Неестественные причины - Джеймс Филлис Дороти (электронные книги бесплатно .txt) 📗

Инспектор ответил отрицательно. И ска­зал:

– Мне бы очень помогло, мистер Сетон, если бы вы могли подробнее рассказать об этом звонке.

– А я вот не помню больше ничего! – с неожиданной досадой отозвался Сетон. – Вы уж который раз меня спрашиваете, а я вам повторяю, что больше ничего не помню. Я же после этого, черт подери, знаете как шмякнулся головой! Да вы мне скажите, что никакого звонка не было, просто мне при­мерещилось, я бы и поверил, только, долж­но быть, все же звонили, иначе бы с какой стати я стал машину из гаража выводить? Устал зверски и вдруг ни с того ни с сего потащился в Лоустофт? Нет, кто-то звонил. Это я точно помню. А вот как звучал голос, уже вспомнить не могу. Не знаю даже, мужс­кой или женский.

– И что именно сказали?

– Да я же вам говорил, инспектор! Сказа­ли, что звонят из лоустофтского полицейс­кого участка и что на берег выбросило труп Мориса в моей лодке и с отрубленными ки­стями рук.

– Отрубленными или отрезанными?

– Да не знаю я! Вроде бы отрубленными. И я должен немедленно прибыть в Лоустофт для опознания тела. Ну я и поехал. Я знал, где у Мориса ключи от машины, и бак «вокс-холла» оказался полон, на счастье. Вернее, на беду. Я едва не гробанулся. Вы, конечно, скажете, сам виноват, я понимаю. Признаю, я сделал по пути пару глотков. А что, разве удивительно? Я уже был совершенно без сил, когда приехал в Монксмир. Со вторника на среду ночь провел черт знает как, полицей­ский участок «Уэст сентрал» – это вам не отель. А потом еще сколько часов в поезде.

– И тем не менее вы сразу же отправились в Лоустофт, не позаботившись даже прове­рить? – спросил Реклесс.

– А я проверил! Я когда выехал на шоссе, то подумал, надо посмотреть, может, «Чом­га» на месте, как была. Свернул в Кожевен­ный проулок, проехал сколько можно и спу­стился к воде пешком. Смотрю, лодки нет. Ну я и решил: значит, правда. Вы можете, конеч­но, сказать, что надо было перезвонить в полицейское отделение, но у меня и в мыс­лях сначала не было, что звонок из полиции мог быть туфтой. А когда пришло в голову, уже в пути, то проще всего было посмотреть, где лодка. Но вот только…

– Да? – ровным голосом отозвался Рек­лесс.

– Тот, кто звонил, выходит, знал, что я дома. И это не могла быть Лиз Марли, она ведь только отъезжала от ворот, когда зазво­нил телефон. Спрашивается, кто еще мог это знать и откуда?

– Могли видеть, как вы входили в дом, – предположил Реклесс. И потом, вы, наверно, сразу включили свет. А освещенные окна заметны издалека.

– Да так-то оно так. Свет я всюду зажег, правда. В этом доме, когда темно, меня жуть берет. Но все-таки странновато.

Действительно странновато, подумал Дал­глиш. Хотя, должно быть, инспектор дал вер­ное объяснение. Свет в окнах «Сетон-хауса» виден на всем мысу. А когда окна погасли, некто по этому признаку мог определить, что Дигби Сетон уехал. Но зачем понадоби­лось его выманивать? Что-то еще надо было сделать в доме? Отыскать и уничтожить ули­ку? Или в это время в одной из комнат лежа­ло тело Мориса? Но этого не могло быть, если Дигби говорит правду и лодка тогда с берега уже исчезла.

Дигби вдруг спарсил :

– А что я должен делать насчет тела, что­бы передать его на медицинское исследова­ние? Морис никогда не говорил, что инте­ресуется медицинскими исследованиями. Но раз это его воля…

Он перевел вопросительный взгляд с Дал­глиша на Реклесса. Инспектор ответил:

– Об этом вам не стоит сейчас беспоко­иться, сэр. Ваш брат оставил все необходи­мые распоряжения и оформленные бланки. Но придется повременить.

– Да, конечно, я понимаю… Просто я не хотел бы… Раз Морис так решил…

Дигби растерянно замолчал. Возбуждение его заметно спало, он выглядел очень уста­лым. Далглиш и Реклесс переглянулись, они оба подумали, что тело Мориса Сетона едва ли будет представлять какую-то ценность для медицинских исследований после того, как с ним разделается Уолтер Сиднем, выда­ющийся и методичнейший специалист и ав­тор учебника по судебной медицине, где на первой же странице патологоанатому реко­мендуется начинать с сечения от горла до паха. Разве что руки и ноги Мориса Сетона еще сгодятся для практики первокурсников, хотя вряд ли он это имел в виду. Впрочем, его тело уже послужило медицинской науке.

Реклесс собрался уходить. Он объяснил Дигби Сетону, что от него потребуется при­сутствие на предварительном дознании – это было встречено довольно кисло, – и стал складывать бумаги с удовлетворенным ви­дом страхового агента по окончании удач­ного рабочего дня. Дигби наблюдал за ним, как ребенок, которому надоели взрослые, но все-таки лучше, чтобы они не уходили. За­стегивая ремни портфеля, Реклесс задал свой последний вопрос, задал небрежно, как бы не особенно интересуясь ответом:

– Вам не кажется странным, мистер Сетон, что ваш единокровный брат назначил своим наследником вас, притом что вы как буд­то бы не были с ним особенно близки?

– Но я же объяснил! – чуть не взвыл Се­тон. – Ведь больше же никого родных нет. И у нас вообще отношения были вполне ни­чего. Я всегда старался с ним ладить. Не так-то это было и трудно, надо сказать, – только подольститься немного, книги его безобраз­ные похвалить, проявить внимание. Я вооб­ще стараюсь с людьми ладить по возможно­сти. Всякие там ссоры, разборы – это не в моем вкусе. Долго его переносить я бы, ко­нечно, не смог, но мы и общались нечасто. Последний раз виделись в конце августа, в дополнительный выходной, я же вам гово­рил. А он страдал от одиночества. И, кроме меня, у него никого родных не осталось. Ему хотелось верить, что мы – близкие люди.

Реклесс сказал:

– Значит, вы поддерживали с ним отно­шения ради денег. А он с вами – чтобы не страдать от одиночества?

– А что же. Такова жизнь, – нисколько не смутившись, ответил Сетон. – Нам всем друг от друга что-то нужно. Вас, инспектор, кто-нибудь любит просто так, ни за что?

Реклесс встал и вышел через открытую стеклянную дверь. Далглиш вышел следом, и они молча постояли на каменной террасе. Ветер посвежел, но солнце по-прежнему си­яло, разливая золотой теплый свет. По сине-зеленой поверхности моря шквалистый ве­тер гнал, как легкие бумажки, несколько белых парусов. Реклесс присел на ступени, ведущие на узкую лужайку, позади которой берег круто обрывался к воде. Далглиш по­чувствовал, что, возвышаясь над сидящим Реклессом, он как бы имеет над ним лишнее преимущество, и тоже опустился рядом. Ка­менные ступени оказались неожиданно хо­лодными, напомнив о том, как слабосильно тепло осеннего солнца.

Инспектор сказал:

– Тут нет спуска к морю. Казалось бы, Мо­рису Сетону естественно было иметь свой отдельный выход на пляж. По Кожевенному проулку крюк получается.

– Здесь довольно высокий обрыв и не на всех уровнях каменный. Ступени были бы непрочные, – предположил Далглиш.

– Возможно. Странный он, похоже, был человек. Аккуратист. Педант. Взять, к приме­ру, ту картотеку. Он собирал сюжеты из га­зет, журналов, от людей. А иногда и сам при­думывал. И все аккуратно заносил на карточ­ки, вдруг когда-нибудь пригодится.

– А та идея, что ему мисс Кэлтроп подки­нула?

– Ее в картотеке нет. Но это еще ничего не значит. Сильвия Кедж говорит, что при Се­тоне двери обычно не запирались. Здесь, на мысу, похоже, вообще запирать двери не принято. Кто угодно мог зайти и карточку вынуть. И точно так же кто угодно мог ее прочитать. Соседи приходят, уходят, когда вздумается. Одиночество их гонит, надо по­лагать. Если, конечно, принять за факт, что Сетон действительно записал на карточку ее подсказку.

– И что мисс Кэлтроп действительно ему это подсказала.

Реклесс посмотрел на Далглиша.

– Вы тоже об этом подумали? А как вам показался Дигби Сетон?

– Дигби как Дигби. Довольно трудно по­нять душу человека, для которого предел мечтаний – открыть собственный клуб. Хотя и он, наверно, не понимает, почему мы по­шли в полицейские. Насколько я знаю Диг­би, он не мог замыслить такое убийство, у него на это не хватит ни ума, ни характера. Он человек прежде всего неумный.