И быть подлецом - Стаут Рекс (читаем книги онлайн .txt) 📗
Во вторник ночью я спал чуть больше трех часов, то же самое в среду.
И в четверг. В пятницу в 6.З0 утра, когда я вылез из вагона на платформу вокзала Атлантик-Сити, было темно, пасмурно, прохладно и в целом преотвратительно. Я как следует зевнул, передернулся с ног до головы и сказал таксисту, что я его клиент. Я попросил подождать минуту, подошел к такси, стоящему за ним, и заговорил с водителем.
– В это время суток мне мало одного такси. Мне нужно два. Я поеду в переднем, а ты езжай следом. Когда остановимся, то поговорим.
– Куда ехать?
– Недалеко. – Я протянул ему доллар. – Внакладе не останешься.
Он вяло кивнул и включил зажигание. Я забрался в переднюю машину и сказы водителю, что нам нужно оказаться где-нибудь в окрестностях отеля «Амбассадор» Это было недалеко, и через несколько минут мы подъехали к тротуару. Припарковаться в это время дня было нетрудно. Когда второй водитель остановился прямо за нами, я дал ему сигнал, и он присоединился к нам.
– У меня есть враги, – сообщил я им.
Они переглянулись, и первый сказал:
– Разбирайся с этим сам, парень. Мы просто таксисты. На моем счетчике пятьдесят центов.
– Не пугайтесь. Я говорю о дочери и жене. Они разрушают мою жизнь.
Сколько входов в «Амбассадор»? Я не имею в виду пожарные лестницы и угольные шахты. Сколько там обычных входов?
– Два, – сказал один.
– Три, – сказал другой.
– Сколько же?
Они сошлись на трех и рассказали мне, где они находятся.
– Тогда нас троих будет вполне достаточно. Вот – сказал я и вытащил два полтинника, добавив доллар тому, который вез меня. – Окончательная сумма будет зависеть от того, сколько времени это займет. Я думаю, вам не придется подавать на меня в суд. Теперь слушайте внимательно.
Так они и сделали.
Десять минут спустя, около семи, я стоял перед неким подобием куста, на котором не было листьев, глядя на выход из «Амбассадора» со стороны океана. Комки грязного серого тумана, подгоняемые порывами ледяного ветра, заставляли думать об этом месте скорее как о последнем пристанище, нежели как о курорте. Я начал понимать, что совершил серьезную ошибку, отложив завтрак до того времени, когда смогу сделать это как следует. Мой желудок решил, что, поскольку он, видимо, мне никогда больше не понадобится, имеет право свернуться в комочек и посмотреть, как я на это отреагирую. Я попытался обмануть его, сглатывая слюну, но, поскольку я не чистил зубы, вкус слюны мне совсем не понравился. Тогда я попытался плевать, но это заставило желудок съеживаться еще быстрее. Проведя таким образом полчаса, когда часы показали четверть восьмого, я пожалел, что не доработал свой план. В это время одно из моих такси показалось из-за угла и остановилось возле меня. Водитель подозвал меня и открыл дверь.
– Они уехали, парень.
– На вокзал?
– Похоже. В эту сторону. – Он развернул машину на сто восемьдесят градусов и надавил педаль газа. – Они появились из выхода у стоянки такси и сели в одно из них. Тони у них на хвосте.
Мне не надо было его пришпоривать: машина и без того летела во весь опор. Часы показывали девятнадцать минут восьмого – одиннадцать минут до отправления поезда в 7.ЗО на Нью-Йорк. Через четыре минуты мы лихо подкатили к стоянке у вокзала. Я выскочил. Чуть впереди нас какаято женщина расплачивалась с водителем, и за ее спиной стояла девочка.
– Ты что, идиот – прорычал мой водитель. – Они же не слепые!
– Все в порядке, – заверил я его. – Они знают, что я за ними слежу.
Это война нервов.
Откуда-то появился Тони и я освободился еще от одной пары пятерок, а затем прошел на станцию. Работало только одно окошечко кассы, и мамаша с девочкой стояли возле него. Праздной походкой я подошел к расписанию поездов в запасе у меня было еще три минуты и собирался было посмотреть через плечо, чем они заняты, когда они пробежали мимо меня, держась за руки. Дочка была впереди и тащила я собой мамашу. Стоя у последнего вагона состава, я видел, как они забрались в свой вагон, но стоял на платформе до тех пор, пока не был подан сигнал и колеса не начали вращаться. Только после этого сел и я.
В вагоне-ресторане народу было немного. Я заказал двойной апельсиновый сок, лепешки с жареной ветчиной, кофе, французские гренки, пирожки с колбасой, виноградное желе и еще одну чашку кофе. Мои отношения с желудком наладились, и мы с ним решили забыть обо всем, что случилось.
Я решил пойти взглянуть на семейку. И тут мне стало стыдно за себя.
Еще совсем недавно голод так мучил меня, что я и думать забыл о том, что другим, быть может, тоже хочется есть. Но когда, пройдя три вагона, я увидел мамашу и дочку, я понял, что им несладко. Конечно, у них имелись и другие причины для страданий, но во многом бледность, напряженность и скорбное выражение лиц объяснялись тем, что им страшно хотелось есть. У них не было времени перекусить что-нибудь до отъезда, а состояние их было таким, что, похоже, им просто в голову не пришло, что можно поесть и в поезде.
Я прошел в конец вагона, повернулся лицом к пассажирам и прокричал:
– Завтракайте в вагоне-ресторане, находящемся в трех вагонах впереди! Умеренные цены!
Затем я пошел по проходу, повторяя все через соответствующие промежутки времени, один раз прямо около того места, где они сидели.
Сработало. Они обменялись парой слов, поднялись и направились вперед. И не только они – Моя рекламная кампания имела успех также еще у одной женщины, у мужчины и у парочки.
К тому времени, когда семейство вернулось на свои места, до Нью-Йорка оставалось меньше часа. Я рассмотрел их, когда они шли по проходу. Мать была небольшого роста, с круглыми плечами и седеющими волосами. Ее нос был тонким и остро заточенным, хотя и не до такой степени, как до трапезы.
Нэнсили выглядела лучше и намного смышленнее, чем я ожидал по сообщениям газет и описанию Сола. У нее были густые каштановые волосы ниже плеч, синие глаза – настолько темные, что различить их цвет можно было лишь с близкого расстояния. Глаза постоянно находились в движении. Она не унаследовала ни острого носа мамочки, ни погонные метры папочкиных бровей.
Если бы я учился с ней в колледже, то с удовольствием купил бы ей стакан «коки» или даже порцию сливочного мороженого.
Я прекрасно понимал, что неприятности начнутся в ту минуту, когда они сойдут с поезда на вокзале Пенсильвания и станут подниматься по лестнице.
Я знал, что делать, если они направятся к стоянке такси, к автобусу или метро или если мамочка зайдет в телефонную будку. Я шел за ними по пятам, но ничего, кроме получения удовольствия от приятной прогулки, от меня не потребовалось. Они поднялись по эскалатору на улицу, вышли через северный выход и повернули налево. Я шел за ними. На Девятой авеню они повернули в сторону верхней части города, а на Тридцать пятой улице снова налево. Они уверенно направлялись прямо к дому Вульфа, без задержек, и, естественно, я приуныл. Единственное, что поднимало мне настроение, – это наш график.
Было точно одиннадцать часов, и Вульф уже спустился из оранжереи и уселся в свое кресло, как раз вовремя, чтобы приветствовать нас.
Все так и вышло. Миновав Десятую авеню, они стали посматривать на номера домов, и я начал их нагонять. У нашего дома они остановились, еще раз осмотрелись и поднялись по ступенькам. Когда они нажимали кнопку звонка, я был у подножия лестницы, но они не обратили на меня внимания.
Конечно, все бы выглядело более триумфально, если бы мне удалось сделать это другим способом. Но проблема заключалась в том, что Фриц не пустил бы их, не посоветовавшись с Вульфом. Поэтому я быстро поднялся, перешагивая через две ступеньки, открыл дверь своим ключом, распахнул ее и пригласил их:
– Миссис Шеперд? Заходите.
Она переступила порог, но Нэнсили фыркнула.
– Вы были в поезде. В этом есть что-то забавное,
– Мистер Вульф ждет вас, – сказал я. – И если вам угодно, называйте это забавным. Так что, если хотите посмеяться, заходите внутрь, чтобы я смог закрыть дверь.
