Кража в «Гранд-Метрополе» - Кристи Агата (прочитать книгу .TXT) 📗
— Вы ничего не будете иметь против того, чтобы… э-э… я попросил о помощи этого джентльмена?
— Абсолютно ничего, — ответил полисмен вежливым, но весьма равнодушным тоном. — Может быть, теперь миссис будет настолько добра, что сможет рассказать нам о том, что произошло здесь?
Дама с размытой слезами обильной косметикой на лице жалобно взглянула на Пуаро, и тот препроводил ее к креслу.
— Прошу вас сесть, мадам, и рассказать нам все. Спокойно и по порядку.
Миссис Опэлсен осушила слезы и начала говорить:
— После ужина я пришла сюда, в свою комнату, чтобы взять жемчуг и показать его месье Пуаро. Как всегда в это время, горничная и Целестина были в моей спальне…
— Простите, мадам, что значит «как всегда»?
— Я строго предупредила прислугу, чтобы никто не входил без Целестины в мою комнату. Горничная убирает утром в присутствии Целестины, и при ней же она приходит перед ужином стелить постель. В другое время никто не входит в мою комнату. Когда я полчаса назад пришла сюда, горничная еще не закончила свои дела. Я выдвинула ящик туалетного столика, достала оттуда свою шкатулку и открыла ее ключом. Не заметила ничего подозрительного, но ожерелья в шкатулке не было…
Инспектор, который быстро писал в своем блокноте, спросил:
— Когда в последний раз вы видели ожерелье?
— Мельком я взглянула на него за несколько минут, как пойти на ужин. Ожерелье было на месте.
— Вы в этом совершенно уверены?
— Совершенно! Я еще подумала, не надеть ли мне его. Но решила отдать предпочтение изумрудам. Вы знаете, в этом ресторанном зале такое странное освещение по вечерам…
— Кто закрывал шкатулку на ключ? — инспектор был нетерпелив.
— Я. Ключ всегда ношу с собой.
Полицейский осмотрел ключик и пожал плечами:
— Замок довольно прост… Заперев шкатулку, что вы сделали с ней?
— Положила в ящик туалетного столика, как всегда.
— Ящик заперли?
— Нет. Моя камеристка находится здесь до тех пор, пока я не возвращаюсь. Поэтому не было нужды запирать ящик.
— Разумнее было бы хранить такие драгоценности в сейфе отеля, — пробормотал сыщик.
Должно быть, у миссис Опэлсен был острый слух, потому что она тут же отреагировала на эту реплику:
— Какая глупость! В любой момент у меня может появиться желание сменить то или иное украшение, и что же? Каждый раз отправляться к сейфу?
Возможно, полная дама высказала бы еще что-нибудь по этому поводу, но инспектор с серьезной миной заявил:
— Итак, я констатирую, что ожерелье было на месте, когда вы отправлялись на ужин, и что с этой минуты до момента вашего возвращения камеристка не выходила из комнаты. Я не ошибаюсь?
Вдруг, как бы только сейчас осознав серьезность ситуации, француженка издала душераздирающий вопль, а затем подскочила к Пуаро и заговорила скороговоркой по-французски:
— Что за гнусные и подлые подозрения? Она могла ограбить мадам? Эти «бобби» просто тупицы! Но вы, месье Пуаро, француз…
— Бельгиец, — поправил мой друг, но Целестина не обратила на это внимания.
— Месье Пуаро, вы благоразумный и рассудительный француз, вы не позволите, чтобы меня безвинно обвинили. Подумать только! Эта подлая горничная собирается ловко выкрутиться и выйти сухой из воды!
Она мне сразу не понравилась, — продолжала неистовствовать Целестина. — Заносчивая зазнайка! Она способна на все! Убирает тут уже несколько дней, и я поняла, что это за штучка! Очень бы я удивилась, если бы сейчас не нашли у нее ожерелье!
Хотя это представление шло на французском, Целестина иллюстрировала свою речь такой живой жестикуляцией, что горничная безусловно поняла основной смысл сказанного. Она сильно покраснела, и глаза ее метнули молнию.
— Если иностранка утверждает, что я украла жемчуг. то это самая наглая ложь! — заявила разгневанная блондинка. — Я его и в глаза не видела!
— Надо ее обыскать! — выкрикнула Целестина. — Тогда станет ясно, кто лжет.
— Сама стянула ожерелье, дрянь эдакая, и хочет обвинить меня! — разъяренная горничная сделала несколько шагов к своей противнице. — Ведь все время, пока я убирала, она сидела здесь и пялила на меня глаза.
— Это правда? — спросил инспектор, проницательно посмотрев на француженку. — Вы ни на минуту не выходили из комнаты?
— Я и в самом деле не оставляла эту… особу одну, — проговорила она с сильным акцентом по-английски. — Правда, два раза я выходила к себе, в соседнюю комнату. Вот в эти двери… Первый раз, чтобы принести моток пряжи, второй раз — за ножницами. Наверное, она этим и воспользовалась!..
— Выходила на несколько секунд! — фыркнула горничная. — Очень прошу, пускай полиция меня обыщет, Я ведь и шага не сделала отсюда, мне нечего бояться.
В этот момент кто-то постучал в дверь. Инспектор пошел открывать.
— Вот и отлично, — сказал он, возвращаясь. — Я посылал за сотрудницей полиции, которая проводит у нас обыск женщин. Она пришла. Попрошу пройти в соседнюю комнату.
Говоря это, он повернулся к горничной. Та с гордо поднятой головой прошествовала мимо француженки. Супруги Опэлсен молча смотрели ей вслед. Было похоже, они еще не решили, кого стоит подозревать в большей степени: служащую отеля или свою камеристку. Признаться, я и сам был в растерянности» «Интересно, что думает по этому поводу Пуаро?» — подумал я, взглянув на маленького бельгийца. Но он пока хранил молчание и внимательно осматривал комнату.
— Куда ведет эта дверь? — спросил он вдруг, показывая на дверь у окна.
— Видимо, в соседний номер, — ответил инспектор. — Во всяком случае, она заперта с той стороны.
Мой друг подошел к двери, попробовал, закрыта ли она, отодвинул засов и попробовал еще раз.
— Да, с той стороны тоже на запоре, — пробормотал он. — Хм, это меняет дело…
Его прервала вернувшаяся сотрудница полиции, за которой следовала невозмутимая горничная.
— Ничего нет, — прозвучал короткий доклад.
— Разумеется, ничего! — бросила с благородным негодованием горничная. — Я думаю, что этой иностранке должно быть совестно!
— Ладно, успокойтесь, — сказал инспектор. — Никто вас не подозревает. Вы свободны, можете идти заниматься своими делами.
Горничная с гордым видом направилась к двери.
— Вы ее тоже обыщите! — не преминула она сказать уже с порога.
— Непременно, — усмехнулся инспектор и закрыл дверь в коридор на ключ.
Теперь Целестина последовала за сотрудницей полиции в соседнюю комнату. Через пару минут они вернулись — результат обыска был тот же самый.
— Несмотря на это, мисс придется уехать с нами, — объяснил инспектор. После паузы он обратился к миссис Опэлсен: — Мне очень неприятно, но факты свидетельствуют против этой молодой особы. Правда, ожерелья при ней не оказалось, но не исключено, что она могла спрятать его где-то в комнате.
Супруга маклера скривила губы и махнула рукой. Этот жест мог означать только одно, делайте, мол, что считаете нужным.
Целестина разрыдалась и повисла на руке детектива, продолжая что-то говорить ему. «Пардон!» — перебил тот и что-то шепнул ей на ухо. Девушка ответила недоуменным взглядом.
— Да, да, моя дорогая. В любом случае вам надо подчиниться полиции, — объяснил он и повернулся к инспектору: — Не позволите ли вы мне провести небольшой эксперимент? Только для моего личного удовлетворения.
— Что ж, говорите, что вам нужно, — с неохотой согласился инспектор.
— Мадемуазель сказала, — Пуаро взглянул на Целестину, — что она дважды выходила из комнаты, Первый раз за мотком пряжи. Где лежал моток?
— На комоде.
— А ножницы?
— Там же.
— Я прошу, чтобы мадемуазель повторила эти действия. Во-первых, где вы сидели? Здесь? И держали в руках работу?
Целестина села в кресло, а затем по знаку Пуаро встала, прошла в соседнюю комнату и, взяв с комода моток пряжи, вернулась. Пуаро наблюдал за ее движениями и одновременно поглядывал на свои огромные карманные часы, которые цепко держал в руке.
