Игра в бары - Стаут Рекс (книги бесплатно без txt) 📗
– Нет, не хочу. Но, черт побери, никак не смогу избежать этого.
Я полностью отчитался во всем. Мало-помалу, по мере того как он расправлялся с третьим стаканом пива, морщинки неудовлетворения на его лице разглаживались. Внешне он как будто совершенно не обращал на меня внимания, но я знал его достаточно хорошо. Он отдаст необходимые распоряжения, как только появится необходимость. Когда я закончил, Вульф проворчал:
– Кого из этих пятерых ты смог бы доставить сюда к одиннадцати утра?
– При настоящем положении дел и без соответствующей приманки?
– Да.
– Вряд ли удастся доставить хоть одного, но все же я готов попытаться. Я мог бы выудить что-нибудь полезное у Лона Коэна, если бы посидел с ним за столиком с достаточно солидным бифштексом… Кстати, я должен ему позвонить.
– Сделай это побыстрее и пригласи поужинать с нами.
Подобное предложение было благородным и великодушным. Ведь ситуация оказалась слишком сложной.
Если бы мы были наняты для расследования сторонним клиентом, я, получив секретную информацию, сводил бы Лона к Церри на ужин. Это было бы, конечно, включено в смету расходов и наши убытки возместил тот же клиент. Но сейчас все обстояло по-другому. Если я учту это как расход, то Вульф определенно будет поставлен в тупик, поскольку он освободил меня от платы как клиента. Если же я не отнесу это на расходы по делу, то в тупик попаду уже сам, что совершенно не годилось. Итак, я позвонил Лону. Тот пришел, съел приготовленные Фрицем почки по-горски и запеченные в тесте яблоки в жженом сахаре вместо бифштекса, что было более удобно и выгодно, хотя все же имело и отрицательную сторону.
Когда мы после ужина прошли в кабинет, мне пришлось передать бразды правления в руки Лона. Он был сыт, получив прекрасный ужин с вином, но его мозги от этого не просветлели.
Два моих звонка и приглашение поужинать с нами означали для него дилемму: брать или давать. Он, видимо, решил действовать в зависимости от складывающейся ситуации. Сейчас, когда он сидел в одном из желтых кресел, маленькими глотками потягивая «Б энд Б», его острый взгляд метался между Вульфом и мной.
Вульф глубоко вздохнул:
– Я нахожусь в весьма затруднительном положении, мистер Коэн, – сказал он вдруг. – Я, видите ли, нанят для расследования убийства, но не имею в данный момент ни малейшей зацепки. Когда Арчи сказал вам сегодня, что я не интересуюсь убийством мисс Идз, это было правдой, но сейчас обстоятельства сложились так, что я вынужден заняться этим делом и нуждаюсь в помощи. Кто ее убил, вот в чем вопрос!
Лон покачал головой:
– О, я и сам собирался спросить вас об этом. Известно, что она была здесь, в вашем доме, вечером и ушла незадолго до своей смерти. Так что никто и не сомневался в том, что над этой проблемой будете работать вы. Но с каких пор вы стали нуждаться в помощи?
Вульф искоса посмотрел на него:
– Вы мой должник, мистер Коэн, или я ваш?
– С вашего разрешения, мы на равных.
– Хорошо. Тогда я предлагаю вам открыть кредит. Я прочту ваш утренний выпуск и остальное тоже, но сейчас мы здесь все вместе. Вы не против поговорить подробнее об этом деле?
Лон сказал, что возражений не имеет, чему и представил доказательства. Он говорил почти час, отвечая на вопросы Вульфа и несколько моих, и, когда закончил, мы уже располагали большой информацией, но все же не имели никакой путеводной ниточки.
Холмер, Брукер, Квест, Питкин и мисс Дьюди должны были не только получить в свое распоряжение восемьдесят процентов софтдаунского капитала, но также осуществить контроль над распределением среди служащих двадцати оставшихся процентов. Весь этот капитал составлял девяносто процентов от всех средств корпорации, включенных в завещание отца Присциллы Идз.
Оставшиеся десять процентов являлись собственностью компании, которая и поныне принадлежала миссис Саре Джеффи, вдове. Миссис Джеффи была раньше подругой Присциллы. Ее мужа убили год назад в Корее.
Главным подозреваемым мужской половиной у журналистов был Оливер Питкин, хотя и без определенных причин. Главной подозреваемой женской половины – Виола Дьюди. Против членов этой пятерки не было пока найдено никаких улик. Впрочем, это могли быть финансовые затруднения, вражда, жадность или соперничество. Поскольку каждому из них предстояло получить по этому завещанию ценные бумаги стоимостью приблизительно в полтора миллиона долларов, бытовало мнение, что в подобных уликах особой нужды и не было. Насколько полагала пресса, ни одного из этих людей нельзя было исключить из списка обвиняемых, то есть подозреваемых, на основании алиби или других причин.
Не менее шестидесяти репортеров из различных газет и телеграфных агентств работали над этим делом, и по крайней мере половина из них была уверена в том, что Дафни О'Нейл тем или иным способом крепко связана с убийством Присциллы. Они были полны решимости установить – каким.
Известие о том, что семь своих последних часов Присцилла провела в доме Ниро Вульфа, дошло и до Перри Холмера, которому сообщил об этом районный прокурор. Холмер в середине дня разговаривал с корреспондентом отдела городских новостей Ассошиэйтед Пресс, а часом позже, отказываясь принимать репортеров, дал сообщение, касающееся его собственного визита к Вульфу и «жестокого обмана», которому он подвергся.
Сообщение было подхвачено в тот же час вечерними газетами. В нем, конечно, прямо не говорилось, но совершенно недвусмысленно намекал ось на то, что если бы Вульф не скрыл от Холмера присутствия в его доме Присциллы Идз, она не была бы убита. «Газетт» должна была поместить это заявление на третьей странице. Упомянув обо всем этом, Лон сделал паузу и посмотрел на Вульфа, как бы приглашая его прокомментировать это сообщение, но тот ничего не сказал, и Лон продолжал:
– Жизнь Присциллы Идз была осложнена целой серией различных событий, через которые она была вынуждена пройти. После смерти отца, когда ей исполнилось пятнадцать лет, она переехала в дом Холмера. Но большую часть времени Присцилла все же проводила вне его: в колледже, где достигла блестящих успехов. Потом внезапно, за несколько месяцев до ее девятнадцатилетия, Присцилла в середине семестра ушла из колледжа, сказав друзьям, что намерена повидать мир. Она сняла квартиру в Гринвич-Виллидж, наняла служанку, кухарку и лакея и принялась изготовлять веера. Однако через несколько месяцев она была уже сыта Виллиджем.
Информация Лона о дальнейшей жизни Присциллы была довольно смутной. Насколько удалось узнать об этом корреспонденту «Газетт», ее служанка решила, что должна отправиться в Новый Орлеан навестить больную мать. Присцилла, готовая уцепиться за любой предлог, лишь бы убежать из Виллиджа и особенно от своего опекуна Перри Холмера, настаивающего беспрестанно на ее возвращении в колледж, купила билеты на самолет до Нового Орлеана для себя и своей горничной. И они улетели. Возможно, в Новом Орлеане, а может быть, и где-то еще она встретила Эрика Хафа.
Здесь сведения Лона были еще более неточными, но ясно было одно: она встретила Хафа, вышла за него замуж и уехала с ним в одну из стран Южной Америки, где он что-то с кем-то строил. Неоспоримым был лишь тот факт, что три месяца спустя она появилась снова в Нью-Йорке в сопровождении служанки, но без мужа.
Она купила деревянный дом неподалеку от Маунт-Киско и принялась развлекаться с мужчинами. За два года она имела с ними массу хлопот, руководствуясь, очевидно, мыслью о том, что чем выше твои стремления, тем забавнее будет наблюдать, как они низвергнутся с той высоты, когда ты швыряешь их на землю. Со временем и это потеряло для нее свою привлекательность.
Она поехала в Рено, где пробыла некоторое время, получила развод, вернулась в Нью-Йорк и приняла участие в акциях Армии Спасения.
Услышав о сей детали, я вытаращил на Лона глаза, решив, что подобную новость он выудил из собственной шляпы. Присцилла Идз, насколько мне удалось узнать, в ее персикового цвета платье и отлично сшитом жакете, едва ли могла сочетаться с освященной, бренчащей кружкой. Но Лон явно не рассчитывал на эффект. Присцилла на самом деле пробыла почти два года в Армии Спасения. Она носила форму, работала семь дней в неделю, отказала всем своим старым друзьям и привычкам и жила очень скромно, если не сказать экономно. Потом совершенно неожиданно, – а она всегда действовала неожиданно, – оставила Армию Спасения, переехала в двухкомнатную квартиру на Восточной Семьдесят четвертой улице и начала в первый раз за все время проявлять живой интерес к делам «Софтдауна».
