Сесиль умерла - Сименон Жорж (читать книги онлайн .TXT) 📗
Глава 4
Однажды госпожа Мегрэ, задумчиво оглядывая мужа, вдруг вздохнула и спросила его с почти комической наивностью:
— Не возьму в толк, как это тебе за всю жизнь досталось так мало оплеух…
Она сказала это от чистого сердца. Бывали моменты, когда даже с ней Мегрэ вел себя с неслыханной наглостью, и, вероятно, одна только жена знала, что действовал он безотчетно. И наглость его заключалась не в дерзкой усмешке или ироническом взгляде. Она не ощущалась ни в чем конкретно и одновременно чувствовалась во всем его поведении. Перед вами высилась неприступная каменная глыба, и сколько бы вы ни говорили и ни горячились, она продолжала жить своей непонятной внутренней жизнью. Слышит ли комиссар, о чем вы ему толкуете? Видят ли вас его глаза, или он смотрит на стену за вашей головой? Внезапно он перебивал вас на середине фразы, и то, что он говорил, не имело ни малейшей связи с вашими речами.
Так и сейчас. Шарль Дандюран продолжал говорить, а в полуоткрытую дверь уже ворвались звуки пианино, и Мегрэ застыл, словно завороженный музыкой. Сколько времени он не прислушивался к разговору? Какой путь успел мысленно проделать его ум за эти короткие мгновения? Неожиданно он спросил:
— Я полагаю, у вас есть телефон?
— Да… Конечно…
Заметил ли он хотя бы, что Дандюран стоит перед ним, ожидая, когда сможет запереть дверь? Комиссар неуверенно начал:
— Я бы хотел…
Хотя он и поступал безо всякого умысла, однако подобным поведением не раз сбивал с толку многих людей, не одного лишь бывшего адвоката. Чего он добивался?
Что еще придумал? Пустяк или что-то серьезное? Нельзя было угадать, глядя, как он хмурит лохматые брови и качает головой. Наконец он буркнул:
— Я забыл вас предупредить… Я оставил ваш адрес на случай, если понадобится позвонить мне по телефону… А пока я попрошу вас подняться вместе со мной… Мы ведь сверху услышим звонок?
— Вы позволите мне взять ключ?
На площадке шестого этажа комиссар остановился:
— Итак, вы заявили, что было несколько минут первого. Вы пришли к ней в домашних туфлях?
Он посмотрел на ноги месье Шарля, обутые в кожаные коричневые шлепанцы.
— Надо полагать, вы не имели привычки звонить?
— Жюльетта ожидала за дверью… Мне даже стучать не нужно было…
— Так! Войдемте. В передней горел свет?
— Нет… Свет шел из гостиной, дверь была полуоткрыта…
— Минутку! Я зажгу в гостиной…
— Только не эту лампу, господин комиссар. Тот ночник на круглом столике…
Месье Шарль хоть и чувствовал себя задетым, но внешне без тени тревоги принял участие в игре. Всем своим поведением он словно хотел сказать: «Как видите, ваш трюк не пугает меня. Мне нечего бояться, нечего скрывать. Наоборот! Так же как вы, я стремлюсь узнать истину. Если вам нужно восстановить все в деталях, пожалуйста, я готов помочь…»
Вслух он сказал:
— Хочу отметить, что на мне был тот же костюм, что и сегодня, на шее было белое кашне… В руках… нет, во внутреннем правом кармане пиджака у меня лежал конверт, содержавший…
— Погодите… Если не возражаете, мы сначала наведем в этой комнате прежний порядок. Вы, вероятно, знаете, где стояла мебель, где находилась каждая безделушка…
Оба они сохраняли полную серьезность, и месье Шарль с ироническим усердием старался припомнить точное место каждого кресла, отступая назад, чтобы проверить себя.
— Вот! Все стояло примерно так.
— Один вопрос. Открывая вам дверь, госпожа Буанэ опиралась, наверно, на свою палку?
— Да, без палки она едва могла передвигаться.
— Можете ли вы описать мне, как она была одета?
— Это нетрудно. Поверх ночной рубашки она накинула зеленый бумазейный халат. Чулки, как я заметил, собрались гармошкой вокруг щиколоток.
— Оба чулка?
— Да, оба… Обычно она носила два чулка, если именно это вас интересует… На ней были шлепанцы на войлочной подошве. Жюльетта отнюдь не грешила кокетством… По-моему, она даже находила какое-то удовлетворение в том, чтобы показываться в самом неприглядном виде, а в эту ночь она явилась непричесанной, лицо блестело от крема, под глазами мешки…
— Вы не заметили никакого другого источника света в квартире и утверждаете, что не выходили из этой комнаты?
— Да, утверждаю.
— Где сидела госпожа Буанэ?
— Она села перед секретером и открыла его. Она знала, что я пришел отчитаться перед ней.
— Минутку… Откуда она взяла ключ, чтобы открыть секретер?
На этот раз бывший адвокат чуть заколебался:
— Я… В общем, я не помню… Думаю, что она держала ключ в кармане халата…
— Скажите, господин Дандюран… Если она открыла секретер, ожидая от вас отчета, значит, она держала там деловые бумаги…
— По-видимому…
Месье Шарль размышлял, он стал еще серьезнее.
— Пожалуй, вы правы… Признаюсь, я об этом не подумал…
— О чем вы беседовали все это время?
— Мы никогда много не разговаривали… Помнится, я сказал, что, как видно, простудился в городе и потому пришел в кашне… Я сообщил ей также, что мне, вероятно, придется съездить в Безье.
Мегрэ окинул комнату взглядом и задал совсем неожиданный вопрос:
— Все ли часы ходили в тот вечер?
Комиссар заметил, что некоторые часы остановились, и машинально подошел и подтянул гири. Стрелки показывали разное время.
— Право, я не обратил внимания…
Ну какое это могло иметь значение?
— Заметьте, господин Дандюран, что, хотя целых три этажа отделяют нас от квартиры мадемуазель Поко, звуки ее пианино слышны здесь почти так же четко, как у вас… Слышимость превосходная. Это меня успокаивает — если мне позвонят по телефону, мы обязательно услышим… Продолжаем. Вы сидели на том же месте, что и сегодня? Итак, вы протянули ей конверт, в котором находилось…
— Пятьдесят две тысячи франков… Трехмесячная прибыль от заведения на улице Антен…
— Она пересчитала ассигнации?
— Она всегда их пересчитывала…
— Знала ли она, что вы записываете номера?
— Я никогда не говорил ей об этом… Пока она скрепляла тысячефранковые билеты в пачки по десять штук, я сказал ей, что вот уже несколько недель из Безье не отвечают на наши письма. Наш тамошний управляющий…
Он взглянул на Мегрэ, он был убежден, что тот его не слушает. Ему показалось даже, что комиссар вообще не придает никакого значения тому, что он говорит. Он курил трубку, разглядывал семейные портреты, особенно снимок троих детей; затем его взгляд задержался на фотографии, единственной в своем жанре в этой квартире и изображавшей пышную молодую женщину лет тридцати, с высокой грудью и вызывающим взглядом, настоящую красавицу. Эта женщина была Жюльетта.
— Продолжайте, господин Дандюран…
— В таких делах контроль затруднен, почти невозможен. Я уже говорил вам, что в случае каких-либо нарушений мы не можем обращаться к услугам правосудия. Это и объяснит вам…
Мегрэ распахнул дверь в столовую и снова закрыл.
— Продолжайте, продолжайте… Не обращайте на меня внимания.
На этот раз, в то время пока Дандюран неуверенным голосом продолжал свой рассказ, комиссар просто-напросто вышел из гостиной.
— Я предложил, что я сам поеду в Безье и лично опрошу обитательниц дома, поскольку нет иного способа выяснить среднюю выручку.
— Продолжайте! — приказал издали комиссар.
— Как вам угодно… Помнится, я заметил, что один только плохой сезон не может объяснить такое резкое падение выручки, которая снизилась на две трети по сравнению с предыдущим месяцем…
Комиссар наконец появился на пороге, с любопытством разглядывая месье Шарля. Казалось, он спрашивал себя: «Что делает тут этот тип? И почему он сам с собой разговаривает?»
— Скажите-ка… Когда вы таким образом беседовали, вы не слыхали какого-либо шума в квартире? Вы говорили так же громко, как сегодня?
— Мы говорили совсем тихо… Жюльетта всегда боялась, что, несмотря на снотворное, племянница может проснуться. Кроме того, она опасалась соседей-венгров, целый день она слышала их крики и ссоры. Она уже несколько месяцев пыталась их выселить, но они всеми способами старались удержаться здесь.
