Хикори, дикори, док... - Кристи Агата (книги без регистрации полные версии TXT) 📗

— Значит, исчезновение маленького пыльного флакончика заметили бы не сразу?

— Совершенно верно. Учет проводится нечасто — в последнее время на тартрат морфия спроса нет. Пузырька не хватились бы до очередной ревизии, если бы, конечно, он не понадобился раньше. У всех трех фармацевтов есть ключи от шкафа с ядами и от шкафа, где хранятся особо опасные лекарства. В напряженные дни — а иных тут практически не бывает — такие лекарства требуются постоянно, и поэтому шкафы не запираются до самого конца рабочего дня.

— Кто, кроме Силии, имел к ним доступ?

— Еще две женщины-фармацевта, однако они не имеют никакого отношения к Хикори-роуд. Одна из них работает в больнице уже четыре года; вторая пришла несколько недель тому назад, раньше работала в Девоне тоже в больнице, послужной список у нее хороший. Кроме них еще есть три старших провизора, проработавших в больнице Святой Екатерины много лет. Все они имеют, так сказать, законный доступ к лекарствам. Еще есть старуха уборщица. Она убирает в аптеке с девяти до десяти часов утра и могла бы вытащить флакончик из шкафа, улучив момент, когда девушки отпускали лекарства покупателям или готовили препараты для стационарных больных. Но она в больнице уже давно, и вряд ли это ее рук дело. Санитар тоже заходит за лекарствами и конечно же мог потихоньку взять флакончик, но это тоже маловероятно.

— А кто из посторонних бывает в отделении?

— Тьма народу. В кабинет главного провизора надо идти через аптеку; торговые агенты крупных аптек, отпускающих лекарства оптом, тоже идут через нее в подсобные помещения. И, естественно, к служащим заходят друзья, не часто, но все равно заходят.

— Это уже обнадеживает. Кто в последнее время заходил к Силии Остин?

Шарп заглянул в записную книжку:

— В прошлый вторник заходила Патрисия Лейн. Они договорились после работы пойти в кино.

— Патрисия Лейн, — задумчиво повторил Пуаро.

— Она пробыла там всего пять минут и не подходила к шкафу с ядами, стояла возле окошка, разговаривая с Силией и ее сослуживицей. Да, недели две тому назад, еще приходила какая-то темнокожая девушка, по мнению сослуживиц Силии, весьма грамотная. Она интересовалась их работой, задавала вопросы и записывала ответы. Прекрасно говорила по-английски.

— Наверно, Элизабет Джонстон. Так говорите, она интересовалась работой фармацевтов?

— Это был день открытых дверей для Благотворительной клиники. Она интересовалась, как проходят подобные мероприятия, и спрашивала, что прописывают детям при диарее и кожных инфекциях.

Пуаро кивнул.

— Кто еще?

— Больше они никого не вспомнили.

— А врачи заходят в аптеку?

Шарп ухмыльнулся:

— Постоянно. По делу и просто так. Иногда приходят уточнить какой-нибудь рецепт или посмотреть, что есть на полках.

— Ага, посмотреть?

— Я уже об этом думал. Бывает, они советуются, чем можно заменить препарат, вызывающий у пациента аллергию или плохо действующий на желудок. Порою врач просто забегает поболтать, когда выдается свободная минутка. А бывает, придет с похмелья попросить аспирин или вегенин, а то и просто зайдет пофлиртовать с девушкой, если та не против. Ничто человеческое им не чуждо. Так что мы с вами, похоже, ищем иголку в стоге сена.

— Если мне не изменяет память, некоторые студенты с Хикори-роуд тоже имеют отношение к больнице Святой Екатерины, — заметил Пуаро. — Во-первых, этот рыжий парень.., как его… Бейтс… Бейтмен…

— Леонард Бейтсон. Вы правы. Кроме того, Колин Макнабб проходит там стажировку. А в физиотерапевтическом отделении работает Джин Томлинсон.

— И все они, очевидно, частенько заходили в аптеку?

— Да, и досаднее всего то, что никто из сотрудников аптеки не помнит, когда именно. Они там примелькались. Кстати, Джин Томлинсон дружна со старшим фармацевтом.

— Плохи наши дела, — вздохнул Пуаро.

— Еще как плохи! Ведь любой из служащих мог заглянуть в шкафчик и сказать: «И зачем вам столько мышьяковистых препаратов? Это уже вчерашний день!» Или что-нибудь в том же духе. И никто бы не насторожился и через минуту забыл бы о его словах.

Помолчав, Шарп добавил:

— Мы подозреваем, что кто-то подсыпал Силии Остин морфий, после чего поставил флакончик возле ее кровати и положил рядом обрывок ее же письма, чтобы создать впечатление самоубийства. Но зачем, мосье Пуаро, зачем?

Пуаро пожал плечами. Шарп продолжал:

— Сегодня утром вы намекнули, что кто-то мог подсказать Силии Остин мысль о краже безделушек.

Пуаро смущенно заерзал на стуле.

— Это была лишь смутная догадка. Просто мне казалось, что сама она вряд ли додумалась бы.

— Кто же это мог быть?

— Как мне кажется, ума на это хватило бы лишь у трех студентов. Леонард Бейтсон. Достаточно эрудирован. И знает, как Колин любит носиться с «неустойчивыми личностями». Он мог, якобы в шутку, предложить свой план Силии и руководить ее действиями. Но подобные игры ему скоро бы надоели, — если, разумеется, он играл бы в них лишь «из любви к искусству». Впрочем, возможно, я что-то в его характере упустил; это никогда не надо сбрасывать со счетов. Найджел Чэпмен: любит всякие шуточки, у него язвительный склад ума, и он мог бы с удовольствием, без зазрения совести, разыграть комедию. Это взрослый «enfant terrible». [22] Третий же «умник», точнее «умница» — молодая особа по имени Вэлери Хобхауз. Она сообразительна, у нее современные взгляды на жизнь, и, наверное, она достаточно поднаторела в психологии, чтобы предугадать реакцию Колина. Возможно Силия была ей симпатична, вот она и решила, что не грех обвести Колина вокруг пальца.

— Леонард Бейтсон, Найджел Чэпмен, Вэлери Хобхауз, — повторил Шарп, делая пометки в блокноте. — Благодарю за информацию. Я запомню и постараюсь выяснить. А что вы думаете об индийцах? Один из них учится на медицинском.

— Он с головой погружен в политику и страдает манией преследования, — ответил Пуаро. — До Силии ему дела нет, да и она не послушалась бы его совета.

— Больше вы ничем не можете мне помочь, мосье Пуаро? — спросил Шарп, вставая и захлопывая блокнот.

— Боюсь, что ничем. Однако мне хотелось бы тоже участвовать в расследовании. Надеюсь, вы не будете возражать, друг мой?

— Отнюдь. С какой стати?

— Я постараюсь внести свою лепту, пользуясь статусом неофициального, так сказать, лица. Думаю, что я могу действовать лишь в одном качестве.

— В каком же?

— Собеседника, друг мой. Беседа и еще раз беседа. Это единственный путь. Все убийцы, с которыми мне приходилось сталкиваться, обожали разговоры. По моему убеждению, сильный и молчаливый по натуре человек редко совершает убийство, а если все-таки совершает, то убивает внезапно, сгоряча, и улики всегда налицо. А изощренный, коварный преступник обычно так собой доволен, что рано или поздно проговаривается и выдает себя. Беседуйте с ними по душам, мой друг, не ограничивайтесь сухим допросом. Просите у них совета, помощи, не отмахивайтесь от их подозрений. Впрочем, bon Dieu [23], я вовсе не собираюсь вас учить! Я прекрасно знаю, что вы — мастер своего дела.

Шарп мягко усмехнулся.

— Я тоже всегда считал, что, располагая людей к себе, добиваешься гораздо больших результатов.

Пуаро закивал, и оба понимающе улыбнулись. Шарп поднялся уходить.

— В принципе каждый из живущих там может оказаться тем, кого мы ищем, — медленно произнес он.

— Пожалуй, — бесстрастно согласился Пуаро. — Леонард Бейтсон — человек вспыльчивый. Он мог убить в припадке гнева. Вэлери Хобхауз при ее интеллекте ничего не стоит разработать подобную интригу. Найджел Чэпмен инфантилен и не знает чувства меры. Француженка вполне могла бы убить из-за денег, но только из-за больших. У Патрисии Лейн гипертрофированы материнские инстинкты, а такие женщины весьма безжалостны. Американка Салли Финч человек веселый и жизнерадостный, однако отлично умеет скрывать свои истинные чувства. Джин Томлинсон — воплощенная добродетель и милосердие, но мы не раз сталкивались с убийцами, которые с искренним рвением посещали воскресную школу. Девушка из Вест-Индии, Элизабет Джонстон, пожалуй, она умнее всех. Ее эмоции полностью подчинены разуму, а это опасно. Еще там есть очаровательный молодой африканец; мотивы его действий нам с вами не постичь никогда. И последний, Колин Макнабб — психолог. А скольким медикам можно сказать: «Врачу, исцелися сам!» [24]