Арсен Люпен против Херлока Шолмса - Леблан Морис (читать книги полностью TXT) 📗
Экипаж привез их к «Елисейскому дворцу». Вильсон попросил у портье ключ от номера.
Поискав, тот удивленно ответил:
– Но, месье, вы же съехали утром.
– Я? Как это так?
– Ваш друг передал нам письмо от вас.
– Какой еще друг?
– Тот господин, что принес ваше письмо… Смотрите, здесь как раз вложена ваша карточка. Прошу…
Вильсон взял письмо в руки. Действительно, это была его карточка и его почерк.
– Господи, боже мой, – прошептал он, – еще один гадкий трюк.
И, встревожившись, спросил:
– А багаж?
– Ваш друг забрал и чемоданы.
– И… вы ему их отдали?
– Конечно, ведь в письме вы как раз об этом и просили.
– Правда, правда…
Они молча побрели наугад по Елисейским полям. Приятное осеннее солнце освещало проспект. Стояла теплая погода, веял легкий ветерок.
На Рон-Пуан Херлок остановился раскурить трубку, затем пошел дальше. Вильсон не выдержал:
– Не понимаю вас, Шолмс, откуда такое спокойствие? Над вами потешаются, играют, как кошка с мышкой… А вы не можете ни слова сказать в ответ!
Шолмс остановился и сказал:
– Вильсон, я все думаю о вашей визитной карточке.
– А что?
– А то, что вы только представьте себе, этот человек, готовясь к войне с нами, заранее запасся образцами моего и вашего почерков, а в бумажнике его лежит наготове ваша визитная карточка. Подумайте, какие меры предосторожности, какая прозорливость и воля, какие методы и какая организация!
– То есть…
– То есть, Вильсон, для того, чтобы сражаться с так хорошо подготовленным, столь прекрасно вооруженным врагом, чтобы его победить, нужно… нужно быть мною. И еще, видите ли, Вильсон, ничто никогда не получается с первого раза.
В шесть часов в вечернем выпуске «Эко де Франс» появилась такая заметка:
«Сегодня утром комиссар полиции 16-го округа господин Тенар освободил господ Херлока Шолмса и Вильсона, запертых по милости Арсена Люпена в особняке усопшего барона д'Отрека, где они провели превосходную ночь.
Кроме того, утратив свои чемоданы, оба возбудили иск против Арсена Люпена.
Арсен Люпен же, удовольствовавшись на этот раз тем, что преподал им небольшой урок, умоляет не вынуждать его к принятию гораздо более серьезных мер».
– Ба! – заявил Херлок Шолмс, комкая газету, – какое ребячество! Единственный мой упрек Арсену Люпену – он слишком увлекается детскими выходками. Восторг толпы для него все! Ну просто какой-то уличный мальчишка!
– Значит, Херлок, будете продолжать сохранять спокойствие?
– Спокойствие, всегда спокойствие, – ответил Шолмс тоном, в котором так и клокотала страшная ярость. – К чему раздражаться? Ведь я уверен, ЧТО ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО БУДЕТ ЗА МНОЙ!
Глава четвертая
Кое-что начинает проясняться
Каким бы твердокаменным ни казался Херлок Шолмс, а он был из тех, на кого неудачи не оказывают ровно никакого воздействия, все же бывают обстоятельства, когда и самым отважным приходится собираться с силами перед тем, как попытать счастья в новом поединке.
– Сегодня у меня выходной, – объявил он.
– А я?
– Вы, Вильсон, пойдете покупать одежду и белье, чтобы восстановить наш гардероб. А я пока отдохну.
– Отдыхайте, Шолмс. Я буду бдить.
Эти слова были сказаны с особой важностью, как будто Вильсон становился часовым, охраняющим аванпосты, и потому подвергался наистрашнейшей опасности. Он выпятил грудь, напряг мышцы и обвел острым взглядом маленький гостиничный номер, где они обосновались.
– Бдите, Вильсон. А я тем временем постараюсь разработать план кампании, на сей раз с учетом силы и изворотливости врага. Видите ли, Вильсон, мы недооценили Люпена. Придется начать все сначала.
– А лучше еще раньше. Но хватит ли времени?
– Девять дней, мой старый друг! Пять из них лишние.
Всю вторую половину дня англичанин курил и спал. И лишь на следующее утро возобновил военные действия.
– Я готов, Вильсон, сегодня нам придется долго ходить.
– Пошли! – с воинственным пылом воскликнул Вильсон. – Ноги у меня так и чешутся!
Шолмсу предстояло провести три долгие беседы: сначала с мэтром Детинаном, чью квартиру он досконально обследовал, затем с Сюзанной Жербуа, которую он вызвал телеграммой, чтобы расспросить о Белокурой даме, и наконец, с сестрой Августой, после убийства барона д'Отрека удалившейся в монастырь визитандинок.
Каждый раз Вильсон, ожидавший на улице, вопрошал:
– Довольны?
– Очень.
– Я так и знал, мы на правильном пути. Вперед!
Они действительно долго ходили. Отправились на осмотр двух зданий, стоявших по бокам особняка на авеню Анри-Мартен. Затем дошли до Клайперон и, пока изучали фасад дома 25, Шолмс рассуждал вслух:
– Совершенно ясно, что между всеми этими домами существуют секретные переходы… Но непонятно…
Впервые в глубине души Вильсон усомнился во всемогуществе своего гениального собрата. Зачем столько слов и так мало дел?
– Зачем? – вскричал Шолмс, будто отвечая на сокровенные мысли Вильсона, – да потому, что, когда имеешь дело с этим чертовым Люпеном, приходится работать вслепую, наугад и вместо того, чтобы выводить истину из точных фактов, надо вытягивать ее из своих собственных мозгов, а потом проверять, подходят ли твои выводы к событиям, происшедшим в действительности.
– А что же эти тайные переходы?
– Да что от них толку! Даже если и обнаружишь, каким образом Люпен попал в квартиру адвоката и как вышла из дома Белокурая дама после убийства барона д'Отрека, все равно ни на сколько не продвинешься! Даст ли мне это оружие для нападения?
– Нападать, всегда нападать! – возгласил Вильсон, но не успел он договорить, как с криком отпрыгнул. Прямо к их ногам что-то упало, это был мешок, наполовину наполненный песком. Он чуть было серьезно их не ранил.
Шолмс поднял голову: над ними, на уровне шестого этажа на лесах виднелись какие-то рабочие.
– Нам повезло! – воскликнул он, – еще шаг и мешок тех неумех свалился бы как раз нам на голову. Можно даже подумать…
Осекшись, он бросился к дому, проскакал шесть этажей, ворвался в квартиру и, к величайшему ужасу лакея, выбежал на балкон. Никого.
– Где рабочие, которые только что были тут? – набросился он на лакея.
– Ушли.
– Как?
– По черной лестнице, конечно.
Шолмс перегнулся через перила. Из дома с велосипедами выходили двое неизвестных. Вот они вскочили в седло и укатили.
– Давно они работают тут на лесах?
– Эти-то? Только с сегодняшнего дня. Они новенькие.
Шолмс вернулся к Вильсону.
Они понуро поплелись обратно, и этот второй день закончился в мрачном молчании.
На следующее утро – то же самое. Они уселись на ту же скамью на авеню Анри-Мартен и, к великому разочарованию Вильсона, которого все это никак не забавляло, просидели много часов, глядя на три дома на противоположной стороне улицы.
– На что вы надеетесь, Шолмс? Думаете, Люпен вот-вот выйдет из этих домов?
– Нет.
– Рассчитываете, что тут появится Белокурая дама?
– Нет.
– Так что же?
– Просто жду, чтобы что-нибудь произошло, хоть какое-нибудь событие, за которое можно было бы уцепиться.
– А если ничего не произойдет?
– Тогда что-то произойдет во мне самом, появится искра, способная разжечь пламя.
Тишину того утра прервало лишь одно происшествие, да и то самым неприятным образом.
Лошадь какого-то господина, гарцевавшего по специально отведенной для этого дорожке между двумя мостовыми, вдруг резко взяла влево и задела скамью, на которой они сидели, так что круп животного даже коснулся плеча Шолмса.
– Эй-эй, – со смехом воскликнул он, – еще немного, и ваша лошадь сломала бы мне плечо!
Господин никак не мог справиться с поводьями. Англичанин тем временем вытащил револьвер и прицелился. Но Вильсон схватил его за руку.
