Убийство из-за книги - Стаут Рекс (читать бесплатно полные книги TXT) 📗

Бланш Дьюк едва не испортила мне всю обедню.

Десять пар глаз так и впились в Уэлмана и миссис Эйбрамс, когда они в сопровождении Фрица вошли в гостиную. Правда, в двух или трех случаях изображение, должно быть, вышло недостаточно четким. Я встал, представил всех и провел вновь пришедших к приготовленным для них стульям, которые я поставил по обе стороны от себя. Миссис Эйбрамс в платье из черного шелка, возможно, искусственного, казалась испуганной и напряженной, но держалась с достоинством. Уэлман, все в том же сером костюме либо его двойнике, безуспешно пытался смотреть сразу на всех. Сидел он прямо, как доска, на краешке стула. Я открыл было рот, чтобы заговорить, но Бланш опередила меня.

— Вам надо выпить, друзья. Что вам налить?

— Нет, благодарю, — вежливо отказался Уэлман. Миссис Эйбрамс просто помотала головой.

— Но послушайте, — не унималась Бланш, — ведь у вас несчастье. Поверьте моему опыту, меня всю жизнь преследуют несчастья. Выпейте коктейль. Два стаканчика джина, один — сухого вермута…

— Заткнитесь, Бланш! — приказала миссис Адамс.

— Сами заткнитесь! — огрызнулась Бланш. — Это дружеская пирушка. Уволить меня вам Корригана не заставить, старая ябеда!

Я бы с радостью вышвырнул ее из окна. Пришлось вмешаться.

— А я правильно смешал вам этот коктейль, Бланш?

— Конечно.

— Зовите меня Арчи.

— Конечно, Арчи.

— Хорошо, и сейчас я тоже поступаю правильно. Я всегда все делаю правильно. Как по-вашему, я бы оставил миссис Эйбрамс и мистера Уэлмана вопреки их желанию без выпивки?

— Нет, конечно.

— Значит, договорились. — Я повернулся направо, поскольку раньше пообещал миссис Эйбрамс, что Уэлман будет первым. — Мистер Уэлман, я рассказал этим дамам про дело, которое мы расследуем с мистером Вульфом, и они заинтересовались отчасти из-за того, что служат в той самой конторе, где служил Леонард Дайкс. Я сказал, что вы с миссис Эйбрамс поджидаете мистера Вульфа, и подумал, что, быть может, вы согласитесь рассказать нашим гостям о вашей дочери, Джоан. Я надеюсь, вы не против?

— Нет, нисколько.

— Сколько лет было Джоан?

— Ей было двадцать шесть. Двадцать девятого ноября был день ее рождения.

— Она была вашим единственным ребенком?

— Да, единственным.

— Она была хорошей дочерью?

— Лучше ее не было на всем белом свете.

Неожиданно (по крайней мере, для меня) нас прервали. Миссис Эйбрамс негромко, но ясно отчеканила:

— Она была нисколько не лучше, чем моя Рейчел.

Уэлман улыбнулся. Мне прежде не приходилось видеть, как он улыбается.

— Мы с миссис Эйбрамс уже обменялись впечатлениями. Мы сравнивали наших дочерей. Я согласен, не будем спорить. Ее Рейчел ничем не уступала моей дочери.

— Тут и не о чем спорить. А какие планы строила Джоан: выйти замуж, продолжать карьеру или еще что?

— Боюсь, что точно не знаю, — помолчав, ответил Уэлман. — Я же говорил вам, что она закончила Смитовский колледж с отличием?

— Да.

— Одно время она дружила с симпатичным молодым человеком из Дартмута, и мы даже думали, что они обвенчаются, но у нее тогда еще молоко на губах не обсохло и, слава Богу, хватило ума это осознать. А здесь, в Нью-Йорке — она служила в этом издательстве почти четыре года, — она нам писала в Пеорию о разных…

— А где эта Пеория? — спросила Бланш Дьюк.

Уэлман хмуро посмотрел на нее.

— Пеория? Это город в штате Иллинойс. Она писала нам о разных молодых людях, с которыми знакомилась, но нам казалось, что она не готовится к семейной жизни. Мыто считали, что уже пора, во всяком случае, ее мать так думала, но Джоан, по-видимому, полагала, что ее ждет карьера в издательстве. Она получала восемьдесят долларов в неделю, что вполне прилично для двадцатишестилетней девушки, и в августе прошлого года я, когда приезжал в Нью-Йорк, вспоминал об этом. Мы с ее матерью надеялись на нее…

Он нагнулся вперед, посмотрел на миссис Эйбрамс, потом снова на меня.

— Мы обсуждали это наверху с миссис Эйбрамс. Она чувствует то же самое, только у нее прошло всего два дня и она еще не осознала. Я сказал ей, что если вы дадите мне блокнот и карандаш и попросите записать все, что я помню о Джоан, готов держать пари, что припомню десяток тысяч, даже больше, ее поступков и слов, замыслов и настроений. Вы не представляете себе, что значит иметь дочь.

— Да, вы правы. Вам есть что вспомнить

— Верно. Я до того додумался, что уже начал себя спрашивать — а вдруг это наказание свыше за то, что слишком гордился ею? Но это не так — я вовсе не считал ее ангелом. Грехов за ней водилось с лихвой… и ребенком ей случалось лгать и изворачиваться, да и когда выросла, она далеко не всегда поступала так, как мне хотелось, но я задал себе вопрос, могу ли я, положа руку на сердце, попрекнуть ее хоть одним неблаговидным поступком? И понял: нет, не могу.

Он умолк и начал обводить взглядом моих гостей. Не спеша, словно искал в каждом лице понимания.

— Нет, не могу, — твердо повторил он.

— Значит, она была само совершенство, — заметила Клэр Бэркхардт.

Думаю, она не хотела съязвить, но Бланш Дьюк пришла от ее реплики в ярость.

— Заткни свою глотку, ты, вундеркинд из вечерней школы! — обрушилась она на Клэр. — У человека горе! Он потерял дочь! Или ты тоже закончила колледж с отличием?

— Я никогда не училась в вечерней школе, — негодующе возразила Клэр. — Я закончила Олифантскую частную школу бизнеса!

— Я вовсе не говорил, что она совершенство, — сказал Уэлман. — Нередко мне казалось, что она ведет себя неправильно. Впрочем, что бы я вам ни рассказал, ее уже нет в живых, и теперь все изменилось. Но в ней, будь это в моей власти, я не стал бы менять ничего, ни единой черточки Вот посмотрите на себя… сколько вы выпили… Будь здесь ваши отцы, вряд ли они порадовались бы. А теперь представьте, что сегодня вечером вас убили и родители отвезли вас домой и похоронили, поубивались и неужели после этого вы можете подумать, неужто, думаете вы, они бы упрекнули вас в пристрастии к хмельным напиткам? Конечно, нет! Они будут помнить о вас только самое лучшее, только то, чем могли бы гордиться.