Шлюз № 1 - Сименон Жорж (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
На самом верху башни виднелся покрытый синей эмалью металлический щит с надписью «Предприятие Эмиля Дюкро».
На веревках, протянутых над палубами барж, сушилось белье. На «Золотом руне» молоденькая светловолосая девушка мыла палубу.
Прошел еще один трамвай, потом второй, и только тогда Мегрэ, вконец разомлевший под жаркими лучами апрельского солнца, не очень уверенно направился к высокому дому.
Он заглянул сквозь стекло в привратницкую, но никого там не увидел. На лестнице лежал темно-красный, сильно потертый ковер, ступеньки блестели лаком; стены были выкрашены под мрамор, но на площадке серел слой пыли. Все это, да еще мрачные двери с яркими пятнами начищенных до блеска медных ручек, говорило о претензии и заурядности. Через высокое окно над дверью в помещение проникали косые лучи солнца, золотя лестничную клетку.
Звонить пришлось несколько раз. После второго звонка изнутри донесся слабый шум, но прошло еще, по крайней мере, пять минут, прежде чем дверь открылась.
— Могу я видеть господина Дюкро?
— Да, пожалуйста. Входите.
Служанка была румяная, живая, и, глядя на нее, Мегрэ невольно заулыбался. Толстушка выглядела очень аппетитной, правда, если смотреть со спины, потому что лицо с неправильными грубоватыми чертами быстро разочаровывало.
— Вы по какому делу?
— Я из уголовной полиции.
Она направилась к двери, но вынуждена была нагнуться и подтянуть чулок; потом сделала еще два шага, решила, что за дверной створкой не видно, и снова наклонилась — затянуть подвязку и одернуть комбинацию.
А Мегрэ все стоял, расплываясь в широкой улыбке. За дверью послышался шепот, легкая возня, короткий смешок. Девушка вернулась.
— Благоволите войти.
Мегрэ вошел. Глаза у него смеялись.
Дюкро перевел взгляд со служанки на посетителя, потом на красное плюшевое кресло. Пригладил, безо всякой нужды, густые волосы и тоже улыбнулся — несколько принужденной, но в то же время довольной улыбкой.
Комната была светлая, все три окна выходили на солнечную сторону, и через одно из них, настежь распахнутое, волнами вливались уличные шумы, грохот камнедробилки, свистки буксиров. Мегрэ начал было говорить, но едва услышал собственный голос.
Эмиль Дюкро осторожно уселся в кресло, и сразу стало видно, что, как бы он ни бодрился, ему еще сильно нездоровится. Тем не менее еще накануне сотрудники прокуратуры с изумлением обнаружили, что человек, которого они ожидали увидеть бессильно лежащим в постели, преспокойно сидит в кресле.
Дюкро был в домашних туфлях, а из-под старого пиджака виднелась ночная рубашка с красной вышивкой по вороту. На всем убранстве комнаты, на каждой мелочи, на скоплении случайной, еще лет сорок назад устаревшей мебели, на черных с золотом рамках фотографий буксиров, на бюро с откидной крышкой — повсюду чувствовался тот же самый отпечаток заурядности, который отметил Мегрэ еще на лестнице.
— Значит, это вам поручено вести расследование?
Улыбка на лице Дюкро медленно гасла. Оно стало серьезным, взгляд настороженным, в голосе зазвучали агрессивные нотки.
— Полагаю, вы уже составили себе представление о том, что произошло? Нет? Тем лучше. Но, признаюсь, меня это удивляет — как же так, у полицейского до сих пор нет версии?
Он вовсе не хотел сказать комиссару колкость, просто таков был от природы. Иногда он морщился, видимо, из-за раны…
— Давайте сначала выпьем. Матильда!.. Матильда!..
Матильда, черт побери!
И, обращаясь к девушке, которая наконец явилась и стояла в дверях, вытирая с рук мыльную пену, распорядился:
— Принесите белого. Да хорошего.
Огромное тело Дюкро заполняло все кресло, и оттого, что его ноги покоились на вышитой подушечке, они казались короче, чем на самом деле.
— Ну и что же вам успели порассказать?
У него была привычка во время разговора поглядывать в окно, в сторону шлюза. Внезапно он буркнул:
— Полюбуйтесь только! Дают себя обогнать «Полье и Шоссону»!
В шлюзовую камеру потихоньку входила груженая баржа с желтыми бортами. Позади нее другая баржа, с синим треугольником на борту, стояла, развернувшись поперек канала, и трое речников громко переругивались, размахивая руками.
— Все суда с синим треугольником — мои, — пояснил Дюкро и, указав вошедшей служанке на стол, сказал: — Бутылки и стаканы поставьте сюда. У нас тут, знаете ли, запросто, без церемоний, комиссар. Так я говорил… Ах да, мне, знаете, любопытно: что же болтают об этом деле?
За деланным добродушием все больше ощущалась снедавшая его злость, и чем больше он присматривался к Мегрэ, тем она становилась очевидней. Возможно, его злило, что гость не уступал ему ни ростом, ни силой, а еще больше то, что невозмутимое спокойствие уподобляло комиссара бесчувственной каменной глыбе, которую невозможно сдвинуть с места.
— Сегодня утром я видел досье, — объявил он.
— Вы его прочитали?
Но тут хлопнула входная дверь, в прихожей послышались шаги, и в комнату вошла женщина лет пятидесяти, худая, с невзрачным унылым лицом; в руках она держала сетку с провизией.
При виде Мегрэ она принялась извиняться:
— Простите, пожалуйста, я не знала….
Но Мегрэ уже был на ногах:
— Госпожа Дюкро, насколько я понимаю? Счастлив познакомиться.
Она неловко поклонилась и, пятясь, вышла из комнаты. Было слышно, как она разговаривает со служанкой.
— Моя жена никак не может расстаться с привычкой самой заниматься хозяйством, — проворчал Дюкро. — Она могла бы нанять десять служанок, а вот, поди же, сама ходит за покупками!
— Насколько мне известно, вы начинали капитаном буксира?
— Я начинал, как все, кочегаром на паровом буксире.
Назывался он «Орел». Потом женился на дочке хозяина, вы ее только что видели. Сейчас этих «Орлов» уже две дюжины. В одном только нашем бассейне два поднимаются до Дизи, а вниз ходят целых пять. Все лоцманы из тех вон бистро работают только на меня. Я уже выкупил восемнадцать барж, несколько грузовозов, две землечерпалки…
Глаза у него сузились и больше не видели ничего, кроме глаз Мегрэ.
— Вы именно это желали узнать?
Он повернулся к двери и крикнул двум женщинам, разговор которых еле доносился из прихожей:
— Эй, вы там, помолчите! — Ваше здоровье, — продолжал он, обращаясь уже к Мегрэ. — Должен вам сказать, за поимку того, кто на меня напал, я обещал полиции двадцать тысяч франков и полагаю, что именно потому они прислали мне человека порядочного. На что это вы уставились?
— Так, ни на что… На канал, шлюз, суда…
Сияющий пейзаж, оправленный в рамки окон, мог на самом деле привести в восторг кого угодно. С высоты второго этажа баржи казались неуклюжими и неповоротливыми, словно увязшими в густой, тягучей воде.
Возле одной из них речник, стоя во весь рост в ялике, смолил ее серый корпус. По палубе разгуливали собаки, в проволочной клетке сидели куры, молоденькая светловолосая девушка на палубе «надраивала медяшку».
По верху шлюзовых ворот ходили люди, а суда, движущиеся вниз по течению, казалось, в нерешительности замирали на месте, словно побаиваясь соскользнуть на серебряную ленту Сены.
— Короче говоря, все это принадлежит вам?
— Ну, может, и не все. Но то, что вы видите вокруг, от меня зависит. Особенно с тех пор, как я купил в Шампани меловые карьеры.
Обстановка комнаты больше всего напоминала мебельные развалы в аукционном зале перед субботней распродажей, когда люди с более чем скромным достатком приходят подыскать себе по случаю кто стол, кто корыто. Из кухни тянуло поджаренным луком, слышалось шкворчанье масла на сковороде.
— Позвольте один вопрос. В протоколе сказано, что вы не помните, что произошло до того, как вас вытащили из воды.
Не поднимая тяжелого взгляда, Дюкро неторопливо обрезал конец сигары.
— В какой именно момент вы утратили память? Можете вы, например, рассказать, что вы делали третьего дня вечером?
— У нас обедали дочь с зятем. Он пехотный капитан в Версале. Приезжают каждую среду.
