Долина ужаса - Дойл Артур Игнатиус Конан (читать книги без сокращений txt) 📗
– Почтенный мастер, я хотел бы сказать, что, когда вам понадобится человек, я почту за честь помочь ложе.
Ему снова зааплодировали. Некоторые из старших сочли, что новая звезда поднимается на горизонте слишком уж быстро.
– Я хотел бы заметить, – сказал сидевший рядом с председателем секретарь Гарвей, седой человек с лицом коршуна, – что брату Макмэрдо следовало бы подождать, пока сам мастер найдет нужным послать его на работу.
– Не беспокойтесь, ваша очередь наступит, брат, и очень скоро, – сказал председатель. – Во всяком случае, мы отметили вашу готовность. Если хотите, можете принять участие в маленьком деле даже сегодня ночью.
– Я с радостью.
– Тогда можете сегодня поработать.
Макгинти снова заглянул в список.
– Теперь переходим к следующему пункту. Выслушаем отчет казначея. Что у нас в кассе? Необходимо оказать помощь вдове Джима Карнавэ. Он погиб, работая для ложи, и мы обязаны позаботиться о его семье.
– Джима застрелили в прошлом месяце, когда братья собирались убить Честера Уилкса, – сообщил Макмэрдо его сосед.
– С кассой все обстоит хорошо, – сказал казначей, держа перед собой отчетную книгу. – Последнее время все фирмы не скупились. «Макминдер и К°» заплатили пятьсот; братья Уокер прислали сотенную бумажку, но я самолично вернул ее и потребовал пятисотенную. Если я не получу денег к среде, их мельничный привод непременно испортится. Нам пришлось сжечь их плотину в прошлом году, чтобы заставить их образумиться. Затем Западная угольная компания прислала свой ежегодный взнос. В кассе достаточно денег, и мы можем выполнить все наши обязанности.
– А как обстоит дело с Арчи Свиндоном? – спросил кто-то.
– Он продал все и уехал. Старый дьявол оставил нам записку, в которой говорит, что охотнее станет подметать улицы в Нью-Йорке, чем останется крупным владельцем копей под властью шантажистов. Он умно сделал, что улизнул раньше, чем записка попала к нам в руки. Я думаю, он в долине больше не покажется.
Старый человек с бритым лицом и большим чистым лбом поднялся с противоположного председательскому месту конца стола.
– Казначей, – начал он, – позвольте спросить, кто купил собственность человека, которого мы вытеснили из этой области?
– Брат Моррис, ее, разумеется, купила Джилмертонская железнодорожная компания.
– А кто купил копи «Тодмэна и Ли», которые продавались в прошлом году?
– Та же компания, брат Моррис.
– Кто купил прокатный завод Манса и Шумана, а также компанию «Ван Дегер и Этвуд»?
– Все они приобретены Джилмертонской фирмой.
– Я не думаю, брат Моррис, – сказал Макгинти, – чтобы нам было важно знать, кто купил эти участки и заводы, раз новые владельцы не могут увезти их из округа.
– Достопочтенный мастер, боюсь, что это имеет для нас немалое значение. Вот уже десять лет мы вытесняем отсюда мелких предпринимателей. А на их месте появляются крупные компании. Директора их живут в Нью-Йорке или в Филадельфии и нисколько не боятся наших угроз. Мы можем, конечно, тянуть деньги с их местных представителей и даже изгонять неподатливых. Но на места последних не преминут приехать новые. При этом будет вызвано недовольство хозяев крупных компаний. Боюсь, они не пожелают делиться с нами своими прибылями и решат объединиться против нас. Тут уж они не пожалеют издержек, лишь бы отправить неугодных им людей на виселицу.
Моррис сел. Собрание затихло. Поднялся Макгинти.
– Вы вечно каркаете, брат Моррис. Пока участники ложи сплочены, им не страшен никто в Штатах. Разве мы не доказывали этого в судах? А что до крупных компаний, мне кажется, они должны быть нам благодарны. Полагаю, что они найдут более удобным платить нам, нежели с нами бороться. Однако, братья, – Макгинти снял с себя бархатную шапочку и лоскут, – ложа закончила рассмотрение очередных дел. Правда, у нас остается еще одно маленькое дело: теперь наступило время для братской закуски и пения.
Удивительна человеческая природа! Зал наполняли люди, привыкшие к убийству, не испытывавшие сострадания ни к рыдающей вдове, ни к беспомощным детям. Но мелодии зазвучавших знакомых песен заставили некоторых даже прослезиться. У Макмэрдо был прекрасный тенор, и он принял участие в импровизированном концерте, исполнив «Я сижу на изгороди, Мэри» и «На мелях алландских вод». В первый же вечер новый брат сделался одним из самых популярных Чистильщиков. Бутылки с виски несколько раз обходили вокруг стола, лица собравшихся раскраснелись. В это время глава ложи снова обратился к ним:
– Ребята, в городе живет человек, которого пора укротить. Я имею в виду Джеймса Стейнджера, редактора «Гералда». Читали вы, что он снова написал о нас? – Макгинти вьшул из кармана газету. – Статья называется «Закон и порядок». Слушайте: «В долине царствует кровавый террор. Со времени первых убийств прошло двенадцать лет, и с тех пор преступления не прекращаются. То, до чего мы теперь дошли, вызывает ужас во всем цивилизованном мире. Разве ради этого наша родина принимает к себе иммигрантов? Террор и беззаконие свили себе гнездо в тени священного звездного флага свободы. Имена преступников известны, их организация действует открыто. Долго ли мы будем еще терпеть? Неужели нам вечно предстоит жить…» Ну, я прочитал достаточно этой дряни, – завершил Макгинти, отшвырнув газету. – Я спрашиваю вас, как мы должны поступить с этим мерзавцем?
– Уничтожить его! – воскликнуло несколько голосов.
– Я против, – поднялся со стула Моррис. – Повторяю, братья, наша рука слишком сильно давит долину, и наступит время, когда люди против нас объединятся. Джеймс Стейнджер – старик. Его уважают в городе и во всей округе. Если он будет убит, вся долина взволнуется, и нас самих могут уничтожить.
– А скажите, пожалуйста, как это они смогут сделать? – возразил Макгинти. – Руками полиции? Так одна половина полицейских – у нас на жалованье, а другая – нас боится. Или, может, с помощью судов и судей? А?
– Существует и закон Линча… – произнес Моррис.
В зале зашумели.
– Стоит мне захотеть, – сказал Макгинти, – и я соберу двести человек, которые очистят весь город. – И вдруг, усилив голос и грозно сдвинув черные густые брови, он произнес: – Смотрите, брат Моррис, я слежу за вами уже не первый день. В вас нет смелости, и вы стараетесь лишить мужества других. Плохо придется вам, когда ваше собственное имя появится в моих списках.
