Можете прийти и получить - Гарднер Эрл Стенли (книги без сокращений TXT) 📗

Найти девушку с родинкой на руке было делом не трудным. Оно обошлось мне в десять долларов и заняло всего пять минут. Эта родинка на ее левой руке явилась неплохим опознавательным знаком. Я узнал, что пятнадцать минут назад она прошла в свою квартиру одна.

Подойдя к ее двери, я вставил в замок отмычку. Возможно, это не совсем по-джентльменски — входить в девичью квартиру таким способом, тем более что она могла отдыхать, но у меня не было ни малейшего желания стоять в коридоре и вести беседу через закрытую дверь, оповещая всю округу о своих намерениях.

Замок щелкнул, дверь открылась, и я вошел внутрь.

В комнате, обставленной самой обычной мебелью, витал слабый аромат духов. Никого не было, но из небольшой гардеробной доносился тихий шорох одежды.

Я шагнул в полосу света.

— Входи, Дженкинс. Бери стул, присаживайся. Я сейчас выйду, только надену кимоно.

Это был голос девушки с родинкой. Ну и ну! Она не могла меня видеть. Тогда откуда она знает, кто это? Кажется, эта девица оказалась куда умнее, чем я предполагал, но виду я не подал.

— Не спеши, я подожду, — сказал я. — Ты что, получила мою визитку?

Я притворился, будто посылал ей свою визитную карточку.

Она рассмеялась низким журчащим смехом:

— Нет, Эд. Но я видела тебя сегодня в «Багровой корове» и слышала, как кто-то открывал дверь отмычкой, так что твоя визитная карточка мне не нужна. Я и так догадалась, кто пожаловал. Я ждала твоего прихода. Кое-кто думал, что ты проведешь эту ночь в тюрьме, но только не я. Я знаю тебя получше.

Она появилась передо мной в розовом кимоно, плотно облегающем ее стройное юное тело, и протянула мне нежную белую руку. Я поднес ее к губам.

— Откуда вдруг такое почтение? — спросила она.

— Всего лишь дань твоему уму, — ответил я. — Знаешь, Мод, мне было бы неприятно узнать о твоей смерти.

— А мне о твоей.

Я отвесил поклон:

— Да, кстати, об убийстве Р.Си. Руперта. Я обнаружил неких свидетелей, видевших, как девушка с родинкой на руке опрометью убегала из квартиры сразу после того, как там произошло убийство. Они заявили, что смогут опознать девушку, если снова увидят ее.

Рука ее потянулась к горлу, лицо побледнело.

— Эд!.. — выдохнула она. — Эд… Ведь это не ты! Ты не мог этого сделать! Ведь правда же?

В ее голосе слышался такой неподдельный ужас, такое искреннее волнение, что я был немало удивлен. Мой план начинал рушиться.

— Так ты полагаешь, что я убил его? Да я его в жизни не видел. Я думал, это ты его убила.

Она покачала головой, глаза ее были широко раскрыты.

— Я вошла в квартиру сразу после того, как он был убит. Похоже, удар нанесли в тот самый момент, когда я стояла на пороге. Там было темно, я нашла выключатель, и только тогда увидела, что произошло. Я поняла, что попала в западню. На мгновение я потеряла самообладание и сломя голову бросилась бежать. На лестнице мне встретились мужчина и женщина, и я поняла, что это не случайно, что кое-кому нужно повесить убийство на меня. Увидев тебя в ночном клубе, я подумала, что это был ты… тогда… в квартире Руперта.

Я пристально посмотрел на нее. Это была единственная женщина, мысли которой я не мог прочитать. Возможно, она говорит правду, только суд все равно не поверит ей. Я и сам-то сомневался в ее словах. Я следил за ней в ту ночь.

Она вошла в ту квартиру, после чего оттуда донесся сдавленный крик и звук падения тела, и она бросилась бежать.

Р.Си. Руперт был убит ударом ножа, даже не попытавшись защититься. В квартире не оказалось никаких признаков борьбы, лишь мертвое тело, нож и лужа крови.

Мы изучающе смотрели друг на друга.

Я махнул рукой:

— Ладно, забудем об этом. Я один знаю про этих свидетелей. В конце концов, все это не имеет особого значения. Ты сама отвела меня к главарю вашей банды и видела, как он вручил мне конверт с бумагами, которые должны были стать наградой за то, что я вскрою сейф.

В этом конверте недоставало двух бумаг. Я играл честно и честно заслужил эти бумаги, но меня обманули. Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня. Отведи меня к вашему боссу, я хочу поговорить с ним.

Она пристально посмотрела на меня:

— Эд, уж не собираешься ли ты убить его?

Я ответил ей, не отрывая взгляда:

— Я убью его, если он попытается использовать эти бумаги.

Она снова рассмеялась журчащим смехом, мои слова ее явно позабавили.

— Эд, ты непревзойденный актер! Ты прекрасно знаешь, что никогда не сделаешь этого, у тебя просто не будет такой возможности. Главарь этой банды, как ты изволил выразиться, находится под надежной защитой. У него есть все: деньги, положение, власть, к тому же никто не знает его в лицо. Во всем преступном мире всего два человека имеют право свободно входить к нему.

— И ты одна из них?

— Да, Эд. Я одна из них.

— Так ты проведешь меня к нему?

Она снова рассмеялась и покачала головой:

— Конечно нет. Да ты и сам-то этого не хочешь. Ты просто блефуешь, чтобы запугать его и не дать ему пустить в ход те бумаги. Послушай, Эд, ему неведомы ни страх, ни жалость. Если он захочет использовать эти бумаги, он их использует. И ему наплевать на тебя, потому что он знает, что ты перед ним ничто. Лучше тебе не встревать в это дело, иначе я не дам за твою жизнь и ломаного гроша.

Я задумался. Совершенно очевидно, что она лжет, нарочно старается усложнить ситуацию. Этот человек боялся меня, иначе он не пустил бы полицию по моему следу и не направил бы ко мне Косоглазого Дагана. Ведь Даган не сам обнаружил, где я живу. Это сделал человек куда более проницательный, нежели хвастливый наемник. Тогда почему девушка лжет мне? Она же знает, что это верный способ взбесить мужчину. А может, она хочет распалить меня, чтобы при первой же встрече я убил этого босса с ледяными глазами? Не собирается ли она таким образом убрать со своего пути человека, повесившего на нее убийство?

Точного ответа на эти вопросы у меня не было. Женщины народ хитрый. Она знала, что я приду, придумала свою историю, тщательно выбрала наряд и теперь сидела передо мной в своем розовом кимоно, время от времени взмахивая широким рукавом, сверкая тонкой полоской нежнейших кружев, освещенная слабым светом из-под шелкового абажура, и, в сущности, смеялась надо мной. Губы ее слегка кривились в насмешливой улыбке, когда она пыталась внушить мне мысль о моей полной неспособности на решительный шаг.

Я встал и вежливо поклонился. Потом опять взял ее руку и поднес к губам.

— Ну и за что же на этот раз? — поинтересовалась она.

— Снова в знак уважения к вашему уму, мадам. Ты хочешь моими руками устранить человека, которого боишься. Ты очень умна, и я хочу отдать тебе должное.

Она сразу поникла:

— Эд, ты чертовски умен!

Я пожал плечами:

— Когда я слышу комплименты от женщины, я, безусловно, принимаю их, но становлюсь вдвое осторожнее, чем прежде. И все же ты могла бы кое-что сделать для меня. Передай этому вашему главарю с ледяными глазами, что пока он не вернет мне недостающие бумаги, жизнь его висит на волоске. Более того, ему не удастся провернуть ни одного мало-мальски важного дела.

Я буду наблюдать за ним и сорву все его планы. Даже в мелочах я буду вставлять ему палки в колеса. Можешь так и передать.

Глаза ее горели каким-то странным загадочным огнем.

— Ты и вправду сделаешь это, Эд?

Я кивнул.

С минуту она пристально смотрела на меня:

Тогда тебе лучше уйти через запасный выход. У подъезда стоит машина с вооруженными людьми. Тебя убьют, как только ты появишься на улице.

Я почувствовал, что краснею.

— Говоришь, что я умный, и в то же время считаешь необходимым предупреждать меня о подобных вещах. Бог ты мой! Да когда ты сказала, что ждала моего прихода, а кое-кто думал, что я проведу ночь в тюрьме, то уже дала понять, что мне лучше уходить через запасный выход. И тем самым призналась, что рассказала банде о том, что узнала меня в «Багровой корове». Ты наверняка обсуждала с ними, как поступить со мной, и высказала предположение, что я, скорее всего, наведаюсь к тебе. Они узнали, где я живу, и думали, что им удастся упечь меня на ночь в тюрьму. Но поняв, что мне известно о полицейской засаде в отеле, они поверили тебе окончательно и направили машину к твоему дому. Спасибо за предупреждение, только повторяю: не надо говорить мне о том, что и так очевидно.