Сыщик-убийца - де Монтепен Ксавье (электронная книга .txt) 📗
— Почему, герцог?
— Подумайте, что будет, если узнают, что мое отсутствие только мнимое, если обнаружат мои ночные посещения… Это возбудит большие подозрения…
— Вас кто-нибудь заметил?
— Нет, но стоит сделать малейшую неосторожность, и все станет известно.
— Когда вы были в последний раз?
— Ночью, третьего дня.
— Нашли что-нибудь важное?
— Нет. Все считают меня вдали от Парижа, и письма приходят все реже и реже.
— Будьте осторожны, но не прекращайте посещать ваш дом. Подумайте: Жан Жеди может каждую минуту обратиться к вам.
— Это правда.
— Вы видели мистрисс Дик-Торн?
— Нет, не видел давно.
— Она не подает признаков жизни?
— Нет.
— Следовательно, она успокоилась. И я могу посоветовать вам сделать то же… Она поняла, что из всех зол самое ужасное — страх… Будьте как она: терпеливы и спокойны.
— Легко сказать!…
— Легко сделать! Ваше положение не опасно. Имя Проспера Гоше окружает тайна… воровство фиакра номер 13 — точно так же… Пожар в Баньоле тоже… и исчезновение Плантада также. Кой же черт в состоянии распутать это?… Полиция употребит все усилия, но я знаю ее сыщиков: они все окажутся несостоятельными.
— Однако Плантад… — начал герцог.
— Плантад был исключением, — перебил Тефер. — О нем будут жалеть, но не заменят.
— Начальник полиции человек очень ловкий.
— Да, но его подавляет множество дел, за которыми он должен следить. Он один не может заменить многочисленных агентов, находящихся под его начальством, из которых три четверти — полнейшее ничтожество. Готов держать пари, что не пройдет трех дней, как снова потребуются мои услуги… Еще раз повторяю, герцог, рассчитывайте на меня и живите спокойно.
Исчезновение Плантада должно было еще больше запутать и без того таинственное дело фиакра номер 13. Никто не подозревал в префектуре, что новый инспектор стал жертвой своего усердия.
Конечно, можно было искать Проспера Гоше, главное действующее лицо драмы в Баньоле. Но как узнать, кто именно носил это имя? По всей вероятности, его даже не станут искать, считая погребенным под развалинами дома Сервана.
Одним словом, с точки зрения Тефера, опасным мог быть только Жан Жеди, уничтожив которого, можно уже ничего не бояться.
Его выводы казались настолько логичными, что герцог не старался даже опровергать его.
— Что же вы посоветуете? — спросил он.
— Уединение.
— Что я должен делать?
— То, что вы делаете, — продолжать скрываться.
— Долго ли?
— До того дня, когда у Жана Жеди не останется оружия против нас. На другой день после этого вы можете, высоко держа голову, вернуться в ваш дом на улице Святого Доминика.
Сенатор и агент простились, и герцог Жорж вернулся в свою квартиру в Батиньоле, а Тефер вышел, чтобы начать исполнять обязанности инспектора меблированных комнат.
В записной книжке у него были номера всех домов, которые он должен осмотреть. Естественно, что он начал с тех, которые располагались поблизости от его жилища, и к одиннадцати часам утра осмотрел уже очень много.
Он почувствовал голод, когда выходил из меблированных комнат на улице Борельи, и повернул на улицу Святого Антуана, чтобы пройти на Королевскую площадь.
Идя по тротуару по правой стороне площади, он заметил, что проходит мимо дома, где жил Рене Мулен. Ему пришло в голову зайти и спросить, не приехал ли механик. Но, не будучи загримированным, он побоялся быть узнанным привратницей и продолжал путь.
В двух шагах от дома № 24 он увидел почтальона с несколькими письмами в руках, который повернул во двор.
Тефер остановился, стал прислушиваться и вздрогнул. Почтальон произнес имя Рене Мулена. Тефер поспешно сделал несколько шагов назад и ждал.
Почтальон почти тотчас же вышел.
— Извините, — сказал Тефер, — не принесли ли вы мне письмо в номер 24? Я — Рене Мулен.
— Да, письмо из Гавра, — я только что передал его вашей привратнице.
— Благодарю, я возьму его.
Почтальон ушел.
«Случай благоприятен, — думал Тефер. — Если Рене Мулен в Париже, письмо исчезнет. Если же он действительно уехал, как говорит привратница, то оно останется у нее. И, в таком случае, я постараюсь его достать».
Жан Жеди уехал в Гавр с Миньоле, который продолжал ждать случая украсть бумажник, предмет его страстных мечтаний.
Идея посмотреть на море была простым капризом пьяного. Старый вор, разбогатев, хотел насладиться жизнью. Но в то же время он говорил себе, что близок день, когда все ему надоест.
Старость приближалась, а вместе с нею уменьшались силы, ловкость и изобретательность. Жан Жеди мечтал о том, чтобы устроиться спокойно и стать честным гражданином на остатки от ста тысяч франков, к которым можно прибавить еще кругленькую сумму: ему, конечно, не откажут мистрисс Дик-Торн и Фредерик Берар.
Он хотел честно отдать половину этих денег Рене Мулену и его знакомой — так он называл Берту.
Предложив Миньоле отправиться в Гавр, он имел две цели: во-первых, прокатиться, а во-вторых, выбрать на берегу моря хорошенький домик, в который можно было бы удалиться по окончании дел.
Выйдя из вагона, Жан Жеди попросил указать ему магазин готового платья и купил костюмы для себя и Миньоле, одеяние которого было крайне компрометирующее.
Затем они отправились в гостиницу на берегу моря и в продолжение десяти дней доставляли себе всевозможные удовольствия, какие только можно найти в приморском городе.
Тратя много денег, Миньоле скоро привык к такому образу жизни и по временам воображал себя миллионером и думал, что все это будет вечно.
Что касается Жана Жеди, то ему стало скучно.
«Довольно, — сказал он сам себе однажды утром, вставая раньше обычного. — Теперь надо подумать о серьезном».
Он вышел один, не разбудив Миньоле, который привык вставать поздно, взял экипаж и приказал кучеру ехать в Сент-Адресс, где заметил продающийся маленький, хорошенький домик, окруженный садом, величиной с носовой платок.
Один из деревенских жителей показал ему этот дом, который во всех отношениях отвечал его мечтам.
За него просили двенадцать тысяч франков, но нотариус, которому была поручена продажа, мог сделать уступку.
Жан Жеди сейчас же отправился к нему, получил уступку на две тысячи франков, заплатил наличными пять тысяч, затем дал деньги на необходимые формальности, обязавшись уплатить остальные тотчас по возвращении в Париж.
«Вот я и землевладелец, — думал он, весело возвращаясь в отель. — Этот домик и четыре тысячи франков дохода достаточны для того, чтобы счастливо жить мирным буржуа, имея хорошенькую кухарку. Еще три или четыре дня я прокучу, задам тот праздник, который обещал приятелям в Сен-Дени, и затем — все кончено. Напишу сейчас хозяину «Черной бомбы», чтобы он организовал обед 6 ноября, а ровно в шесть часов я сам приеду с устрицами… В то же время я напишу записку Рене, приглашая приехать и его… Он должен быть вне себя, не зная, что со мной стало. Рене немного скучный, но добрый малый».
Вернувшись в отель, старый вор нашел Миньоле в сильном беспокойстве и несколько испуганным.
— Откуда ты? — спросил он.
— Не твое дело, — ответил Жан, не любивший отчитываться.
— Я уж начал думать, что ты бросил меня, как товарищей в Сен-Дени.
— Никогда! Кстати, о товарищах. Я сейчас отправлю в Париж распоряжения насчет обеда и даю тебе слово, что он будет хорош.
— Он будет стоить тебе очень дорого.
— Мне все равно. Главное, чтобы все было сделано с шиком… А пока — позавтракаем.
После завтрака Жан Жеди спросил бумагу, чернила и написал следующие строки, фантастическую орфографию которых мы не беремся приводить:
« Милостивый государь!
Я пригласил обедать в ваш ресторан на 6 ноября человек двенадцать друзей. Не жалейте ничего, как я не жалею расходов. Только бы все было отлично. Так как вы могли бы думать, что я вас обманываю, то в задаток посылаю пятьсот франков. Я привезу сам ящики устриц. Вместе с ними имею честь вам кланяться.
