем они ему нужны, но поскольку они втроем обходились ему четвертную в час, то вряд ли он собирался обсуждать с ними предположения доктора Эвери. Однако прошло всего десять минут, как он позвонил снова и попросил все отменить. Это было неслыханно. Единственное, чего он никогда не делает, так это не мечется из стороны в сторону и не дергает других. Ничего себе, начался денек.
Когда в одиннадцать утра он, спустившись в свой кабинет, застал в кресле рядом с бюро клиентку с «Таймс» в руках, то задержался по пути к своему письменному столу, чтобы бросить на нее угрюмый взгляд и еле заметным кивком пожелать ей доброго утра. Затем перевел все тот же угрюмый взгляд на меня, поставил в вазу орхидеи, сел, наконец сдвинул держатель бумаг — неотесанный кусок окаменевшего дерева — с кипы утренней почты и взял в руки верхний конверт с письмом председательницы женского клуба любительниц орхидей в Монтклэре, которая спрашивала разрешения привести примерно сотню любительниц полюбоваться на его орхидеи. Мне уже приходила в голову мысль отложить это письмо и самому с ним разобраться: я опасался, что он будет болезненно реагировать на любое упоминание о любительском клубе, но, в конце концов, решил я, раз я смог все это прочесть, то и он может.
Он просмотрел почту, прижал ее снова держателем и взглянул на меня.
— Кто-нибудь звонил?
Он никогда об этом не спрашивал, так как прекрасно знал, что если бы кто-нибудь интересующий его и позвонил, то я бы об этом не умолчал.
— Да, сэр, Лон Коэн хочет прислать репортера, чтобы он взял интервью у мисс Блаунт.
— А зачем вы сказали ему, что она здесь?
— Я не говорил. И вы это знаете не хуже меня. Она выходила погулять, и кто-то из журналистов ее заметил. Можно попросить Сола, Фреда и Орри выяснить, кто именно.
— Арчи, я сегодня не настроен шутить.
— Я тоже.
Он перевел взгляд на клиентку.
— Мисс Блаунт. Я надеюсь, что вы уйдете, прежде чем войдет мистер Комус.
— Я предпочла бы остаться, — сказала она. — Я лучше останусь.
— Нет. Мистер Гудвин вам потом все расскажет Так что, пожалуйста, уйдите.
Она покачала головой.
— Я останусь.
Она ни с кем не собиралась спорить. Просто констатировала факт — и все.
В другой раз он наверняка тут же взорвался бы, наорал на нее, а если б она продолжала настаивать, то попросил бы меня отнести ее наверх и запереть в комнате. Сейчас же он ничего этого не сделал, только молча уставился сначала на нее, потом на меня, приподнял держатель для бумаг и, взяв верхнее письмо, рявкнул:
— Арчи, записную книжку.
В течение последующего часа он продиктовал шестнадцать писем, лишь три из которых отвечали на утреннюю почту. Эта записная книжка хранится у меня до сих пор. Все эти письма были потом перепечатаны, но ни одно не подписано и не отправлено, Все они необычайно вежливы. Например, он просил прощения у мальчика из Канзаса за то, что сразу не ответил на письмо, присланное недели две тому назад с двумя страницами вопросов о работе детектива, но ответить на вопросы все же не удосужился. Когда позвонили во входную дверь, Вульф был как раз на середине послания какому-то любителю орхидей из Эквадора. Я вышел в холл посмотреть, в чем дело, и вернулся сообщить, что это Комус. Было десять минут первого.
Мне, конечно, любопытно было поглядеть, как Салли будет себя с ним вести, и, проводив гостя в кабинет, я остановился позади него. Она молча сидела в кресле, глядя прямо на него и не собираясь двигаться с места или говорить. Он хотел было подойти к ней, но замешкался на полпути и отвернулся от нее, пробормотав: «Глупая курица». Его взгляд скрестился со взглядом Ниро, я представил их друг другу и указал ему на красное кожаное кресло. Он заговорил:
— Под угрозами этой истерички я вынужден был прийти.
Поскольку сам Вульф был убежден, что любая, самая спокойная и уравновешенная женщина обычно просто отдыхает после предыдущей истерики или готовится к следующей, он не нашел, что ответить, и предпочел не реагировать.
— Раз вы все-таки пришли, — сказал он довольно спокойно, — то садитесь. Собеседники в равном положении, когда их глаза на одном уровне. Недаром судья всегда сидит на возвышении.
Комус подошел к красному кожаному креслу, но не стал в него усаживаться, а лишь присел на краешек.
— Мне бы хотелось сразу кое-что уточнить, — заявил он. — Если вы рассчитываете, что я возьму вас в компанию и мы будем вместе представлять интересы Мэтью Блаунта, то вы глубоко ошибаетесь. Во всем, что я делаю или собираюсь сделать, я руководствуюсь и буду руководствоваться лишь одним — интересами моего клиента. Кроме того, хочу добавить, что меня совершенно не удивляет избранная вами тактика. Я хорошо с ней знаком, и потому, в частности, мне не хотелось вступать с вами в деловые отношения. Я, конечно, не виню мисс Блаунт, поскольку она плохо разбирается в такого рода вещах. Она не понимает, что оказанное на меня давление имеет характер шантажа и что в случае, если б она осуществила свою угрозу, то оказалась бы виновной в клевете. Вы ведь не станете отрицать, что она написала это письмо по вашему указанию.
