Вилла «Белый конь» - Кристи Агата (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Сегодня была Тирза Грей. Но неужели «Белый конь» и его обитательницы имеют хоть какое-то отношение к списку отца Гормана? Почему я их связываю? Почему мне пришло в голову, что между ними есть что-то общее? Миссис Делафонтейн, вероятно, жила в Лондоне. Томазина Такертон – где-то в Суррее. Они, наверное, и представления не имели о деревне Мач-Диппинг. А вдруг...
Я как раз подходил к гостинице «Королевский щит». В ней был настоящий старинный паб, лучший в округе, и на стене красовалась недавно подновленная вывеска: «Завтраки. Обеды. Чай».
Я толкнул дверь и вошел. Слева бар, он еще не открылся, справа крохотный зальчик, пропахший табачным дымом. Возле лестницы табличка гласила: «Контора». Контора находилась за плотно запертой стеклянной дверью, над которой была приколота кнопкой карточка: «Нажмите звонок». В баре царило безлюдье, обычное для этого времени дня. На полке у стеклянной двери конторы стояла потрепанная книга регистрации постояльцев. Я открыл ее и от нечего делать перелистал. Останавливались здесь редко. Было всего пять-шесть записей, люди жили не дольше недели, иногда заезжали просто переночевать. Я просмотрел фамилии, занесенные в книгу.
Никто так и не вышел ко мне. Захлопнув книгу, я покинул гостиницу, глубоко вдохнул свежий сыроватый воздух осеннего дня и зашагал по дороге.
Совпадение ли, что кто-то по имени Сэндфорд и еще кто-то по имени Паркинсон останавливались в этой гостинице в прошлом году? Обе фамилии у Корригана в списке. Да, но ведь они встречаются нередко. Кроме того, я нашел в книге и еще одно имя – Мартин Дигби. Если это тот Мартин Дигби, которого я знаю, то он – внучатый племянник моей крестной, тетушки Мин, леди Хескет-Дюбуа.
Я брел сам не ведая куда. Мне хотелось с кем-то поговорить. С Джимом Корриганом. Или с Дэвидом Ардингли. Или с Гермией – она такая разумная. Я был один на один со своими путаными мыслями. По сути дела, хотелось, чтобы меня разубедили в моих смутных подозрениях.
Я проблуждал еще с час по грязным тропинкам и набрел наконец на дом викария. Заросшая, запущенная аллея вывела меня к парадной двери с заржавленным колокольчиком, за который я решительно дернул.
2
– Он давно не звонит, – сообщила миссис Дейн-Колтроп, которая внезапно появилась в дверях, словно джинн из бутылки.
Я, собственно, так и полагал.
– Чинили дважды, – продолжала миссис Дейн-Колтроп. – Но он вскоре ломается опять. Поэтому я всегда начеку. Вдруг что-то важное. У вас, видно, что-то важное?
– Ну... в общем... да, то есть для меня это важно.
– Оно и заметно. Да, дело совсем плохо, – добавила она, посмотрев на меня внимательно. – Вам что-нибудь нужно? Хотите видеть моего мужа?
– Я... я и сам не знаю.
Я действительно хотел видеть викария, но сейчас вдруг меня по непонятной причине охватило сомнение. Миссис Дейн-Колтроп тут же объяснила, в чем дело.
– Мой муж – прекрасный человек, – сказала она. – Помимо того, что он викарий. Из-за этого подчас возникают сложности. Хорошие люди не разбираются в корнях зла. – Она помолчала, а потом деловито предложила: – Наверное, лучше, если свои заботы вы поведаете мне.
– Корни зла больше по вашей части? – усмехнулся я.
– Именно. В церковном приходе необходимо знать все... ну, в общем, о том дурном, греховном, что происходит в повседневной жизни.
– Разве грехи не в ведении викария? Как говорится, его прямое занятие.
– Прощать грехи, – поправила она меня. – Он может дать отпущение. Я – нет, но могу разобраться, каков грех, чем он вызван, – весело объяснила миссис Дейн-Колтроп. – Когда известно, в чем дело, легче предотвратить вред, грозящий другим. Человеку, естественно, не поможешь как надо. Мне такое не дано. Помогает лишь бог. Один господь способен вызвать раскаяние, как вы знаете. Теперь это мало кому известно.
– Мне не под силу с вами тягаться по части столь точных сведений, – сказал я, – но хотелось бы отвести кое от кого угрозу.
Она бросила на меня быстрый взгляд:
– Ах вот оно что! Заходите-ка, и потолкуем в тиши и покое.
Гостиная была большая, бедно обставленная; окна затенены огромными кустами, которые, наверное, никому не под силу подстричь. Темновато, но почему-то вовсе не мрачно. Наоборот, покойно и удобно, старомодный уют. Большие, с потертой обивкой кресла словно хранят память о тех, кто сиживал в них, приходя за помощью или советом. Мерно тикают громоздкие каминные часы. Здесь всегда найдут время для доверительной беседы, здесь можно отдохнуть от забот ясного дня, что блистает за окном.
Наверное, тут, думал я, девушки с испуганными глазами, пролив немало слез, когда им стало ясно, что предстоит быть матерью, делились с миссис Дейн-Колтроп своей тайной. И получали дельные советы, хоть подчас и не в духе общепринятых правил поведения. Разгневанные родственники жаловались на обидчиков – своих родственников и свойственников. Матери объясняли, что Боб – мальчик вовсе не плохой, просто чересчур резвый и веселый, отправлять его в школу для трудных подростков просто ни к чему. Мужья и жены откровенничали о супружеских невзгодах.
И здесь же я, Марк Истербрук, историк, писатель, мирской человек, гляжу в лицо седовласой, много перенесшей на своем веку женщине и готов поделиться, ничего не тая, своими опасениями.
– Я к вам прямо от Тирзы Грей.
Моей собеседнице не нужны были объяснения. Она сразу поняла суть дела.
– Ясно. И у вас тяжелый осадок? Что говорить, троица не из приятных. Я и сама об этом иногда думаю. Бесконечное хвастовство. Скажу по собственному опыту: как правило, настоящие злодеи не хвастают. Они помалкивают о своих скверных чертах. А вот если за тобой водятся лишь мелкие грешки, приятно о них поговорить. Грехи – это нечто дурное, гадкое, безнравственное, но ничтожное. Велик соблазн преподнести их как важное, значительное. Деревенские ведьмы обычно глупые, злобные старухи. Любят попугать соседей да еще при этом получить что-нибудь задаром. Если у миссис Браун передохли куры, надо всего-навсего покивать и сказать мрачно: «Ага, а ее Билли дразнил в прошлый вторник мою кошечку». Белла Уэбб как раз такого сорта ведьма. Но в ней может быть и что-то еще... что-то оставшееся в деревнях со старых времен до наших дней. Иногда попадается и сейчас. Это очень страшно, это ведь не желание просто попугать, а врожденная злобность. Я редко встречала женщин глупее Сибил Стамфордис, но она и в самом деле медиум, что бы это слово ни означало. Тирза – не знаю. Что она вам наболтала? Вы расстроены чем-то, что услышали от нее, не так ли?
– У вас большой жизненный опыт, миссис Дейн-Колтроп. Вы поверили бы, будто можно уничтожить человека на расстоянии без непосредственного личного контакта? Что это может быть сделано другим человеком?
Миссис Дейн-Колтроп широко раскрыла глаза:
– Уничтожить? Вы имеете в виду – убить? Чисто физически?
– Да.
– Могу утверждать – это полная чепуха, – последовал резонный ответ.
– Ну вот. – Я вздохнул с облегчением.
– Конечно, не исключено, что я ошибаюсь, – продолжала миссис Дейн-Колтроп. – Отец мой говорил: аэропланы – абсурд. Моя прабабка, возможно, утверждала, что паровозы – чушь несусветная. И оба были правы. В те времена такое казалось немыслимым. Но сейчас их существование неоспоримо. Что делает Тирза? Орудует смертоносным лучом или чем-то в этом роде? Или они все трое чертят пентаграммы и загадывают желания?
Я улыбнулся:
– Вы рассуждаете здраво. Наверное, я позволил этой особе загипнотизировать себя.
– Не думаю, – усомнилась миссис Дейн-Колтроп. – Вы не из тех, кого можно загипнотизировать. Видно, произошло что-то еще. Раньше.
– Вы угадали, – признался я.
И вдруг стал рассказывать ей обо всем: об убийстве отца Гормана, о том, как случайно в ресторане упомянули о «Белом коне». И еще я показал фамилии, переписанные у доктора Корригана.
Миссис Дейн-Колтроп, прочитав, задумалась.
– Понимаю, – сказала она. – А эти люди? Есть между ними что-нибудь общее?
