Револьвер Мегрэ - Сименон Жорж (версия книг TXT) 📗
Он не провожал Мегрэ в отель. Шофер передал чемодан портье.
Узнал ли администратор отеля Мегрэ через двенадцать лет? Может быть, он знал его по фотографиям в газетах? Или это была просто профессиональная любезность? Или сыграло роль то, что номер был заказан Скотленд-Ярдом? Но, не дожидаясь вопроса, он протянул комиссару ключ.
— Вы хорошо долетели, месье Мегрэ?
— Очень хорошо. Благодарю вас.
Огромный холл, в котором в любое время дня и ночи было полно людей, сидящих в глубоких креслах, всегда производил на Мегрэ сильное впечатление. Направо продавали цветы. У каждого мужчины в петлице был цветок, и, вспомнив настроение Пайка, Мегрэ тоже купил себе красную гвоздику.
Он вспомнил, что бар находился налево. Ему хотелось пить. Он направился к стеклянной двери, которую тщетно пытался открыть.
— В одиннадцать тридцать, сэр.
Он помрачнел. За границей всегда так. Какие-то вещи тебя очаровывают, другие сразу же приводят в дурное настроение. Почему, черт возьми, нельзя выпить стакан вина раньше половины двенадцатого? Он не спал ночь. Кровь приливала к голове, и от жары он чувствовал легкое головокружение. А может быть, это от качки в самолете?
В тот момент, когда он направлялся к лифту, к нему подошел незнакомый человек.
— Эта дама только что приказала подать ей завтрак наверх. Мистер Пайк просил меня держать вас в курсе. Могу я остаться в вашем распоряжении?
Это был человек из Скотленд-Ярда. Мегрэ нашел его очень элегантным, — вполне подходящая фигура для этого роскошного отеля, — в петлице у него тоже был цветок. Только его гвоздика была белой.
— Молодой человек не появлялся?
— Пока еще нет, сэр.
— Будьте добры, последите за холлом и предупредите меня, когда он придет.
— Я полагаю, что пройдет еще много времени, сэр, пока он дойдет до буквы «С». Насколько мне известно, инспектор Пайк направил одного из моих товарищей в отель «Ланкастер».
Номер был просторным, с гостиной серо-жемчужного цвета и огромными окнами, выходящими на Темзу, по которой проходили катера, вроде парижских речных трамваев, с двумя палубами и толпящимися на них туристами.
Мегрэ было так жарко, что он решил принять душ и переменить белье. Он хотел позвонить в Париж, узнать новости о бароне, но потом передумал, оделся и вышел из комнаты. Номер 605 был напротив. Из-под дверей пробивался луч света, значит, там уже подняли занавески. Он хотел постучать, но услышал шум воды в ванной и, закурив трубку, принялся шагать по коридору. Проходящая мимо горничная с любопытством взглянула на него. По-видимому, она рассказала о нем в служебной комнате, потому что вскоре появился официант и, в свою очередь, начал его разглядывать.
Посмотрев на часы и увидев, что уже двадцать четыре минуты двенадцатого, Мегрэ вошел в лифт и очутился около дверей бара в ту минуту, когда его открывали. Другие джентльмены, которые ждали этой минуты, сидя в креслах холла, также устремились в бар.
— Шотландский?
— Пожалуйста.
— С содовой?
Гримаса Мегрэ явно говорила о том, что он не находит в этом напитке особого вкуса, и бармен предложил:
— Двойной, сэр?
Это было уже лучше. Он никогда даже не подозревал, что в Лондоне может быть так жарко. Он вышел на улицу, несколько минут постоял перед вращающейся дверью, снова взглянул на часы и направился к лифту.
Когда Мегрэ постучал в дверь 605-го, женский голос ответил:
— Войдите!
Наверно, она решила, что это официант за посудой, и повторила по-английски:
— Come in!
Он повернул ручку, дверь открылась. Он очутился в комнате, залитой солнцем, и увидел женщину в пеньюаре, сидящую перед зеркалом. Она даже не взглянула на него и продолжала расчесывать свои темные волосы, держа шпильки в зубах. Затем она увидела его в зеркале. Нахмурила брови.
— Что вам здесь надо?
— Комиссар Мегрэ из уголовной полиции.
— Разве это дает вам право врываться к людям?
— Вы сами попросили меня войти.
Было трудно определить ее возраст. Она, по-видимому, была очень красива в молодости, и следы этой красоты были еще видны. Вечером, при электрическом свете, она, наверно, могла произвести впечатление, если бы около губ не было этих жестких складок.
— Вы могли бы для начала вынуть изо рта трубку. Он неловко вынул трубку. Он забыл о ней.
— Затем, если вам надо поговорить со мной, спрашивайте сразу, что вам нужно. Я не совсем понимаю, какие вопросы могут быть у французской полиции ко мне… В особенности здесь.
Она все еще сидела к нему спиной, и это было неприятно. Она, конечно, знала об этом и продолжала сидеть, наблюдая за ним в зеркало. Стоя, он чувствовал себя слишком большим и громоздким. Постель была не убрана. На столе стоял поднос с остатками завтрака, и сесть можно было только на хрупкий диванчик, куда он вряд ли сумел бы втиснуть свое большое тело.
Мегрэ сказал, глядя на нее в зеркало:
— Ален в Лондоне.
Или она действительно была очень волевой, или же это имя ей ничего не говорило, она и глазом не моргнула.
Он продолжал в том же тоне:
— Ален вооружен.
— Значит, вы пересекли Ла-Манш для того, чтобы сообщить мне об этом? Ведь, насколько я понимаю, вы приехали из Парижа. Какое имя вы назвали? Я имею в виду ваше?
Он был уверен, что она играет комедию в надежде вывести его из себя.
— Комиссар Мегрэ.
— Из какого района?
— Из уголовной полиции.
— Вы ищете молодого человека по имени Ален? Его здесь нет. Обыщите номер, может быть, вас это убедит.
— Это он вас ищет.
— Почему?
— Именно это я и хотел узнать у вас.
На этот раз она поднялась, и он увидел, что она почти одного с ним роста. На ней был пеньюар из плотного шелка цвета сомон, который подчеркивал стройность ее хорошо сохранившейся фигуры. Она подошла к столику, взяла сигарету, закурила и позвонила метрдотелю. Он подумал, что она собирается выставить его вон. Но когда появился официант, она только сказала: «Шотландский без льда. И стакан воды».
Когда дверь закрылась, она обернулась к комиссару:
— Мне нечего больше вам сказать. Сожалею.
— Ален — сын барона Лагранжа.
— Возможно.
— Но Лагранж — ваш друг.
Она покачала головой, как человек, который испытывает жалость к собеседнику.
— Послушайте, месье комиссар, не знаю, зачем вы сюда приехали, но сейчас вы просто теряете время. По-видимому, произошла ошибка.
— Вас зовут Жанна Дебюль?
— Да, это мое имя. Вам показать паспорт? Он отрицательно качнул головой.
— Барон Лагранж систематически навещает вас в вашей квартире на бульваре Ришар-Валлас, а до этого, конечно, бывал у вас на улице Нотр-Дам-де-Лоретт.
— Я вижу, вы хорошо осведомлены. Объясните мне теперь, почему тот факт, что я была знакома с Лагранжем, заставляет вас преследовать меня в Лондоне?
— Андрэ Дельтель умер!
— Вы говорите о депутате?
— Он тоже был вашим другом?
— По-моему, я его ни разу не встречала. Я слышала много разговоров о нем, впрочем, как и все во время выборов. Возможно, я и видела его в каком-нибудь ресторане или ночном кабаре.
— Он убит.
— Судя по его манере заниматься политикой, он, наверно, имел много врагов.
— Убийство было совершено в квартире Франсуа Лагранжа.
В дверь постучали. Вошел официант, неся на подносе виски. Она выпила полную рюмку, как человек, привыкший пить каждый день, затем налила вторую и села на диван, держа ее в руке и запахнув полы своего пеньюара.
— И это все? — спросила она.
— Ален Лагранж, его сын, раздобыл револьвер и патроны. Он был в вашем доме за полчаса до вашего поспешного отъезда.
— Повторите, как вы сказали?
— По-спеш-но-го.
— Вы, по-видимому, уверены, что еще накануне я не собиралась ехать в Лондон?
— Вы никому об этом не сообщили.
— А вы сообщаете своей горничной о ваших планах? Вероятно, вы расспрашивали Жоржетту?
— Не важно. Ален был в вашем доме.
