Лицо ее закройте - Джеймс Филлис Дороти (лучшие книги .txt) 📗

– Я вам не предлагаю закурить. Или выпить по поводу нашей встречи. Знаю, что у вас не заведено пить с теми, кто может быть на подозрении. – Он бросил цепкий взгляд на Далглиша – посмотреть, как тот прореагирует, но, не получив ответа, раскурил трубку несколькими мощными затяжками и заговорил: – Не стану тра­тить впустую вашего времени и говорить, как ужасно случившееся. В голове не ук­ладывается. И тем не менее, кто-то ее убил. Сжал горло и задушил. Ужасно жаль миссис Макси. Девупгку, конечно, тоже, но я, естественно, думаю о живых. Стивен позвал меня в семь тридцать. Девушка бьша мертва, сомневаться не приходилось. Насколько я могу судить, смерть наступила за семь часов до того. Полицейский хирург знает точнее, чем я. Девушка не бьша беременной. Я осматривал ее на этот предмет и знаю. Но деревенские прежде всего заподозри­ли именно это. Они всегда готовы услышать самое скверное. Тогда был бы мо­тив преступления – для кого-то.

– Если уж думать о мотиве, – ответил Далглиш, – давайте начнем с помолвки со Стивеном Макси.

Доктор заерзал на стуле.

– Чушь все это. Парень – болван. У него гроша ломаного нет, кроме того, что он зарабатывает, а это – мизер. Ко­нечно, когда отец умрет, кое-что ему пе­репадет, но старые семьи живут и держат хозяйство на основном капитале, им и про­дать-то нечего. Правительство изо всех сил старается, облагая налогами все, что у них есть. А этот прохвост Доход жиреет за счет не поддающихся налогам махинаций. С ума нас сводит! Ну да это не ваша проблема. Можете мне поверить, Макси не в состоя­нии на ком-нибудь сейчас жениться. А где, он рассчитывал, Салли будет жить? Оста­нется со свекровью в Мартингейле? Дурак всегда сам напрашивается, чтобы его к пси­хиатру отвели.

– Из всего из этого явствует, – сказал Далглиш, – что этот брак был для семей­ства Макси стихийным бедствием. А сле­довательно, несколько человек были заин­тересованы, чтобы он не состоялся.

Доктор с вызовом перегнулся к нему через стол.

– Ценой убийства девчонки? Чтобы мла­денец остался не только без отца, но и без матери? За кого вы нас принимаете?

Далглиш не ответил. Факты оставались неоспоримыми. Кто-то убил Салли Джапп. Кто-то, кого не остановило даже присут­ствие спящего ребенка. Но он отметил, что доктор не отделяет себя от Макси. «За кого вы нас принимаете?» Кому предан доктор Эппс, не оставляет сомнений.

В маленькой комнатке становилось все темнее. Сопя от напряжения, доктор по­тянулся через стол и включил лампу. Она была на штативе, и он терпеливо ее нала­живал, чтобы свет падал на руки, а ли­цо оставалось в тени. Далглиш почувст­вовал усталость, предстояло еще уйму дел переделать, пока кончится рабочий день. Он сказал о главной причине своего визита.

– Мистер Саймон Макси ваш пациент, если не ошибаюсь?

– Конечно. Всегда был. Сейчас ему уже не поможешь. Вопрос времени, нужен хо­роший уход, и только. В основном за ним ухаживает Марта. Да, он мой пациент. Совершенно беспомощный. Прогрессиру­ющий атеросклероз с целым букетом дру­гих болезней. Если вы думаете, что он мог забраться наверх и прикончить горничную, вы ошибаетесь. Сомневаюсь, подозревал ли он вообще о ее существовании.

– Но если не ошибаюсь, вы прописы­вали ему снотворное на протяжении пос­леднего года?

– Хорошо бы не говорили вы это свое «если не ошибаюсь». Вы отлично знаете, что я прописывал. Никто из этого секрета не делал. Не пойму, правда, какое оно имеет отношение к убийству. – Внезапно он на­прягся. – Не хотите же вы сказать, что сначала ей дали наркотик?

– У нас еще нет эпикриза, но, похо­же, дали.

Доктор не стал прикидываться, что не понимает:

– Плохо.

– Да уж мало хорошего. И есть другие настораживающие детали.

Далглиш рассказал доктору, что снот­ворное пропало, рассказал, где Салли якобы нашла таблетки, о том, что Стивен сделал с десятью таблетками, о том, что пузырек нашли на лужайке, где искали клад. Ког­да он закончил, в комнате повисла тиши­на. Доктор осел на стуле, до того казав­шемся слишком миниатюрным для его жиз­нерадостной, мощной фигуры. Он загово­рил низким, дрожащим голосом, и в нем послышались старческие, усталые нотки.

– Стивен не сказал мне. Но из-за это­го праздника не было возможности толком поговорить. Может, решил, что от меня мало пользы. Я должен был знать, пони­маете? Он не мог позволить себе такую не­брежность. Его отец… мой пациент. Я знаю Саймона Макси тридцать лет. Принимал его детей. Врач должен знать своих пациентов, знать, когда им нужно помочь. Я остав­лял лекарства – раз в неделю. Даже не всег­да заходил к нему в комнату в последнее время. Не видел в этом смысла. Не пони­маю, куда смотрела Марта. Она ухажива­ла за ним, все делала. Должна же была она прознать про эти таблетки. Если Салли сказала правду.

– Трудно представить, что она выду­мала. К тому же она показала таблетки. Как я понимающих можно купить только по рецепту врана?

– Конечно. Просто так купить в апте­ке нельзя. Это правда. Я не усомнился ни на секунду. А себя я виню. Должен был заметить, что происходит в Мартин-гейле. Не только с Саймоном Макси. Со всеми.

Значит, он думает, что совершил убийство один из них, подумал Далглиш. Он четко представляет, как разворачиваются собы­тия, и ему это не нравится. Его-то тут не большая вина. Он думает, что преступле­ние совершено обитателями Мартингейла. Но твердо ли он в этом уверен? И если да, то кто же из них преступник?

Он спросил, как прошел вечер в суб­боту в Мартингейле. Рассказ доктора Эппса о том, как Салли выглядела перед ужи­ном, и о том, что Стивен сделал предло­жение, получился менее эффектным, чем у Кэтрин Бауэрз и мисс Лидделл, но в ос­новном совпал с их рассказами. Он под­твердил, что ни он, ни мисс Лидделл не выходили из кабинета, пока считали день­ги, и что он видел, как Салли поднялась по главной лестнице, когда они с хозяй­кой дома проходили по холлу к парадным дверям. Он помнит, что Салли была в ха­лате и несла что-то в руках, но что имен­но – не помнит. Может, чашку с блюд­цем, а может, кружку. Он не разговари­вал с ней. Это был последний раз, когда он видел ее живой.

Далглиш спросил, кому еще в округе про­писываются снотворные таблетки.

– Я должен просмотреть свои бумаги, коль скоро вы требуете от меня точности. Это займет приблизительно минут тридцать. Речь ведь идет не о заурядном рецепте. Я могу вспомнить одного-двух. Может, ко­нечно, еще кого-нибудь. Сэр Рейнольд Прайс с мисс Поллак из приюта святой Марии при­нимают их, я знаю. Конечно, мистер Макси. Между прочим, а что сейчас с его лекар­ствами?

– Все снотворные препараты мы изъя­ли. Как я понял, доктор Макси прописал эквивалент тому, что вы давали. А теперь перед уходом, доктор, я хотел бы перего­ворить с вашей экономкой.

Прошла целая минута, прежде чем до доктора дошло сказанное. Потом он с трудом поднялся и, бормоча извинения, пошел из кабинета в жилую половину. Там Далглиш получил на свои вполне тактичные вопро­сы нужные ответы – доктор действительно пришел домой без пятнадцати одиннадцать вечера, а в одиннадцать часов десять ми­нут его вызвали принимать роды. Он и не ждал других ответов. Он мог бы перепро­верить это у родственников роженицы, но сомневаться не приходилось – они подтвердят алиби до половины четвертого утра, когда он отбыл из дома миссис Бейнс в Нессинг-форде, счастливой обладательницы своего первенца. Доктор Эппс был занят большую часть субботней ночи тем, что помогал по­явиться на свет божий новой жизни, а не душил ее в Салли Джапп.

Доктор пробормотал что-то о позднем визите и проводил Далглиша до ворот, накинув на себя – стало прохладно – доро­гое, просторное пальто, которое было ве­лико ему по меньшей мере на один размер. Когда они были у ворот, доктор, держав­ший руки в карманах, вдруг воскликнул от удивления и вытащил правую руку – на ладони лежал маленький пузырек. Он бьш почти полон коричневых таблеток. Двое муж­чин какое-то время молча глядели на них. Потом доктор Эппс сказал:

– Снотворное.