Трубка Мегрэ - Сименон Жорж (чтение книг TXT) 📗
Сидя на краешке обитого зеленым бархатом стула, она была готова в любое мгновение вскочить. Заметив его, она ринулась к нему навстречу. Вид у нее был чрезвычайно возбужденный и встревоженный. Вцепившись в лацканы его пиджака, она воскликнула:
— Что я вам говорила? Они снова приходили этой ночью. Мой сын исчез! Теперь-то вы мне верите? Ах, я сразу почувствовала, что вы принимаете меня за сумасшедшую. Не так уж я глупа. Вот полюбуйтесь…
Судорожно порывшись в сумке, она вытащила носовой платок с голубой каемкой и торжествующе помахала им:
— Вот… Разве это не доказательство? У меня в доме нет платков с голубой каемкой. А этот я нашла в кухне у стола. И это еще не все!
Мегрэ мрачно оглядел коридор, где царило утреннее оживление. На них стали уже оборачиваться.
— Пройдемте со мной, мадам, — вздохнул он. Экая досада! Он так и предчувствовал, что она снова заявится. Он толкнул дверь своего кабинета, повесил шляпу на обычное место.
— Садитесь. Слушаю вас. Вы говорите, что ваш сын?..
— Этой ночью мой сын исчез, и теперь один бог знает, где он и что с ним!
Глава 2
Домашние туфли Жозефа
Трудно было понять, что именно думала эта женщина о судьбе собственного сына. Только что она причитала, заливаясь слезами:
— Я уверена, что они убили его. А вы тем временем ничего не сделали! Разумеется, вы приняли меня за сумасшедшую! И вот он убит! А я теперь осталась одна, совсем одна, без всякой поддержки!..
Теперь же, в такси, катившем под кронами деревьев на набережной Берси, так похожей на деревенскую аллею, лицо ее прояснилось и глаза снова заблестели.
Мегрэ сидел рядом с ней на заднем сиденье, Люка — с шофером. На противоположном берегу Сены виднелись заводские трубы. А на этом тянулись склады, доходные дома, теснились невзрачные постройки, сооруженные еще в то время, когда здесь была сельская местность.
Мадам Руа, нет — Леруа, заерзав, постучала по стеклу:
— Приехали. Простите за беспорядок в доме. Понятно, что сегодня я не принималась за уборку.
Она поискала ключ в сумке. Дверь была темно-коричневая, стены — бурые. Мегрэ тем временем успел осмотреть замок; следов взлома не было.
— Входите, прошу вас. Вы, наверное, осмотрите все комнаты. Пожалуйста, вот осколки чашки, они на том самом месте, где я их нашла в тот день.
Она не преувеличивала, утверждая, что у нее идеальная чистота. Нигде ни пылинки. Везде порядок. Но, боже, как все это уныло выглядело! Более того — убого. Узкий коридор, стены снизу коричневые, вверху — темно-желтые. Коричневые двери. Обои, наклеенные по меньшей мере лет двадцать назад, давным-давно потеряли свой первоначальный цвет.
Хозяйка тараторила без умолку:
— Меня особенно удивляет, что я ничего не слышала, хотя сплю очень чутко. А эту ночь я спала как убитая…
Он взглянул на нее.
— Вы полагаете, что вам подсыпали снотворного?
— Нет, этого не может быть! Он бы не посмел! Да и зачем? Для чего бы это ему понадобилось?
Неужели она готова снова распалиться? Она металась словно угорелая, то обвиняя сына, то причитая по нем. Мегрэ же, напротив, был вял и медлителен и словно воплощал собой саму неподвижность. Подобно губке, он впитывал в себя все происходящее.
Женщина не отходила от него ни на шаг, следила за каждым его жестом, взглядом, подозрительно всматривалась в него, стараясь догадаться, о чем он думаем.
Люка также наблюдал за начальником, сбитый с толку этим следствием, которое представлялось ему даже не смешной, а просто глупой затеей.
— Столовая направо, в другом конце коридора. Но когда мы бываем одни — а мы почти всегда одни, — мы едим на кухне.
Она бы крайне удивилась и даже возмутилась, узнав, что Мегрэ машинально ищет здесь свою трубку. Он стал подниматься по узкой скрипучей и шаткой лестнице. Она последовала за ним, поясняя по дороге, — ее прямо распирала потребность давать пояснения!
— Жозеф занимал комнату слева… Боже мой! Я сказала — занимал, словно уж он…
— Вы ни к чему здесь не притрагивались?
— Нет, ни к чему, клянусь вам. Постель, как видите, приготовлена, но, ручаюсь, он не спал на ней…
Комиссар приоткрыл дверцу шкафа.
— Все его вещи на месте?
— В том-то и дело, что чет. Если бы в комнате были все его вещи, то костюм и рубашка лежали бы на стуле… Возможно, юноша, услышав ночью шум, спустился в кухню, и там на него напал таинственный гость или гости?
— Вчера вечером вы видели его в постели?
— На ночь я всегда целую его. И вчера пришла, как обычно. Он был уже раздет. Его вещи были сложены на стуле. Ну, а ключ… — Видимо, у нее мелькнула какая-то мысль, и она вновь принялась объяснять:
— Видите ли, снизу я всегда ухожу последней и двери сама закрываю на ключ. А ключ держу у себя в комнате, под подушкой, чтобы…
— Значит, сегодня утром ключ был на месте?
— Да, мосье комиссар. Я сразу об этом как-то не подумала, но потом вспомнила. Значит, он не собирался убегать, как вы думаете?
— Минутку. Стало быть, ваш сын лег спать. Затем встал и оделся.
— Смотрите-ка, на полу его галстук! Он не повязал галстук!
— А где его башмаки?
Она живо обернулась в угол комнаты, где стояли две пары сильно поношенных штиблет.
— И башмаки здесь. Он ушел в домашних туфлях.
Мегрэ по-прежнему искал трубку и нигде ее не находил. Впрочем, теперь он уже и сам точно не знал, что ищет. На всякий случай он осмотрел убогую комнату юноши. В шкафу висел синий костюм, его «выходной костюм», который он надевал только по воскресеньям, несколько рубашек, заношенных, не раз чиненных, и стояла пара лакированных туфель.
Валялась начатая пачка сигарет.
— Ваш сын не курил трубку?
— Что вы, я бы не позволила ему, в его-то возрасте! Впрочем, недели две назад он принес домой маленькую трубку, какими торгуют на ярмарках. Так я у него вырвала ее и бросила в печь.
Мегрэ вздохнул и перешел в комнату госпожи Леруа, которая продолжала причитать:
— Вы уж не обессудьте, я не успела убрать свою постель.
Она была назойлива до тошноты.
— Наверху у нас мансарда, — мы спали там первые месяцы после смерти мужа, когда у меня были жильцы… Ведь он не надел ни башмаков, ни галстука. Что вы скажете на это?
И Мегрэ раздраженно бросил:
— Я ничего не знаю, мадам!
Уже два часа Люка обшаривал весь дом, заглядывал во все закоулки, и всюду за ним следовала госпожа Леруа, голос которой не умолкал ни на минуту:
— Смотрите — вот этот ящик был как-то выдвинут. Тогда переворошили стопку белья на верхней полке…
За окном палило солнце, его густые жаркие лучи походили на расплавленный мед. Но в доме было сумрачно. Мегрэ совсем изнемог от усталости — ему уже не хватало сил поспевать за своими спутниками.
Уезжая из префектуры, он поручил одному из инспекторов позвонить в Орлеан и выяснить, приезжала ли последнее время в Париж замужняя дочь мадам Леруа. Едва ли это могло стать зацепкой… А если Жозеф тайком от матери сделал себе ключ? Значит, в таком случае, он намеревался сбежать этой ночью… Почему же он не надел галстук и тем более ботинки?
Мегрэ теперь точно знал, как выглядели его пресловутые домашние туфли. В целях экономии госпожа Леруа сшила их сама из старых лоскутков. А подметки вырезала из войлока.
Здесь царила бедность, и она была особенно мучительной и невыносимой, поскольку в ней не хотели признаваться.
Ну, а прежние жильцы? Госпожа Леруа рассказала ему о них. Первым по объявлению, выставленному в окне, пришел старый холостяк, служащий фирмы «Сустель».
— Достойный и хорошо воспитанный человек, мосье комиссар, если можно назвать воспитанным человека, который выбивает свою трубку где попало. К тому же у него была мания вставать по ночам — он спускался вниз и пил травяной настой. И все же он был человек образованный.
