Волчицы - Буало-Нарсежак Пьер Том (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

— Еще один шаг, — сказала она низким голосом, — и вам будет худо. Не спуская с меня глаз, она попятилась к коридору.

— Но, Жюлия… вы ведь понимаете, что нам необходимо поговорить.

Она достигла двери и медленно закрыла ее за собой. Устремленный на меня глаз сверкнул напоследок, и медная ручка бесшумно повернулась.

Повсюду в беспорядке валялись карты, словно это притон, где только что произошла драка. Я с отвращением собрал их. Как и Аньес, только лучше, чем она, понял я недомолвки Жюлии. Она ошибалась, думая, что эти завуалированные намеки могут удовлетворить мое любопытство. Я устрою так, чтобы Аньес с Элен куда-нибудь вместе вышли. Затем, если понадобится, выставлю дверь ее комнаты. Постучусь, если надо. Но она заговорит, клянусь господом, как миленькая заговорит…

Чтобы успокоиться, я поднял крышку рояля и, положив ладони на клавиши, долго сидел так, мысленно исполняя произведения Альбениса [ 7] — столь безмятежные в их полном отчаяния отрицании. К чему все эти метания, этот натиск, эти подскоки! Я погиб!… Впрочем, мне уже не впервой сдаваться без боя.

Было чуть больше четырех часов дня. По коридору на кухню прошла Элен. Собиралась приготовить чай. Ходил кто-то еще — мне бы прислушаться, но я пребывал в одном из тех состояний, когда хочется лечь на землю и ждать смерти. Ни с кем не столкнувшись, я вошел к себе; мне тут же бросилось в глаза, что створки алькова не полностью притворены.

— Кто здесь?

В тот же миг в столовой послышались голоса трех женщин. Я был смешон. В то время как они, по крайней мере с виду, пытались найти общий язык, я, как мальчишка, вообразил, что кто-то забрался в альков. Я раскрыл створки, на кровать упал дневной свет, я остолбенел. Ошибки не было. Там кто-то побывал. На подушке лежала маленькая фотокарточка — мне не нужно было брать ее в руки, чтобы разглядеть, кто на ней изображен. Это был Бернар. Фотокарточка с удостоверения, похожая на те, что он показывал мне в лагере. Перед тем как уйти на фронт, он спешно снялся. В то время волосы у него были подстрижены ежиком. Бернар! Я опасливо дотронулся до карточки. Кто побывал у меня в комнате?.. Кто давал мне понять, что я раскрыт?.. Кто, как не Жюлия?.. Она прекращает игру, поскольку чувствует себя в опасности. Представляет доказательства, что сила на ее стороне. Достаточно взглянуть на это фото, чтобы убедиться в сходстве брата и сестры. Второе фото в комнате Элен. Третье — у Аньес. Все кончено!… Возможно, это последняя ее хитрость. Она не станет даже доносить на меня. Вместо нее это сделает Бернар. Мой бедный Бернар! Единственный, кто когда-либо верил в меня. Единственный мой друг.

Я сунул карточку в бумажник и вытер о покрывало вспотевшие ладони. Лучше сразу удостовериться. Я на цыпочках прокрался по коридору к комнате Элен и приоткрыл дверь. На постели ничего. Вернулся, обошел столовую и пробрался к Аньес. Тоже ничего.

— Бернар! — Это звала Элен. — Бернар! Идите пить чай.

Глава 9

Все были в сборе: намазывали хлеб маслом, улыбались, были дружески настроены, меня встретили очень благожелательно.

— Вы что же, спали? — спросила Аньес.

— Так, думал о разном.

— За ним всегда водилась рассеянность. Когда он был маленьким, за ним приходилось ходить в детскую. Вечно сидел, уткнувшись в журнал с картинками. Ну не сволочь ли! Ложь слетает с ее уст, как цветы.

— Должно быть, ребенок он был непростой, — за метила Элен. — Вам, как старшей, было с ним нелегко?

— Еще как, — очень серьезно отозвалась Жюлия. — Не хотел трудиться.

— А успевал ли он по музыке? Прежде чем ответить, Жюлия обмакнула тартинку в чай и откусила от нее.

— Не так чтобы очень. Его преподаватель часто на него жаловался.

Мне казалось, я слышу голос матери. Мальчиком я примерно раз в неделю появлялся перед ярко накрашенными дамами, которых она приглашала на чай, и они точно таким же тоном говорили обо мне, а я стоял перед ними, понурив голову, и мне не терпелось поскорее уйти.

— Вы молодец, — сказала Элен, обращаясь к Жюлии.

— Не хвалясь скажу: в том, что он стал таким, есть и моя заслуга, — вздохнула та.

— Может, поговорим о чем-нибудь другом? — предложил я. — Я никогда не был силен в искусстве благодарности. Аньес одобрительно хмыкнула и подвинула ко мне сахарницу.

— Жюлия предупредила вас, что собирается уехать завтра утром?

— Нет, — воскликнул я. — С чего такое изменение в программе?

— Предпочитаю дневной поезд, — объяснила Жюлия.

— Но он же очень поздно прибывает на место, — возразила Элен.

— Что поделаешь!… Мне так больше нравится.

Вот откуда эта разрядка! Жюлия выходит из игры. Уезжает неожиданно, чтобы помешать мне перейти в наступление.

— Жаль, — вежливо обронила Элен.

— В котором часу у тебя поезд? — осведомился я.

— В половине седьмого утра.

— Экая рань! — вставила Элен. — А ведь вам придется выйти из дому как минимум за час до отъезда. Поезда переполнены.

— Возьму такси.

— Не найдете. Их очень мало, да и те все заказаны заранее.

Спокойствия у Жюлии, казалось, поубавилось. Она чуть было не взглянула на меня, но нагнулась над чашкой, сделав вид, что размышляет.

Ну, до вокзала не так далеко, чемодан не тяжелый, в любом случае я провожу Жюлию. Стало быть, никаких проблем, — как ни в чем не бывало проговорил я.

— Мы сейчас же приготовим вам бутерброды, — продолжала Элен. — Я сварю яйца вкрутую. Это позволит вам продержаться до Сен-Флура.

— Спасибо, — сказала Жюлия. — Но я бы не хотела никого беспокоить. Она повернулась ко мне.

— Знаешь, ты вовсе не обязан провожать меня… Я напишу тебе, как только доберусь до места.

— Да нет же, нет. В лагере я привык подниматься ни свет ни заря, — шутливо настаивал я. Жюлия все помешивала ложкой в чашке, хотя сахар давным-давно растворился.

— Может быть, попробовать дозвониться в таксопарк? — предложила она.

— Как вам угодно, — уже сухо ответила Элен. Жюлия пошла звонить. Мы сидели молча и слушали.

— Какая досада! — всякий раз, кладя трубку на рычаг, повторяла она. Вскоре Жюлия вернулась в столовую.

— Никто вас не съест! — сказала ей Аньес.

— Да, я знаю, — вяло пробормотала Жюлия. — Извините, пойду собирать чемодан.

— А мы приготовим еду в дорогу, — сказала Элен.

Я остался один с фотографией Бернара в кармане. Подойдя к окну, я вынул ее из бумажника, и, зажав в ладони, поднес к глазам. На меня смотрел мой друг. Он улыбался. Я узнал это выражение его лица — оно светилось, когда не все складывалось так, как нам хотелось. «Ничего! Все утрясется!» На этот раз ничего не утрясется. От очень сильного волнения пальцы мои задрожали. Уж он-то, где бы он ни находился, не осуждает меня. «Если ты видишь меня, то простишь!» — подумалось мне. Я чиркнул спичкой и, держа фотографию за уголок, поднес к огню. Лицо Бернара покраснело, вздулось, исчезло. В пепельнице осталась лишь горстка пепла. Я направился к себе, слегка ободренный, несмотря ни на что. Конечно, у Жюлии есть и другие фотографии, но, если она пытается наладить со мной отношения, не станет же она показывать их Элен или ее сестре. Ну и дурак же я был, что струсил! Я вырвал листок из блокнота и спешно нацарапал:

Записка была отправлена под дверь и, как предыдущие, осталась без ответа. Напрасно я ждал, вслушивался, в нетерпении топтался на месте и грыз ногти. Жюлия не желала меня замечать. В конце концов я вытянулся на постели. Очевидно, она разыгрывает очень крупную партию и я представляюсь ей личностью, готовой на все, наделенной бездной находчивости и хитрости — как иначе я мог осуществить побег из лагеря? — а также способной на убийство. Раздираемая страхом и алчностью, она попробовала обезоружить меня своими вовсе не безвинными ласками и угрозами. В Лион она приехала в полной уверенности, что встретит там брата. Откуда ей было знать о смерти Бернара? Но первый же разговор с Элен и Аньес ей все разъяснил. Она сообразила, что перед ней предстанет незнакомец. Тут же задумала воспользоваться ситуацией и разработала план действий.