Зло под солнцем - Кристи Агата (электронные книги бесплатно TXT) 📗
— Вы хотите сказать, что вы ни во что подобное не верите?
На лбу Маршалла выступили крошечные капельки пота.
— Да, я ни во что подобное не верю. И мне кажется, что вы заметно удалились от темы. Вы только и спрашиваете меня, во что я верю и во что я не верю! Какое это имеет отношение к убийству моей жены? Здесь налицо лишь один факт: Арлену убили!
Опередив всех, Эркюль Пуаро взял слово:
— Капитан Маршалл, вы не улавливаете цели наших вопросов, — заявил он. Убийство нельзя рассматривать, как изолированный факт. В девяти случаев из десяти, причина убийства заложена в характере убитого, в его личности. Человек становится жертвой убийства в силу того, каков он. И пока мы не узнаем совершенно точно, какой женщиной была Арлена Маршалл, мы не сможем с уверенностью определить, каким человеком является тот, кто ее убил, мы не сможем найти ее убийцу. Вопросы, которые мы вам задаем, необходимы. Они продиктованы именно этими соображениями.
Маршалл повернулся к начальнику полиции.
— Это и ваше мнение?
Уэстон слегка заколебался.
— Я должен сказать, что до определенной степени…
Маршалл коротко засмеялся.
— Я так и думал, что вы не будете полностью с этим согласны. Надо полагать, что идеи о выявлении личности и характера являются коньком мсье Пуаро?
— Как бы то ни было, — улыбнулся Пуаро, — вы можете похвастаться тем, что ничем мне не помогли!
— Что вы под этим подразумеваете?
— А что мы от вас узнали о вашей жене? Ровным счетом ничего. Вы рассказали нам то, что всем уже известно, что она была красивой женщиной, окруженной поклонниками. Больше ничего!
Кеннет Маршалл пожал плечами.
— Могу ли я, полковник, быть вам чем-нибудь полезен? — спросил он, делая ударение на «вам».
— Разумеется, капитан. Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали нам о том, как вы провели сегодняшнее утро, — попросил Уэстон.
Маршалл явно ждал этого вопроса с самого начала беседы.
— Я позавтракал внизу, как обычно в девять. Потом я просмотрел газеты, а затем, как я уже и говорил, поднялся в номер к жене и увидел, что ее нет. Я пошел на пляж, встретился там с мсье Пуаро и спросил у него, не видел ли он Арлены. После этого я искупался и вернулся в отель. Было, наверное, без двадцати минут одиннадцать… Даже точно, было без двадцати одиннадцать: по возвращению в отель я посмотрел на висящие в холле часы. Я поднялся к себе в номер, но его убирала горничная. Я попросил ее закончить поскорее, потому что мне надо было напечатать несколько писем, и я не хотел пропустить почтальона, чтобы отправить их. Я опять спустился, обменялся в баре несколькими словами с Генри и вновь поднялся к себе. Было без десяти одиннадцать. Я напечатал письма, просидев за машинкой до без десяти двенадцать. Затем я переоделся в теннисный костюм. Мы договорились играть в полдень и попросили не занимать корт…
— Уточните, кто это «мы», пожалуйста.
— Миссис Редферн, мисс Дарнли, мистер Гарднер и я. Я вышел из отеля ровно в двенадцать. На корте я встретил мисс Дарнли и мистера Гарднера. Миссис Редферн присоединилась к нам несколькими минутами позже. Мы играли в течение часа. И когда я вернулся в отель, я… узнал эту страшную новость.
— Благодарю вас, капитан Маршал. Из чистой формальности мне придется спросить у вас, может ли кто-нибудь подтвердить, что вы печатали на машинке у себя в номере с без десяти одиннадцать до без десяти двенадцать?
— Вы, похоже, считаете, что я убил свою жену? — иронически улыбнулся Кеннет Маршалл. — Так… На этаже убирала горничная. Она должна была слышать стук моей машинки. К тому же, есть сами письма. Я был так потрясен, что забыл бросить их в ящик. Я думаю, что они тоже являют собой доказательство…
Он вынул из кармана три письма и добавил:
— Их содержание довольно конфиденциально, но я полагаю, что могу рассчитывать на скромность полиции. Вы найдете в них длинные перечни цифр и несколько замечаний финансового порядка. Если вы поручите одному из ваших сотрудников снять с них копии, у него уйдет на это не менее часа.
Он немного помолчал, потом спросил:
— Я надеюсь, что вы удовлетворены?
— Поймите, что мы вас ничуть не подозреваем, — сказал полковник Уэстон самым любезным тоном. — Все обители острова должны будут, подобно вам, дать отчет о том, что они делали сегодня утром с десяти сорока пяти до одиннадцати сорока.
— Я понимаю.
— Еще одна вещь, капитан. Вам известно, распорядилась ли ваша жена своим имуществом, и если да, то как?
— Я не думаю, что она составила завещание.
— Вы в этом не уверены?
— Вы сможете получить точные сведения, обратившись к ее поверенным в делах: фирма Баркетт, Маркетт и Эплтон на Бедфон Сквере. Они занимаются ее контрактами и вообще всеми ее доходами. Но я почти уверен, что у нее не было завещания. Я помню, как она однажды сказала, что от одной мысли о нем она холодеет от страха.
— Если она не оставила завещания, то все унаследуете вы в качестве ее мужа?
— Видимо, да.
— У нее не было близких родственников?
— Я не знаю. Во всяком случае, даже если они у нее и были, она о них никогда не упоминала. Она осиротела еще ребенком, а сестер и братьев у нее не было.
— К тому же, она, наверное, мало что могла завещать?
— Вы ошибаетесь, — флегматично ответил Кеннет Маршалл. — Два года тому назад, ее старый друг сэр Роберт Эрскин оставил ей большую часть своего состояния. По-моему, что-то около пятидесяти тысяч фунтов стерлингов.
Инспектор Колгейт, не произнесший ни слова за весь разговор, казалось внезапно проснулся.
— Но в таком случае, капитан Маршалл, ваша жена была действительно богатой женщиной!
— Я так думаю.
— И вы говорите, что, несмотря на это, она не составила завещания?
— Она была крайне суеверна. Я говорю вам то, что знаю, но этот вопрос нужно задавать ее поверенным в делах.
Наступило молчание.
— У вас больше нет ко мне вопросов? — спросил Маршалл.
Уэстон отрицательно покачал головой, проконсультировался взглядом с Колгейтом и ответил:
— Нет.
Затем он встал и сказал:
— Позвольте мне, капитан, вновь выразить вам мое глубокое соболезнование.
Несколько удивленный, Маршалл коротко поблагодарил его и вышел.
После его ухода трое мужчин переглянулись.
— Любопытный человек, — заметил Уэстон. — Любителем поговорить о себе его не назовешь. Что вы думаете о нем, Колгейт?
— Здесь трудно сделать какой-либо вывод. Он флегматик. При даче показаний люди такого склада всегда производят плохое впечатление, и поэтому полиция иногда бывает к ним несправедлива. Им есть, что сказать, но им трудно говорить. Они ничего не могут с собой поделать. Помните, при каких обстоятельствах приговорили Уоллеса? Улик против него не было, но присяжные заседатели оказались настроенными против него, ибо не могли согласиться с тем, что муж, потерявший жену, так спокойно говорит об этом.
Уэстон повернулся к Пуаро, желая узнать его мнение.
— Что вам сказать? — Пуаро беспомощно развел руками. — С этим человеком создается впечатление, что находишься в компании с сейфом. Он выбрал себе роль: он ничего не видел, ничего не слышал и ничего не знает!
— В отношении мотивов, у нас есть из чего выбирать, — продолжал Колгейт. — С одной стороны ревность, с другой — деньги. Конечно, муж подозрителен. О нем приходится думать в первую очередь. Если будет доказано, что он знал об отношениях между своей женой и этим молодчиком…
Пуаро не дал ему договорить.
— Я думаю, что он знал.
— Почему вы так решили?
— А вот почему. Вчера вечером, поговорив с миссис Редферн на скамейке, я пошел в отель и по дороге увидел миссис Маршалл и Патрика Редферна. Спустя две минуты меня нагнал Маршалл. Он ничего мне не сказал, и его лицо казалось, как обычно, высеченным из камня. Но он был заметно бледен. Я ручаюсь, что он знал.
— Если вы так думаете… — недоверчиво буркнул себе под нос Колгейт.
