Черные очки - Карр Джон Диксон (книга регистрации .txt) 📗
Несколько мгновений Эллиот колебался. То новое, что он услышал, беспокоило его и он хотел бы обсудить этот вопрос подробнее. Однако, это можно будет сделать и позже.
– Следующий вопрос, – сказал он, бросив взгляд на список, – относится, скорее всего, к появлению в садовых дверях закутанной фигуры. Тем не менее, можете интерпретировать его, как пожелаете. "Который был тогда час?"
– Полночь, – поспешила ответить Марджори. – Около полуночи, – согласился Хардинг.
– Если говорить точно, – заявил профессор Инграм, сложив ладони вместе, – была без минуты полночь.
Он сделал паузу, словно дожидаясь того вопроса, который и задал ему Эллиот.
– Да, сэр. Но мне хотелось бы задать вам один вопрос уже от себя. Вы знаете о том, что было без минуты двенадцать, по своим часам или по тем часам, которые стоят на каминной полке? Я заметил, что сейчас они идут совершенно правильно, но так ли это было и тогда?
Профессор сухо ответил:
– Этот вопрос приходил в голову и мне. Я уже подумал – не переставил ли Марк стрелки, чтобы мы назвали неправильное время. Но он обещал, что игра будет честной. – В голосе профессора вновь послышалось раздражение. – Такой трюк был бы уже не по правилам. Речь шла о проверке наблюдательности. Марк погасил свет, так что на свои часы мы посмотреть не могли. Следовательно, если перед нашими глазами были часы, мы могли определить время только по ним. Я считаю, что это само собой разумелось. Я в состоянии сказать, в какое время происходили события по этим часам, но не могу, разумеется, гарантировать, что они шли правильно.
Марджори громко сказала:
– Это могу гарантировать я. Конечно же, часы шли правильно!
В ее голосе звучало удивление и какая-то растерянность. Это выглядело так, словно она ожидала чего-то совсем другого или словно бесполезность попыток воззвать к разуму других вывела ее из состояния апатии.
– У меня есть все основания утверждать это, – сказала она. – О, тут дело вовсе не в моей наблюдательности! Я могу доказать это. Без всякого труда. Конечно же, часы шли правильно. Только какое это может иметь значение?
– Это могло бы иметь первостепенное значение для алиби кого-либо, отсутствовавшего здесь, – проговорил майор Кроу.
– Джо Чесни, – пробормотал профессор и негромко присвистнул. – Прошу прощения, – добавил он извиняющимся тоном.
Допущенный профессором ляпсус подействовал, словно удар хлыста. Эллиот про себя думал, как определил бы толковый словарь слово "внушение". Каковы бы ни были намерения профессора, слова его взбудоражили всех.
– Дядя Джо? – воскликнула Марджори. – Какое он может иметь ко всему этому отношение?
– Перейдем к следующим вопросам, – ободряюще усмехнувшись девушке, сказал профессор.
Что-то быстро записав в блокнот, Эллиот решил ускорить допрос.
– Если не возражаете, мы разберемся во всех этих вопросах попозже. Отвечайте на вопросы по возможности кратко. Следующий вопрос: "Какого роста был человек, вошедший в кабинет из сада?"
– Метр восемьдесят, – мгновенно ответила Марджори. – Он был того же роста, что Вилбур, а рост Вилбура все мы знаем. Такой же точно, как у дяди Джо... – она резко оборвала фразу.
– Метр восемьдесят, – довольно точная оценка, – подумав, подтвердил Хардинг. – Я бы, пожалуй, сказал, что он был даже чуть выше, но не исключено, что это просто оптический обман из-за его дурацкой шляпы.
Профессор Инграм кашлянул и сказал:
– Должен констатировать, что нет ничего, приводящего меня в большее отчаяние, чем противоречия в описании подобных деталей...
Было очевидно, что под маской внешнего спокойствия нервы у каждого из присутствующих напряжены до предела. Глаза Марджори горели.
– Я больше не выдержу! – воскликнула она. – Сейчас вы нам скажете, что этот человек был низеньким толстяком, так?
– Нет, Марджори. Успокойтесь, – ответил профессор и перевел взгляд на Эллиота. – Инспектор, мой ответ будет таков: человек, вошедший в кабинет, имел рост около метра семидесяти – примерно такой же, как у мистера Хардинга или меня. А если уж вам обязательно хочется, чтобы его рост был метр восемьдесят, значит он шел на согнутых коленках, чтобы казаться пониже. Во всяком случае, выглядел он человеком ростом, грубо говоря, метр семьдесят сантиметров.
Наступило молчание.
Майор Кроу надел очки, вытер рукой лоб и взял конверт, на оборотной стороне которого он делал какие-то заметки.
– Послушайте-ка только, – начал он.
– Что именно?
– Я спрашиваю у вас, – проговорил майор, не теряя спокойствия, но достаточно энергично, – я спрашиваю у вас, что это, по-честному, за ответы? Мог быть ростом в метр семьдесят... А, может, и в метр восемьдесят... Слушайте, Инграм, мне начинает казаться, что вы специально стараетесь сбить всех с толку. Если только есть возможность не согласиться с кем-то, вы это и делаете. Хотите услышать, какие пометки я себе сделал?
– С большим удовольствием.
– Ладно, все согласны, что на столе была двухфунтовая коробка конфет и что первым предметом, который Чесни поднял, был карандаш. Однако, давайте взглянем на все остальное. Я тут записал вопросы и ответы на свой манер.
Он протянул профессору конверт, и тот через мгновенье пустил из рук в руки следующий примечательный документ:
ТО, ЧТО ОНИ ВИДЕЛИ
Какого цвета Мисс Вилс: Зеленая
была Мистер Хардинг: Синяя
коробка конфет? Проф. Инграм: Того и другого цвета
Какой второй Мисс Вилс: Ручку
предмет взял со Мистер Хардинг: Карандаш
стола Чесни? Проф. Инграм: Стрелу от духового ружья
Который был час? Мисс Вилс: Полночь
Мистер Хардинг: Около полуночи
Проф. Инграм: Без минуты полночь
Какого роста был Мисс Вилс: Метр восемьдесят
вошедший? Мистер Хардинг: Метр восемьдесят
Проф. Инграм: Метр семьдесят
– Единственное, в чем все более-менее сходится, это время, – продолжал майор. – И, надо полагать, эта деталь и есть наиболее ошибочная из всех.
Профессор Инграм встал.
– Я не вполне понимаю вас, майор. Меня как опытного эксперта попросили, чтобы я рассказал, что здесь в действительности происходило. Вы предполагали, что показания будут расходиться, а теперь – не знаю, почему – кажется сердитесь на меня за то, что я указываю вам на эти расхождения.
– Все это я знаю и все это так, – возразил майор, указывая конвертом в сторону профессора. – Что, однако, вы рассказываете мне о коробке конфет? Коробка может быть либо зеленой либо синей, но никак уж не и той и другой, а именно в этом вы хотите меня уверить. Ладно, если хотите знать, – несмотря на отчаянные знаки, которые делали ему Эллиот и Боствик, он отбросил в сторону привычную полицейскую сдержанность, – если хотите знать, коробка, которая лежит в той комнате, синяя. Разрисована синими цветами. И единственный, кроме нее, предмет на столе – это карандаш. Никаких следов чего-либо другого: ручки, или еще одного карандаша, или стрелы от духового ружья. Интересно знать, что вы на это скажете?
С иронической улыбкой на лице, профессор уселся снова.
– Скажу одно: все это я объясню в течение одной минуты, если только вы дадите мне такую возможность.
– Ладно, ладно, – буркнул майор, поднимая сложенные руки жестом, сильно напоминающим арабское приветствие. – Делайте, что хотите, и давайте ваши разъяснения когда это покажется вам более удобным; я вмешиваться не буду. Продолжайте, инспектор. Извините, что прервал вас.
В следующие несколько минут Эллиоту начало казаться, что с противоречиями наконец покончено. Ответы на два следующие и на половину третьего вопроса совпадали почти точно. Вопросы эти, относившиеся к незнакомцу, вошедшему в кабинет, звучали: "Опишите, как был одет этот человек", "Что он держал в правой руке? Опишите этот предмет", "Опишите, что он делал".
По ответам можно было получить довольно полное представление о гротескно замаскированной фигуре, которая произвела на всех такое глубокое впечатление. Ни одна деталь, начиная от шляпы-цилиндра, коричневого шарфа и темных очков и кончая черными брюками и лаковыми туфлями, не ускользнула от внимания наблюдателей. Правильно был описан и черный чемоданчик с надписью "Р. Г. НЕМО, Д. М.", который незнакомец держал в правой руке. Единственной новой деталью было то, что на руках незнакомца были, оказывается, резиновые перчатки.
