Мегрэ и дело Наура - Сименон Жорж (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗

Комиссар опустился на стул. Белый деревянный стол был покрыт коричневой бумагой, на нем стояла пишущая машинка. Лапуэнт устроился рядом, положив перед собой блокнот

— Ваши имя и фамилия?

— Фуад Уэни, родился в Такла, Ливан

— Возраст?

— Пятьдесят один год.

Вынув из кармана удостоверение личности для иностранцев, он, не вставая с кресла, протянул его, и Лапуэнту пришлось подняться, чтобы взять документ

— Мой возраст установлен французской полицией, — подчеркнул он.

— Ваша профессия?

— Юридический советник. — Он произнес эти два слова почти с насмешкой. — Опять же по утверждению вашей полиции… Прочтите сами.

— Находились ли вы в пятницу, 14 января, в период с одиннадцати вечера до часа ночи в кабинете вашего хозяина господина Наура, в доме на авеню Парк-Монсури?

— Нет. Кстати, прошу отметить, что господин Наур не был моим хозяином, поскольку я не получал жалованья.

— В качестве кого же вы повсюду жили с ним все это время?

— В качестве друга.

— Разве вы не были его секретарем?

— Я помогал ему, когда он нуждался в моих советах…

— Где вы находились в пятницу после одиннадцати часов?

— В клубе на Сен-Мишель, членом которого я являюсь.

— Не можете ли вы назвать фамилии лиц, которые могли вас там видеть.

— Не могу сказать определенно.

— Как по-вашему, сколько человек было тогда в двух небольших залах клуба?

— Человек тридцать — сорок, люди приходили и уходили.

— Вы ни с кем не разговаривали?

— Нет. Я пришел туда не болтать, а записывать номера, которые выпали во время игры в рулетку.

— Где вы сидели?

— Позади игроков, в углу, возле двери.

— В котором часу вы пришли на бульвар Сен-Мишель?

— Около половины одиннадцатого.

— А когда ушли из клуба?

— Примерно в час ночи.

— Итак, вы утверждаете, что находились в течение двух с половиной часов в обществе почти тридцати человек и при этом никто вас не видел?

— Я не утверждал ничего подобного.

— Но вы не можете назвать ни одного имени.

— Я не поддерживаю отношений с игроками, это большей частью студенты.

— Уходя, вы прошли через бар, расположенный на первом этаже? Вы говорили там с кем-нибудь?

— С хозяином.

— Что вы ему сказали?

— Что за час четверка выпала восемь раз.

— На чем вы добирались домой?

— На той же машине, что и приехал.

— На «бентли» господина Наура?

— Да. Обычно ее водил я.

— Три свидетеля утверждают, что около полуночи вы находились в кабинете господина Наура.

— Все трое заинтересованы в этой лжи.

— Что вы делали, когда вернулись домой?

— Поднялся к себе в комнату и лег спать.

— И не открывали двери кабинета?

— Нет, не открывал.

— В течение двадцати лет, Уэни, вы жили за счет Феликса Наура, который обращался с вами, как с бедным родственником. Вы выполняли обязанности не только секретаря, но камердинера и шофера. Вас это не унижало?

— Я был благодарен Науру за доверие и выполнял его мелкие поручения исключительно по собственной воле.

Он продолжал вызывающе смотреть на Мегрэ и, казалось, внутренне ликовал. Уэни тщательно взвешивал каждое свое слово, прекрасно понимая, что их записывают и потом могут использовать против него. Но нельзя было запротоколировать выражение его лица, взгляд, все вызывающее поведение секретаря.

— Господин Наур женился, прожив вместе с вами почти пятнадцать лет. Вас не уязвило, что он стал уделять вам меньше внимания?

— Наши отношения не имели той формы, на которую вы намекаете, и у меня не было причин для ревности.

— Брак вашего хозяина был счастливым?

— Он не откровенничал со мной о своей супружеской жизни.

— Как по-вашему, была ли в последние два года мадам Наур довольна семейной жизнью?

— Никогда не интересовался этим.

На этот раз Мегрэ взглянул на него пристальнее, словно желая сказать что-то собеседнику, и Уэни это хорошо понял. Секретарь сбавил тон, хотя оставался циничным, что не вязалось со взвешенностью его ответов.

— Какие отношения были у вас с мадам Наур?

— Никаких.

Теперь, при официальном допросе, каждое слово которого, занесенное в протокол, могло повлиять на судьбу Уэни, все им сказанное приобретало огромное значение.

— Вы никогда не пытались соблазнить ее?

— Подобное не приходило мне в голову.

— Вам не приходилось оставаться с ней в комнате наедине?

— Если вы хотите сказать — в спальне, то нет.

— Подумайте.

— Ответ будет тот же.

— В вашей комнате найдено оружие калибра 7,65. Есть ли у вас другой пистолет, и где он в настоящее время находится?

— У оружейника с улицы Ренн, куда я часто ходил тренироваться в стрельбе.

— Когда вы были там в последний раз?

— В четверг.

— В четверг 13-го, то есть накануне убийства. Было ли вам известно, что мадам Наур намеревалась покинуть мужа на следующий день?

— Своими планами она со мной не делилась.

— Ее горничная знала об этом?

— Хороших отношений у меня с Нелли не было.

— Она отвергала ваши ухаживания?

— Скорее, все было наоборот.

— Ваши тренировки в стрельбе очень кстати, ведь это прекрасно объясняет, откуда на ваших пальцах появился порох. В пятницу в кабинете Наура, примерно около полуночи, находились по меньшей мере два человека. Они утверждают под присягой, что вы тоже там были.

— Кто эти двое?

— Первая — мадам Наур.

— И что она там делала?

— Пришла сказать мужу о решении уйти от него этой же ночью и потребовать согласия на развод.

— Она не говорила, дает ли ей муж развод? Она же не впервые этого требовала? Ведь мадам Наур знала, что он категорически против?

— До такой степени, чтобы стрелять в нее?

— А разве доказано, что он выстрелил умышленно? Кстати, не сказала ли также вам мадам Наур, почему ей так не терпелось быстрее добиться развода?

— Чтобы выйти замуж за Висенте Алваредо, который тоже был в комнате, когда прозвучали выстрелы.

— Один или несколько?

— Они прогремели почти одновременно, и Наур был убит первым же.

— Выходит, второй выстрел был сделан покойником?

— Смерть не всегда бывает мгновенной. Наур мог нажать на спуск непроизвольно, уже падая.

— Кто же сделал первый выстрел?

— Вы.

— Зачем?

— Может быть, чтобы защитить Лину, или просто из ненависти к вашему хозяину.

— А почему не Алваредо?

— Похоже, он ни разу в жизни не держал в руках пистолета, да у него его и не было. Впрочем, следствие покажет.

— Разве они не сбежали?

— Они отправились в Амстердам, как и хотели сделать это неделю назад, и возвратились в Париж, как только им посоветовала голландская полиция.

— Полиция действовала от вашего имени? И не обещала при этом, что их не будут трогать? И еще: разве на руках господина Алваредо не было перчаток?

— Да, были.

— Они найдены?

— Вчера вечером их обнаружили в Орли, но следов пороха на них не было.

— А мадам Наур, которая собиралась уходить, разве была не в перчатках?

— И на ее перчатках тоже нет следов пороха.

— А вы уверены, что это были те самые перчатки?

— Это подтверждает горничная.

— Вначале вы говорили о трех свидетелях. Полагаю, третьим является Нелли Фелтхеис, не так ли?

— Она ожидала окончания объяснения в коридоре второго этажа и услышала два выстрела.

— Она заявила полиции об этом уже в субботу?

— Вас это не касается.

— Можете ли вы, по крайне мере, сказать, где она провела воскресенье?

— В «Отель де Лувр» вместе с хозяйкой и ее подругой.

— Кроме вас, к ним кто-нибудь приходил? Думаю, вы беседовали с ними в отеле, так же, как допрашивали меня на авеню Парк-Монсури.

— Во второй половине дня к ним приходил господин Алваредо.

И тогда Уэни сухо заключил:

— С меня довольно. Отныне я буду говорить только в присутствии адвоката.