Четверо под подозрением - Кристи Агата (прочитать книгу txt) 📗
– Или даже у кухарки? – предположила миссис Бантри. – Она могла находиться в комнате, когда приносила завтрак. Но что мне непонятно… совершенно особое…
Она вновь склонилась над письмом. Мисс Марпл подсела к ней и коснулась пальцем листа бумаги, указывая на что-то. Они зашептались.
– Но зачем секретарю понадобилось рвать письмо? – спросила вдруг Джейн Хелльер. – Вы только представьте себе! Весьма странно. И почему письмо из Германии? Хотя, конечно, если он вне подозрений, как вы говорите…
– Но сэр Генри не говорит этого, – быстро вмешалась мисс Марпл, оторвавшись от разговора с миссис Бантри. – Он сказал: четверо под подозрением. Таким образом, он не исключает и мистера Темплтона. Я правильно говорю, ведь так, сэр Генри?
– Да, мисс Марпл. Я убедился на своем горьком опыте. Никогда не следует утверждать, что кто-то вне подозрений. Я только изложил вам свои доводы, почему трое из этих людей, как бы невероятно это ни казалось, могли оказаться виновными. Вместе с тем аналогичная процедура не была проведена в отношении четвертого – Чарлза Темплтона. Но в конечном счете я пришел к этому, я был вынужден признать следующее: везде – и в армии, и во флоте, и в полиции, – как бы нам этого ни хотелось, имеется определенное количество отщепенцев. И я беспристрастно изучил факты против Темплтона.
Я задал себе вопрос, похожий на только что заданный мисс Хелльер. Почему он, единственный из всех домочадцев, не предъявил полученное письмо, к тому же с немецкой маркой? С какой стати у него письма из Германии?
В последнем вопросе не было ничего особенного, я взял и задал его. Ответ оказался очень простым. Сестра матери была замужем за немцем. Письмо было от кузины-немки. Так что мне стало известно то, чего я до этого не знал: что у Чарлза Темплтона были родственники в Германии. И это определенно ставило его в список подозреваемых, даже в первую очередь подозреваемых. Он мой человек и всегда был мне симпатичен, я доверял ему, но из элементарной справедливости и порядочности я должен был признать, что он возглавляет список.
Но вот тут уж не знаю! Я не знаю… И, по всей вероятности, никогда не узнаю. Вопрос не в том, чтобы наказать убийцу. Вопрос, как мне кажется, во сто крат важнее. Испортить, может быть, всю карьеру честному человеку из-за… подозрения… подозрения, которое я не склонен недооценивать.
Мисс Марпл кашлянула и негромко сказала:
– Сэр Генри, тогда, если я вас верно понимаю, именно молодой мистер Темплтон единственный, кто не дает вам покоя?
– Да, в известном смысле. В теории ко всем четверым следует подходить одинаково, но на практике это не тот случай. Вот, например, Доббс: подозрение может пасть и на него, но, на мой взгляд, это практически не окажет влияния на его карьеру. Никому в деревне никогда и в голову не придет, что смерть старого доктора Розена была не просто несчастным случаем. Гертруда немногим более уязвима. Подозрение должно, например, изменить отношение к ней фрейлейн Розен. Но, вероятно, это не имеет для нее особого значения.
Что до Греты Розен, то здесь мы подходим к наиболее сложному моменту этого дела. Грета – девушка весьма симпатичная. И Чарлз Темплтон – молодой человек приятной наружности. Пять месяцев они были предоставлены друг другу при полной изоляции от внешнего мира. Случилось неизбежное. Они влюбились друг в друга, хотя и не успели еще объясниться.
А затем случилось несчастье, и вот теперь, спустя три месяца с небольшим после того, как я возвратился, Грета Розен пришла повидаться со мной. Она продала коттедж и возвращалась в Германию, уладив наконец все дела дяди. Она пришла именно ко мне, хотя знала, что я вышел в отставку. Хотела меня увидеть по личному вопросу. Не сразу, но к концу беседы она рассказала все. Спросила, что я думаю о том письме с немецкой маркой, – она беспокоилась о нем, ее смущало, что Чарлз порвал его. Все ли в порядке? Несомненно, все должно быть в порядке. Конечно, она верит ему, но… О, если бы она только знала! Если бы знала – наверняка…
Вы понимаете? Возникает желание доверять, но вместе с тем ужасное потаенное подозрение цепко охватывает ваше подсознание и настойчиво напоминает о себе. Я спросил Грету, не была ли она неравнодушна к Чарлзу и он к ней.
«Думаю, да, – сказала она. – О да, конечно да. Мы были так счастливы! Мы поняли – мы оба поняли. Мы не спешили: впереди было столько времени. Еще бы немного, и он сказал бы, что любит меня, а я бы сказала ему, что я – тоже. А! Но вы догадываетесь… и теперь все не так. Черная кошка пробежала между нами – у нас натянутые отношения, не знаем, что сказать при встрече. Может быть, с ним то же самое, что со мной… Мы оба говорим: «Если бы не сомневаться!..» Вот почему я умоляю вас, сэр Генри, скажите мне: «Можете быть уверены: кто бы ни совершил убийство вашего дяди, это не Чарлз Темплтон!» Скажите же! Я умоляю, я умоляю вас!»
Я не мог ей этого сказать. Эти двое будут все дальше и дальше друг от друга, и им никогда не избавиться от взаимного подозрения.
Сэр Генри откинулся на спинку стула, его потемневшее лицо казалось усталым.
– И ничего больше не сделать, если… – Он снова уселся прямо, и легкая улыбка промелькнула на его лице. – Если нам не поможет мисс Марпл. Что вы скажете, мисс Марпл? У меня такое предчувствие, что это письмо о церковном собрании по вашей части. Не напомнит ли оно вам кого-нибудь или что-нибудь, что значительно упростит дело? Не сможете ли вы помочь чем-нибудь двум молодым людям, оказавшимся в безвыходном положении? Они могли бы быть так счастливы!
В игривости его обращения прозвучали и серьезные нотки. Ведь он высоко ценил своеобразные способности этой старомодной одинокой леди. Он взглянул на нее с некоторой надеждой.
Мисс Марпл кашлянула и поправила кружева.
– Это мне несколько напоминает Анни Поултни, – призналась она. – Конечно, с письмом все совершенно ясно и для миссис Бантри, и для меня. Вы все время живете в Лондоне, и вы не садовник, сэр Генри, вам этого не заметить.
– Э… заметить? – Сэр Генри был озадачен. – Что же заметить?
Миссис Бантри протянула руку, взяла каталог и с удовольствием принялась читать:
– Доктор Хелмут Спат. Чисто-сиреневый, удивительно изящный цветок с исключительно длинным и крепким стеблем. Хорош для срезки и для украшения сада.
Эдгар Джексон. Красивый хризантемовидной формы цветок четко выраженного красно-кирпичного цвета.
Амос Перри. Ярко-красный, чрезвычайно декоративен.
Тсинтау. Яркий оранжево-красный, эффектный декоративный садовый цветок, долго сохраняется в срезанном виде.
Честность…
– С большой буквы Ч, вы припоминаете? – буркнула мисс Марпл.
– Честность. Розовых и белых оттенков, крупный цветок прекрасной формы.
– На английском их начальные буквы образуют слово «смерть», – объяснила мисс Марпл.
Миссис Бантри захлопнула каталог и громко произнесла:
– Георгина!
– Но письмо пришло самому мистеру Розену, – сказал сэр Генри.
– В этом заключалась хитрость, – сказала мисс Марпл. – Да к тому же еще и предостережение в нем. Что он станет делать с письмом от неизвестного человека с незнакомыми ему именами? Конечно же пихнет своему секретарю.
– Тогда, значит…
– О нет! – прервала мисс Марпл. – Именно поэтому и становится совершенно ясно, что это не он. Иначе он бы никогда не допустил, чтобы это письмо было обнаружено. И равно ни за что не уничтожил бы письма на свое имя с немецкой маркой. В самом деле, его невиновность – если позволите так выразиться – просто сияет.
– Тогда кто…
– Собственно, я почти полностью уверена, насколько можно быть в чем-то уверенным на этом свете… За столом во время завтрака была еще одна персона, и она, что вполне естественно в подобных обстоятельствах, протянула руку, взяла и прочитала письмо. И в этом, вероятно, все дело. Вы помните, что она получила каталог садовода с той же почтой?
– Грета Розен, – медленно произнес сэр Генри. – Так, значит, ее визит ко мне…
