Преступление в Голландии - Сименон Жорж (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗

Направляясь из полицейского участка в гостиницу «Ван Хасселт», комиссар пошел не через город, а в обход по набережной. Его сопровождал Жан Дюкло, чья походка, осанка и лицо выдавали плохое настроение.

— Вы ведете себя отвратительно, — наконец процедил он сквозь зубы, посматривая на работающий кран, крюк которого едва их не задел.

— Это почему?

Дюкло пожал плечами, помолчал.

— Вы не понимаете или не хотите понять. Вы такой же, как все французы.

— Мне казалось, мы одной национальности.

— Только я много путешествовал, и у меня универсальная культура. Я могу приспособиться к любой стране, где живу. А вы, приехав сюда, идете напролом, не думая об обстоятельствах.

— Не думая, например, желают или нет найти виновного.

Дюкло оживился.

— А зачем? Здесь не преступление с целью ограбления, и совершивший его не является ни профессиональным убийцей, ни вором. Это не тот, кого надо обязательно упрятать за решетку, чтобы оградить общество.

— Что же вы предлагаете?

По привычке Мегрэ курил трубку, держа руки за спиной.

— Посмотрите, — понизил голос Дюкло, показывая вокруг: опрятный городок, где царил идеальный порядок, как в шкафу у хорошей хозяйки, крошечный порт со своей напряженной жизнью, спокойные люди в желтых деревянных башмаках. — Все работают, — продолжал он. — Все по-своему счастливы. И главное, сдерживают инстинкты, потому что таковы правила, такова необходимость, когда живешь в обществе. Пейпекамп подтвердит вам, что кражи здесь редкость, а кто украдет хотя бы два фунта хлеба, рискует по меньшей мере несколькими неделями тюрьмы. Где вы видели беспорядок? Где бродяги? Где попрошайки? Везде организованность, чистота.

— А я только что сдвинул с места фарфоровую безделушку!

— Подождите! Дома слева, возле Амстердипа, это дома именитых людей, людей богатых, обладающих определенной властью. Их знают все. Мэр, пасторы, преподаватели, чиновники — те, кто заботится, чтобы в городе было спокойно, чтобы каждый был на своем месте, не мешал соседям. Эти люди, я вам уже говорил об этом, не признают за собой даже права посещать кафе из опасения показать дурной пример. Однако преступление совершено. И перед вами семейная драма.

Мегрэ слушал, глядя на пароходы, которые из-за прилива разноцветными стенами возвышались над набережной.

— Я не знаю позиции инспектора Пейпекампа, чья репутация весьма высока, но думаю, лучший выход для всех — объявить сегодня вечером, что убийца Попинги — матрос с иностранного судна и что поиски будут продолжены. Для всех! Для госпожи Попинга, ее семьи, ее отца, он, кстати, известный интеллектуал. Для Бетье и господина Ливенса. Но главное, для примера! Для обитателей всех маленьких домиков городка, которые смотрят, что происходит в больших домах на Амстердипе и готовы делать то же самое. Вам нужна истина ради истины, нужно ради мелкого тщеславия распутать трудное дело…

— Это вам сказал Пейпекамп сегодня утром. И заодно поинтересовался, как охладить мой пыл. На что вы ему ответили: мол, таких во Франции подкупают хорошим обедом или взяткой.

— Мы не употребляли столь сильных выражений.

— Знаете о чем я думаю, господин Дюкло?

Мегрэ остановился, наслаждаясь панорамой порта. Переоборудованное под лавку маленькое суденышко, громыхая и дымя бензиновым двигателем, ходило от парохода к пароходу, причаливало к баржам и парусникам, предлагая хлеб, пряности, табак, трубки, джин.

— Слушаю вас.

— Я думаю, вам повезло, что вы вышли из ванной с револьвером в руке.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ничего! Только повторите, пожалуйста, что вы никого не видели в ванной.

— Я никого не видел.

— И ничего не слышали?

Дюкло отвернулся.

— Вроде бы нет. Мне, правда, показалось, будто что-то шевелится под крышкой ванны.

— Простите, меня ждут.

И размашистым шагом Мэгре направился к гостинице, где, поджидая его, прохаживалась по тротуару Бетье Ливенс.

Она пыталась улыбнуться, как раньше, но ее улыбке не хватало задора. Нервничая, она продолжала следить за улицей, словно опасалась нежелательной встречи.

— Я жду вас уже полчаса.

— Не зайдете?

— Только не в кафе, ладно?

В коридоре Мегрэ замешкался: он не мог пригласить ее в комнату. Тогда он открыл дверь огромного пустого танцевального зала, где голоса резонировали, как в храме.

При дневном свете декорация на сцене казалась тусклой, пыльной.

Рояль был раскрыт. В углу стоял огромный ящик, до потолка громоздились стулья. В ожидании праздника лежали в куче бумажные гирлянды.

У Бетье был все тот же цветущий вид. В голубом костюме, в белой шелковой блузке, под которой ее грудь казалась еще более соблазнительной, чем раньше.

— Вам удалось уйти из дому?

Она ответила не сразу. Сказать ей хотелось многое, но она не знала, с чего начать.

— Я удрала, — выпалила она наконец. — Не могла больше оставаться. Мне страшно! Служанка сказала, что отец в ярости и готов меня убить. Он запер меня в комнате без всяких объяснений. Он всегда молчит, когда сердится. В ту ночь мы возвратились, не сказав друг другу ни слова. Он закрыл дверь на ключ. И сегодня служанка разговаривала со мной через замочную скважину. В полдень, когда он вернулся, на нем лица не было. После обеда он долго ходил вокруг фермы, а потом ушел на могилу матери. Он всегда ходит туда, перед тем как принять важное решение. Я разбила стекло. Служанка просунула мне отвертку, и я отвинтила замок. Я не могу вернуться назад. Вы не знаете моего отца.

— Один вопрос, — прервал ее Мегрэ.

Он взглянул на изящную кожаную сумочку, которую она держала в руке.

— Сколько у вас с собой денег?

— Не знаю… Флоринов пятьсот.

— Кто был в вашей комнате?

Покраснев, она пробормотала:

— Тот, кто был в участке… Сначала я хотела пойти на вокзал, но увидела полицейского и подумала о вас.

Они стояли как в зале ожидания, где невозможно создать атмосферу интимности. Им даже в голову не пришло взять из кучи два стула и сесть.

Бетье нервничала, но не настолько, чтобы потерять самообладание. Возможно, потому, что Мегрэ смотрел на нее с некоторой неприязнью, особенно проявившейся в его голосе, когда он спросил: