Мегрэ ошибается - Сименон Жорж (книги онлайн полные версии TXT) 📗
Глава 8
За время работы в полиции Мегрэ допросил тысячи, десятки тысяч людей. Одни из них занимали влиятельное положение в обществе, другие прославились своим богатством, третьи, принадлежавшие к международному преступному миру, считались своего рода гениями.
Однако предстоящему допросу профессора Гуэна Мегрэ придавал гораздо большее значение, чем всем предыдущим. И его смущало не то, что профессор занимал особое социальное положение и далее не его всемирная известность.
Как и Гуэн, Мегрэ родился в маленькой деревеньке в центре Франции, и ему, будущему комиссару, также приходилось зарабатывать себе на жизнь.
Ведь и комиссар когда-то начинал изучать медицину. Если бы у него была возможность окончить учебу… хирургом он бы, пожалуй, не стал — его пальцы никогда не отличались особой ловкостью, но у комиссара возникло чувство, что между ним и любовником Лулу существует что-то общее.
Но он тут же устыдился своих мыслей. Вряд ли ему стоило сравнивать себя с профессором. У них обоих, так ему казалось, было знание жизни и людей.
О жизни профессора комиссар узнал, сопоставляя слова и отношение к нему пяти различных женщин. Кроме этого, он видел силуэт профессора на авеню Карно, его фото над камином Люси, но, несомненно, больше всего ему дало короткое сообщение Жанвье о появлении профессора в квартире Луизы Филон.
Вскоре он убедится, правильны ли были его догадки. Комиссар тщательно подготовился к беседе. Люка он взял с собой, скорее, для того, чтобы придать встрече как можно более официальный характер, а вовсе не потому, что требовалась его помощь. А может быть, он хотел этим доказать самому себе, что идет на авеню Карно как комиссар полиции по официальному делу, а не просто как любопытный, заинтересованный личностью знаменитого хирурга.
За ужином он выпил вина. Когда официант, подойдя к их столику, спросил комиссара, будет ли он что-нибудь пить, Мегрэ заказал старое бургундское и сейчас, садясь в машину, почувствовал, как по всему телу разливается приятное тепло.
Авеню Карно было пустынным, тихим, из-за занавесок струился мягкий свет. Проходя мимо комнаты консьержки, Мегрэ почти физически почувствовал ее полный укора взгляд.
Они вызвали лифт. Дом жил в своем спокойном ритме, словно хранил секреты живущих в нем людей.
Было без двадцати девять, когда Мегрэ потянул за гладкую медную ручку электрического звонка. Довольно молодая и даже красивая горничная в кокетливом кружевном фартучке на черном платье открыла дверь и сказала:
— Если господа желают раздеться…
Мегрэ интересовало, где их примет профессор Гуэн. Если в салоне, то, значит, в несколько «домашней» обстановке. Пока это оставалось неясным. Горничная повесила одежду в шкаф и, оставив их в прихожей, исчезла.
Больше она не появлялась, но Гуэн не заставил себя ждать. Он показался комиссару еще более высоким и тощим. Профессор едва удостоил их взглядом, и сухим тоном произнес:
— Прошу сюда.
По коридору они прошли в библиотеку. Ее стены почти полностью были закрыты книжными полками, лампы струили мягкий свет, а в камине весело горели крупные поленья.
— Прошу садиться.
Профессор указал им на кресла, и сам устроился в одном из них. До сих пор ни профессор, ни комиссар не взглянули друг на друга. Люка явно чувствовал себя лишним, к тому же кресло, стоявшее ближе всего к камину, было для него слишком глубоко, и он сидел в очень неудобной позе.
— Я полагал, что вы придете один. - Мегрэ представил своего сотрудника.
— Инспектор Люка будет вести протокол.
В этот момент их взгляды впервые встретились, и Мегрэ прочитал в глазах профессора упрек. А может быть, даже и разочарование, он не был в этом уверен. Внешне, на первый взгляд, профессор Гуэн производил обыкновенное впечатление. Подобные лица довольно часто встречаются у оперных певцов: большое, костистое тело, выразительные черты лица, мешки под глазами. Зрачки глаз профессора были маленькими, светлыми, без особого блеска, но во взгляде его крылась необычайная сила. Мегрэ мог поклясться, что, пока он рассматривал профессора, тот с таким же интересом изучал его.
Люка вытащил из кармана блокнот и карандаш, и это придало ему некоторую уверенность.
Еще не было ясно, какой оборот примет беседа, и Мегрэ занял выжидательную позицию, предоставляя профессору начать беседу.
Наконец профессор заговорил:
— Не кажется ли вам, что было бы целесообразнее обратиться сразу ко мне, а не морочить голову бедной девочке?
Говорил профессор несколько монотонным голосом, как если бы речь шла о самых обыденных вещах.
— Вы имеете в виду мадам Деко? Она не показалась мне слишком смущенной или растерянной. Скорее всего, она позвонила вам, как только я вышел.
— Она дословно повторила мне ваши вопросы и свои ответы. Вбила себе в голову, что это чрезвычайно важно. Женщины постоянно испытывают нужду убеждать себя в важности того или иного события.
— Люси Деко ваша ближайшая сотрудница, правда?
— Она моя ассистентка.
— А кроме того, и секретарь?
— Точно. И даже сопровождает меня повсюду — она должна была вам об этом сказать. В связи с этим ей кажется, будто она играет важную роль в моей жизни.
— Она влюблена в вас?
— Точно так же она влюбилась бы в любого другого шефа, лишь бы он был знаменитым.
— Мне показалось, что она необычайно вам предана, до той степени, что способна даже лжесвидетельствовать, лишь бы избавить вас от хлопот.
— Она бы без колебаний пошла на это. Моя жена, с которой вы уже разговаривали, также способна на самопожертвование.
— Она вам рассказала о нашей беседе?
— Как и Люси, во всех подробностях.
Профессор говорил о жене таким же равнодушным тоном, как и о своей ассистентке. В его голосе совершенно не чувствовалось тепла. Он просто констатировал факты, не придавая им никакой эмоциональной окраски.
Люди, окружавшие его в повседневной жизни, наверняка восхищались его простотой, и, действительно, в его поведении не было никакой позы, и его совершенно не интересовало впечатление, которое он производил на других.
В жизни редко встречаются люди, которые бы не играли той или иной роли, даже оставаясь наедине с самими собой. Большинство испытывает потребность видеть в глазах окружающих то впечатление, которое они на них производят, и упиваться собственными речами.
Профессор Гуэн всегда был самим собой, никогда не утруждал себя, скрывая свои чувства. И когда он говорил о Люси Деко, его слова, его поза выражали именно то, что он думал о ней и хотел сказать: «То, что она считает преданностью, есть лишь разновидность тщеславия, способ убедить себя в собственной исключительности. Любая из моих студенток поступила бы точно так же. Это разнообразит жизнь, и наверняка она воображает, что я должен быть ей за это признателен».
Если профессор не уточнял своих мыслей, то лишь потому, что считал Мегрэ способным понять его, и говорил с комиссаром, как равный с равным.
— Я еще не сказал вам, почему позвонил сегодня вечером и попросил прийти ко мне домой. Знаете, у меня возникло безотчетное желание познакомиться с вами.
Он вел себя как истый джентльмен. И все время, пока они сидели друг против друга, Гуэн не переставал рассматривать и изучать комиссара, причем совершенно не скрывал этого.
— Сегодня, за ужином, мне позвонила особа, которую вы уже знаете. Я говорю о мадам Броль, домработнице Луизы.
Он назвал ее Луиза, а не Лулу, говорил о ней так же просто, как и о других, прекрасно понимая, что дополнительная информация просто излишня.
— Мадам Броль вбила себе в голову, что может меня шантажировать. Она довольно бесцеремонно заявила мне сразу: «Револьвер у меня» Сначала я подумал, о каком, собственно, револьвере идет речь?
— Один вопрос, позвольте?
— Пожалуйста.
— Вы раньше встречались с мадам Броль?
— Не думаю. Луиза говорила мне о ней. Они были знакомы еще до того, как Луиза поселилась в этом доме. Кажется, это довольно странное создание, много раз сидела в тюрьме. Убирала она у Луизы только утром, а я в это время не заходил в квартиру, так что не припоминаю, чтобы я ее когда-либо видел. Разве что сталкивались на лестнице?
