Письмо следователю - Сименон Жорж (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Она улыбнулась. Я ведь даже не поинтересовался, как ее фамилия, и наверняка попал бы впросак, представляя гостью.
— Вот увидишь… Только не мешай мне…
Я совсем обезумел. Если вы находите это смешным — ничего не поделаешь, господин следователь. Я заманивал девушку в дом. Это была почти ловушка. Но моментами мне казалось, что теперь Мартина — моя собственность; еще немного, и я запер бы ее на ключ. Я слышал, как в приемной заходится кашлем одна из больных.
— Пойдем.
Я осторожно коснулся губами ее губ. Вышел первым.
Мы очутились в моей прихожей, слева была гостиная, запах, разлитый в воздухе, был запахом моего дома, и Мартина находилась у меня в доме.
В гостиной я увидел мать и бросился к ней:
— Послушай, ма. Эту девушку рекомендовал мне доктор Артари, мой парижский знакомый. Она приехала в Ла-Рош работать и никого здесь не знает. Я пригласил ее позавтракать с нами.
Мать встала, уронив моток шерсти.
— Займи ее, пока я закончу прием. Вели Бабетте приготовить завтрак получше.
По-моему, я чуть не пел от радости. Я стараюсь теперь вспомнить, не мурлыкал ли я себе под нос, притворяя дверь кабинета. Я чувствовал себя триумфатором и — буду откровенен до конца — гордился своей изобретательностью. Подумать только! Я отдал Мартину под присмотр матери. Пока они вместе, к Мартине не подступится ни один мужчина. И хочет она или нет, жить ей придется в атмосфере моего присутствия. Даже если появится Арманда. Дома она или вышла — неизвестно, но все равно они вот-вот столкнутся лицом к лицу.
Ну и пусть! Арманда тоже будет стеречь ее для меня.
Весело, с облегчением, какого, кажется, никогда еще не испытывал, я распахнул дверь в приемную.
Следующий! Следующий! Откройте рот. Покашляйте.
Дышите. Не дышите.
Мартина рядом, меньше чем в десяти метрах от меня.
Приближаясь к маленькой двери, ведущей в дом, я различал голоса. Правда, слишком неясно, чтобы узнать ее голос, но как бы то ни было — она рядом.
Мне кажется, вы были в зале суда, когда товарищ прокурора, воздев руки к небу, вопросил — не меня, конечно, а некую вышнюю силу:
— На что надеялся этот человек?
Я улыбнулся — помните: «отталкивающая улыбка»? — и тихо, но достаточно внятно для слуха обоих конвоиров, бросил:
— На счастье.
На самом-то деле я таким вопросом не задавался.
Несмотря ни на что, голова у меня оставалась ясной, и я предвидел ожидавшие меня трудности и ежеминутные осложнения.
Не будем говорить о «скользкой наклонной плоскости порока», как это сделал один дурак на процессе — не помню уж, кто именно. Не было этой наклонной плоскости, не было и порока.
Был человек, который не мог поступить по-иному, — и точка. Не мог потому, что в сорок лет внезапно поставил на карту свое личное счастье, о котором не заботился никто — ни близкие, ни он сам, которого не искал, которое получил даром и был не вправе потерять.
Если я вас шокировал, извините, господин следователь.
В конце концов я тоже имею право голоса. У меня даже есть преимущество перед другими: я знаю, о чем говорю.
Я заплатил положенную цену. Другие ничего не заплатили, и я не признаю за ними права судить о том, чего они не знают.
Если вы, как все остальные, сочтете это цинизмом — тем хуже. Там, где я очутился, это уже не имеет значения.
Цинизм так цинизм. С того самого утра, может быть даже с какого-то момента предыдущей ночи, я заранее приготовился ко всему, что бы ни случилось.
Слышите, господин следователь: ко всему!
Ко всему, кроме одного: потерять ее, дать ей уйти, жить без нее, вновь ощущать кошмарную боль в груди.
Никакого продуманного плана у меня не сложилось.
Было бы ошибкой предполагать, что, представляя матери Мартину, я уже решил ввести свою сожительницу — боже, как иногда слово обличает тех, кто его произносит! — под семейный кров.
Мне было необходимо немедленно устроить Мартину. Все остальное — после. Важно было не дать ей вступить в контакт с Боке, с любым другим мужчиной.
Прием я закончил со спокойной душой. А когда вошел в гостиную, все три женщины выглядели как дамы, пришедшие с визитом, и Мартина держала на коленях младшую из моих девочек.
— Я имела удовольствие познакомиться с вашей женой, — сказала она без иронии, без всякой задней мысли, лишь для того, чтобы что-то сказать.
На столике, около нашего великолепного графина из резного хрусталя, стояли три рюмки портвейна. В гостиной в то утро было действительно уютно; тюлевые занавеси скрывали от глаз серый туман, окутавший город.
— Мадмуазель Англебер рассказывала нам о своей семье.
Арманда незаметно сделала мне хорошо знакомый знак, означавший, что ей нужно поговорить со мною наедине.
— Спущусь-ка я в подвал да выберу бутылочку получше, — объявил я.
И, отнюдь не ломая комедию — клянусь вам, — я весело, потому что мне в самом деле было весело, прибавил:
— Что вы предпочитаете, мадмуазель, — белое или красное, сухое или сладкое?
— Сухое, если госпожа Алавуан не возражает.
Я вышел, Арманда за мной.
— Как ты думаешь, может, не стоит оставлять ее в гостинице, пока она не подыщет квартиру? Утром она остановилась в «Европе». Коль скоро у нее рекомендация Артари… Что он пишет?
Как же я не сообразил, что она обязательно поинтересуется о письме!
— Просит помочь ей на первых порах в городе. Место, которое ей предложили у Боке, ему не нравится, но об этом подумаем после.
— На несколько дней, не больше, конечно, я могла бы дать ей зеленую комнату.
Вот это да, господин следователь! Зеленую комнату!
Ту, что рядом с маминой и лишь детской отделена от моей спальни.
— Решай сама.
Бедная Мартина! До нее, без сомнения, доносилось наше перешептывание в коридоре, но она не могла даже представить, какой оборот принимает дело. Мама занимала ее разговором. Мартина делала вид, что слушает, а сама, ни жива ни мертва, силилась разобрать слова за дверью.
Она не увидится с Боке, не поступит к нему — теперь это ясно. Как видите, я быстро добился своего. Но это не моя заслуга, господин следователь, это судьба.
Я был так признателен Арманде, что во время завтрака поглядывал на нее с настоящей нежностью — так, как никогда еще не глядел. Завтрак — матери в кои-то веки поручили присмотреть за его приготовлением! — оказался превосходным. Но мы ели, не замечая, что едим.
В глазах у нас сверкал смех. Нам было весело. Всем.
Чудо да и только, господин следователь!
— Сейчас мой муж съездит в гостиницу за вашими вещами. Да, да… Не думаю, что в это время года так уж трудно подыскать квартирку с обстановкой. После завтрака я кое-куда позвоню.
Нам с Мартиной хотелось поехать в гостиницу вместе. Мы уже испытывали потребность остаться наедине, но не решались форсировать события. Предложение должно было исходить не от меня.
И вот тут я понял, насколько хитра Мартина. Я сказал бы даже — насколько глубоко сидит в ней шлюха.
Дамы допивали кофе. Я поднялся.
— Вы не будете против, мадам, если я тоже съезжу в гостиницу?
И, доверительно понизив голос, Мартина добавила:
— У меня там все разбросано, и…
Арманда поняла. Мелкие женские тайны, черт возьми!
Женская стыдливость! Нельзя же такой грубой орясине, как я, врываться в комнату девушки, перетряхивать ее белье, личные вещи!
Я до сих пор слышу, как Арманда шепотом наставляла меня, пока Мартина перед зеркалом в прихожей водружала на голову свою забавную шляпку:
— В номер пусть поднимется одна, иначе ты будешь ее стеснять.
Машина. Моя машина. Нас двое. Я за рулем, она рядом, а вокруг мой город, улицы, по которым я прохожу каждый день.
— Замечательно! — восторгаюсь я.
— А ты не боишься? Хоть чуточку? По-твоему, мне следует согласиться?
Мартина не подсмеивалась больше над Армандой. Ей было стыдно перед ней.
Но заставить меня отступить не властно было уже ничто на свете. Мы поднялись в номер вдвоем. Не успев даже притворить дверь, я так сжал Мартину в объятиях, что чуть не задушил, и буквально впился в ее губы. Кровать была еще не застелена, однако я этим не воспользовался.
