На каждом шагу констебли - Марш Найо (читаем книги txt) 📗
— Простите за назойливость, но такова наша работа. Нам нужно кое-что выяснить, поэтому я попрошу вас некоторое время не заходить в каюты. Надеюсь, мы вас долго не задержим.
— Не заходить в каюты? — после довольно долгой паузы повторил Хьюсон, явно передразнивая Аллейна и нацелившись на него слуховым аппаратом. — Этим вы вежливо даёте понять, что нам предстоит обыск?
— Рад, что это прозвучало вежливо. Да, вы правильно меня поняли.
— А ордер есть? — спросил Поллок.
— Конечно. Хотите взглянуть?
— Да нет, зачем? — устало сказал Бард. — Не дурите, Поллок.
— Мисс Хьюсон, — сказал Аллейн, — если не возражаете, я начну с вашей каюты. Одновременно мистер Фокс осмотрит вашу, мистер Хьюсон.
— Вторично, — кисло вставил Хьюсон.
— Верно. Считайте это простой формальностью.
— Это уж вы считайте. Я считать так не могу.
— Ох, Эрл, я ведь совсем забыла… Послушайте, мистер-Аллейн, придётся мне признаться вам как на духу насчёт той картины. Тут вышло недоразумение: я считала, что брат отправил её, а он думал, что я.
— Черт те что получилось, — сказал Хьюсон, свирепо взглянув на сестру.
— Ужас. А она лежит себе там, где лежала все это время: в моей каюте на самом дне битком набитого саквояжа.
— Подумать только, — сказал Аллейн. — С удовольствием взгляну ещё разок. В последний раз, когда я её видел, она лежала на дне пустого чемодана в освободившейся каюте, которую я, между прочим, запер.
Довольно длительная пауза была прервана тихим смешком Барда.
— Я не совсем точно выразилась, — растерянно сказала мисс Хьюсон. — Я сто-то нервничаю: я имела в виду, что она лежит в пустой каюте.
Мистер Хьюсон рассердился:
— О чем разговор? Мы и правда не отправили картину. Объяснить вам — почему? Объясню. Эта картина — ценное произведение искусства, что подтвердит ваша супруга. Возможно, это работа Констебля, а если так, то она стоит очень дорого. Мы за неё уплатили наличными, звонкой британской монетой и не намерены её никому отдавать. Никому. Даже полиции. Понятно? Вот мы и решили несколько предвосхитить события и сказали, что она уже отправлена.
— И надо полагать, она бы и была уже отправлена, — добродушно сказал Аллейн, — если бы не констебль, стоящий на посту возле почтового отделения Рэмсдайка.
Мистер Хьюсон слегка покраснел, но глаз не опустил.
— В этой игре мы всегда оказываемся в проигрыше, — заметил, ни к кому не обращаясь, Поллок.
— Если вы хотите лечь пораньше, — сказал Аллейн, — нам, пожалуй, пора приниматься за обыск. Может быть, кто-нибудь из вас хочет взглянуть на ордер?
— Да, я хочу взглянуть, хотя это и глупо, — заявил мистер Хьюсон.
— Почему же? Весьма разумное желание. Вот он, пожалуйста.
Хыосоны и Поллок брезгливо оглядели ордер. Лазенби сказал, что лично у него нет никаких претензий. Бард подмигнул Аллейну, но промолчал, а доктор Натуш молча выложил на стол ключ от своей каюты, что обозлило всех, кроме Барда, спокойно сообщившего, что его каюта не заперта.
— Весьма благодарен, — сказал Аллейн, взяв ключ, — у нас, конечно, есть отмычки, но это ускорит дело.
Оказалось, что заперта также и каюта Поллока. Все остальные были открыты. Поллок нехотя отдал ключ и отвернулся, прищёлкнув языком.
Перед тем как выйти из салона, Аллейн подошёл к угловому столику и взглянул на карту, над которой работал Натуш. Она была такой подробной и мелкой, что, казалось, рассмотреть её можно было только сквозь лупу. Аллейн проследил взглядом за линией реки до Лонгминстера, где очень мелко была нарисована вывеска гостиницы, а рядом с ней тоненькая женская фигурка с короткой стрижкой.
Аллейн взглянул на Натуша, но ничего не сказал.
Начался обыск. Холст оказался на месте, и, прихватив его, Аллейн и Фокс перешли в каюту мисс Хьюсон, где тщательно просмотрели все ящики и чемоданы.
— Как ты думаешь, — спросил Фокс, — почему они так усердно прятали от нас картину? Обычно так ведут себя, когда хотят что-то скрыть. Что же они скрывают? Я считаю, что возможен лишь один ответ. А ты?
— Мне кажется, что здесь какое-то мошенничество. ~ Вот именно. Картина — подделка, и они прекрасно это знают. А отсюда можно предположить, что она не принадлежала Бэгу. Хьюсоны подсунули её в буфет, когда Бэг был чем-то занят.
— Судя по его рассказу, скорей всего её подсунули мотоциклисты — ведь это они околачивались во дворе лавчонки и скрипом дверцы привлекли внимание старой карги.
— Вполне возможно. Но в этом случае они, наверное, подсунули свои подделки не только Бэгу, но и другим.
— Похоже, что так. Взгляни-ка, Фокс. Аллейн вынул из чемодана мисс Хьюсон пакет с цветными фотографиями и диапозитивами и разложил их на крышке чемодана. На трех была изображена Рэмсдайкская плотина. Рядом на полу он положил картину.
— Одно и то же, — сказал Фокс.
— Да. И сфотографировано с того же места. Судя по всему, ещё весной, когда их видела здесь миссис Бэг. Но погляди-ка: деревья на картине мельче и какие-то другие. Это нарочно сделано. Готов поспорить, что эти деревья скопированы с какой-нибудь из подлинных картин Констебля.
— Кто это мог сделать?
Аллейн ответил не сразу. Он положил на место фотографии, потом скатал рулоном холст и завязал его.
— Боюсь, что дурные предчувствия Хьюсонов оправдаются: мы реквизируем картину. Расписку я им напишу. Ну что же, здесь как будто все. Двинемся дальше. Братец Лис, мне очень интересно посетить мистера Поллока в его отсутствие.
4
Прибыли Томпсон и Бэйли, которые обошли каюты, снимая отпечатки пальцев со стаканов, чтобы затем отправиться делать снимки и гипсовые слепки со следов мотоциклетных шин. Тиллотсон, уже вернувшийся в свой полицейский участок, ждал сведений о мотоциклистах и ответов на запросы, посланные в Америку и Австралию. Тем временем соответствующий отдел тщательно проверял данные об усопшей и двух пассажирах — Натуше и Барде. Бард дал свой лондонский адрес, сообщив, что является штатным репетитором, зарегистрированным в довольно известном посредническом бюро.
— Если бы не одна находка, хвастаться было бы нечем, — заметил Аллейн.
В каюте Поллока во внутреннем кармане его ужасающего пиджака они нашли пластмассовый футляр, где лежал отпечатанный снимок Рэмсдайкской плотины и несколько конвертов с эскизами шрифтов к рисунку Трои. Как видно, Поллок долго над этим трудился, иногда для отдыха что-то рисуя на тех же конвертах. Именно эти рисунки привлекли внимание Аллейна.
— Аккуратно, точно, тщательно, — пробормотал он. — Сразу, чувствуется профессионал. Интересно, что бы написали психиатры в статье, озаглавленной «Рисунки на полях и подсознание». Ну-ка взгляни… — Он протянул Фоксу один из конвертов, где в разных вариантах была введена одна из строк стихотворения. И тут же рядом набросок дерева — совершенный двойник того вяза, который был изображён на полотне, купленном мисс Хьюсон.
— Какая неосмотрительность, — сказал Аллейн, пряча конверт в карман.
Когда они вернулись в салон, Хьюсоны, Поллок и Лазенби все ещё играли в карты, Кэли Бард и доктор читали, а миссис Тритуэй ушла спать. Пассажиры молча посмотрели на Бэйли и Томпсона, проходивших через салон со своим оборудованием.
— Мы закончили, так что каюты к вашим услугам, — сказал Аллейн. — Простите, что задержали вас. Вот ключи, — сказал он, кладя их на стол. — А вот это — ваша картина, мисс Хьюсон. С вашего позволения, мы её на некоторое время заберём. Расписку я вам дам, а за её сохранность можете не беспокоиться.
Мисс Хьюсон страшно побледнела, её взгляд растерянно перебегал с одного на другого. Потом она вскочила, закусила губу и не то пискнула, не то всхлипнула; в ту же секунду большая белая рука мистера Хьюсона крепко сжала её плечо. Она вскрикнула, упала в кресло и испуганно посмотрела на брата.
— Спокойнее, сестрёнка. Все в порядке. Спокойнее. Она очень впечатлительна, инспектор, чуть что, и начинает психовать, — объяснил он.
