Щелкни пальцем только раз - Кристи Агата (книги бесплатно txt) 📗

Таппенс невольно пошевелилась на могильном камне.

— Могилу ребенка?!

— Да. Мне написал один человек, некто майор Уотерс. Он интересуется, не был ли здесь каким-либо образом похоронен один ребенок. Я, разумеется, посмотрел в регистрационной книге прихода, но никакой записи на указанное имя не обнаружил. Тем не менее, я вышел сюда, чтобы посмотреть на камни. Вы знаете, я подумал, что написавший мог ошибиться в имени и фамилии.

— А какое имя его интересовало? — спросила Таппенс.

— Он не был уверен. Возможно, Джулия — в честь матери.

— А сколько было девочке?

— И в этом он не был уверен… Все это дело какое-го запутанное. Лично мне кажется, что этому человеку вообще сообщили название не той деревни. Не помню что-то, чтобы тут когда-либо жил какой-нибудь Уотерс, я и слыхать о таких не слыхал.

— А как насчет Уоррендеров? — спросила Таппенс, вспомнив эту фамилию. — В церкви, похоже, полно мемориальных досок в память о них, да и на кладбище множество камней с их фамилией.

— А, этот род уже вымер. У них была отменная собственность XIV века, «Прайэри». Дом сгорел дотла… чуть ли не сто лет назад, а те Уоррендеры, что остались, я полагаю, уехали отсюда и больше не возвращались. На их участке один богатый викторианец, некий Старк, построил новый дом. Довольно уродливый, говорят, но очень удобный. Весьма комфортабельный. Ванные, знаете ли, и все такое прочее. Это тоже важно.

— Странное дело, — сказала Таппенс, — что кто-то вдруг написал вам в поисках могилы девочки. Кто же это — родственник?

— Отец ребенка, — ответил Викарий. — Мне представляется, это одна из трагедий военного времени. Молодая жена сбежала с другим, пока муж служил за границей. Осталась девочка, которую он никогда не видел. Будь она сейчас жива, я полагаю, была бы уже взрослая. Тому уж лет двадцать, если не больше.

— Не поздновато ли искать ее?

— Он, очевидно, совсем недавно услышал о том, что у него был ребенок. Эта информация попала к нему совершенно случайно. Весьма странная история, все это дело.

— А с чего он взял, что девочку похоронили здесь?

— Вероятно, кто-то, кто встречался с его женой, вовремя сообщил ему, что она упоминала, будто жила в Саттон Чанселлоре. Такое бывает, вы знаете. Встречаете кого-нибудь, друга или знакомого, которого не видели много лет, и тот, порой, сообщает вам какую-то новость из прошлого, причем кроме него об этом никто не знает. Но ее здесь нет, это точно. Здесь не было никого под такой фамилией — во всяком случае, с тех пор, как я здесь. И, насколько я знаю, в близлежащем округе. Разумеется, мать могла проходить и под другой фамилией. Насколько я понял, отец собирается нанять адвокатов и частных сыщиков. Может, они что и откопают, но все равно понадобится время…

— «Это было ваше бедное дитя?» — пробормотала Таппенс.

— Простите, моя дорогая?

— Да так, ничего, — сказала Таппенс. — Просто мне недавно это сказали: «Это было ваше бедное дитя?». Услышишь такое — хочешь не хочешь — испугаешься. Но я, право, не думаю, что старая леди, которая произнесла эту фразу, понимала, о чем она говорит.

— Знаю, знаю. Я и сам частенько таким бываю: произношу какие-то слова, а едва ли понимаю, что именно хочу ими сказать. Страшное дело.

— Я полагаю, вы все о всех, кто проживает здесь сейчас, знаете? — спросила Таппенс.

— Да тут не так уж и много народу. Да, пожалуй, знаю. А что? Вас кто-нибудь интересует?

— Меня интересует, не проживала ли здесь когда-нибудь миссис Ланкастер?

— Ланкастер?! Да нет, этой фамилии я что-то не припоминаю.

— И еще меня заинтересовал один дом… я ехала сегодня довольно бесцельно… не задумываясь особенно, куда еду… просто следуя по проселкам…

— Знаю я здешние проселки, очень милые и славные. И можно отыскать исключительно редкие образцы. Я имею в виду, ботанические. В здешних зеленых изгородях. В них никто никогда не рвет цветы. Туристов у нас здесь почти не увидишь. Да, мне попадались весьма редкие экземпляры. Например, пыльный журавельник…

— У канала был один дом, — прервала его Таппенс, не желая отвлекаться на ботанику. — Около горбатого мостика. Примерно в двух милях отсюда. Интересно, как он называется?

— Дайте подумать. Канал… горбатый мостик. Ну… таких домов несколько. Есть ферма Меррикот.

— То была не ферма.

— Ага, ну в таком случае, я полагаю, что был дом. Перри — Амоса и Элис Перри.

— Совершенно верно, — сказала Таппенс. — Некие мистер и миссис Перри.

— Поразительная с виду женщина, правда? Интересная какая-то — я всегда считал ее таковой. Исключительно интересная. Средневековое лицо — вам не показалось?

Она играет роль ведьмы в пьесе, которую мы ставим. Ну вы знаете, для школьников. Она вылитая ведьма, правда?

— Да, — признала Таппенс. — Только дружелюбная.

— Вот именно, дорогая моя, вы попали в точку. Именно так — дружелюбная ведьма.

— Но он…

— Да-да, бедняга, — согласился викарий. — Не совсем compos mentis [7], но вроде бы особого вреда от него нет.

— Они очень любезно меня приняли, — сказала Таппенс. — Пригласили на чашку чаю. Но я лишь хотела узнать название дома. Как-то забыла их спросить. Они ведь живут только в одной его половине, правда?

— Да-да. В той его части, что когда-то была служебной половиной. Они, по-моему, называют его «Уотерсайд», хотя старое его название, я полагаю, было «Уотермед» [8].

— Кому принадлежит вторая половина дома?

— Ну первоначально весь дом принадлежал семье Бредли. Тому уж сколько лет — лет тридцать, а то и сорок. Затем его продали, перепродали, а потом он долгое время оставался пустым. Когда я тут появился, он как раз использовался в качестве дома для уик-эндов. Туда наезжала какая-то актриса — мисс Маргрейв, что ли. Я так с ней и не познакомился. В церковь она никогда не приходила. Я лишь изредка видел ее издали. Очаровательное было создание. Право, очаровательное.

— А кому же он принадлежит сейчас? — настаивала Таппенс.

— Не имею представления. Возможно, он по-прежнему принадлежит ей. Та половина, в которой живут Перри, всего лишь сдается внаем.

— Я его сразу же узнала, как только увидела, — сказала Таппенс. — У меня, вы знаете, есть картина с его изображением.

— Что вы говорите! Наверное, одна из картин Боскомба, а может, его фамилия Боскобел, уж и не помню. Что-то в этом роде. Он был из Корнуолла. Я полагаю, довольно известный художник. Вероятно, он уже умер. Да, он, бывало, частенько приезжал сюда. Весьма привлекательные пейзажи получались.

— Картину, о которой я рассказываю, подарили одной моей престарелой тете, а тетя с месяц назад умерла. Подарила же картину некая миссис Ланкастер, вот почему я и спросила, не знакома ли вам эта фамилия. Но викарий снова покачал головой.

— Ланкастер? Ланкастер. Нет, боюсь, такой фамилии я не помню. А-а! Вот идет человек, которого вы можете спросить. Наша дорогая мисс Блай. Она у нас очень активная, наша мисс Блай. В нашем приходе ей все обо всех известно. Она заправляет здесь всем: женским обществом, бойскаутами, гидами — всем. Вы спросите ее. Она очень активная, очень активная, право.

Викарий вздохнул. Активность мисс Блай, похоже, доставляла ему немало хлопот.

— Нелли Блай — так ее величают в деревне. Иногда ребята распевают ей вслед: Нелли Блай, Нелли Блай. Это не настоящее ее имя. На самом деле ее зовут Гертрудой или Джаралдиной.

Мисс Блай, оказавшаяся той самой женщиной, в твидовом костюме, которую Таппенс видела в церкви, приближалась к ним бодрой рысью, все еще держа в руке небольшую лейку. На ходу она с глубоким любопытством разглядывала Таппенс, все увеличивая темп.

— Работа кончена, — весело воскликнула она, еще даже не дойдя до них. — Сегодня я немножко зашилась с делами. О да, немножко зашилась. Вы же знаете, викарий, я обычно прибираю в церкви утром. Но сегодня у нас состоялось экстренное заседание в помещении прихода, и, право, вы даже не поверите, сколько на это ушло времени! Столько споров, вы знаете. Право, мне порой кажется, люди спорят просто так, ради спортивного интереса. Особенно изводила меня миссис Парингтон. Настаивала на том, чтобы мы все подробно обсудили, и все интересовалась, сколько фирм сообщили нам свои цены. Я это к тому, что расходы на это дело до того ничтожные, что не стоит о них и говорить. Зато Бэркенхедсы, как всегда, поддержали меня. Право, викарий, вряд ли вам следует сидеть на могильном камне.