Большая четверка. Смерть лорда Эджвера. Убийство в Месопотамии - Кристи Агата (первая книга .txt) 📗

Если произошла перемена, следовательно, перемена должна быть связана с руководителем, иными словами, с доктором Лейднером. Именно доктор Лейднер, а не миссис Лейднер, был источником этой натянутости и напряжения. Неудивительно, что сотрудники почувствовали перемену, не понимая, в чем дело. Обходительный, общительный доктор Лейднер, внешне оставшись таким же, только играл роль самого себя. Истинный Лейднер был одержимым фанатиком, задумавшим убийство.

А теперь мы переходим ко второму убийству – убийству мисс Джонсон. Приводя в порядок бумаги доктора Лейднера в офисе (работа, которую она взяла на себя добровольно, стремясь что-нибудь делать), она, должно быть, натолкнулась на какой-то черновик анонимного письма.

Наверное, для нее это было непостижимо и вывело из душевного равновесия. Доктор Лейднер намеренно терроризирует свою жену! Она не может этого понять, но это ужасно расстраивает ее. Именно в таком расположении духа, рыдающей, сестра Ледеран нашла ее.

Я не думаю, что она тут же заподозрила, что доктор Лейднер – убийца, но она оценила мои эксперименты со звуками в комнатах миссис Лейднер и отца Лавиньи. Она поняла, что если крик, который она услышала, был криком миссис Лейднер, окно в ее комнате должно было быть открытым, а не закрытым. На тот момент это не представляло для нее ничего существенного, но она запомнила это.

В ее голове мысли продолжают развиваться, пробивая дорогу к истине. Может быть, она как-то проговаривается о письмах, и доктор Лейднер понимает ее, и его отношение к ней меняется. Она, может быть, увидела, что он вдруг испугался.

Но доктор Лейднер не мог убить свою жену! Он находился все время на крыше.

А затем вечером, когда она сама стоит на крыше, ломая над этим голову, она постигает правду: миссис Лейднер убита отсюда, сверху, через раскрытое окно.

Именно в эту минуту сестра Ледеран и нашла ее.

И немедленно ее старая привязанность заявляет о себе, она тут же пускается на хитрость. Сестра Ледеран не должна догадываться об ужасном открытии, которое она только что сделала.

Она намеренно смотрит в другую сторону (в сторону двора) и делает замечание, подсказанное ей видом отца Лавиньи, когда он минует двор.

Она отказывается что-нибудь рассказывать. Ей надо «все обдумать».

А доктор Лейднер, который с тревогой следил за ней, понимает, что она знает правду. Она не та женщина, которая сможет скрыть от него свои ужас и страдания.

Верно, она не выдала его – но сколько же он может зависеть от нее?

Убийство – привычка. В ту ночь он заменяет ее стакан с водой на стакан с кислотой: пусть подумают, что она сама отравилась! Могут даже решить, что убийство – ее рук дело и ее замучили угрызения совести. Для подкрепления последней идеи он берет зернотерку с крыши и кладет под ее кровать.

Неудивительно, что несчастная мисс Джонсон в предсмертной агонии смогла только отчаянно пытаться сообщить свою с трудом добытую информацию. Через «окно», вот как была убита миссис Лейднер, не через дверь – через окно…

Таким образом, все объясняется, все встает на свои места… Психологически безупречно. Но нет доказательств… Нет никаких доказательств…

Никто из нас не проронил ни слова. Нас объял ужас. Да и не только ужас. Сострадание тоже.

Доктор Лейднер не двигался, не сказал ни слова. Он сидел, как сидел все это время. Усталый, состарившийся человек.

Наконец он слегка пошевелился и посмотрел на Пуаро спокойным усталым взглядом.

– Да, – сказал он. – Доказательств нет. Но это не имеет значения. Вы знали, что я не буду отрицать правды… Я никогда не отрицал правды… На самом деле я даже рад… я так устал… – Потом он добавил: – Только жаль Энн. Это было плохо… бесчувственно. Это был не я! И она страдала тоже, бедная душа. Да, это был не я. Это был страх.

Слабая улыбка появилась на его искаженных страданием губах.

– А вы могли бы стать хорошим археологом, мистер Пуаро. У вас есть дар воссоздавать прошлое. Все было почти так, как вы говорили. Я любил Луизу и убил ее… если бы вы знали Луизу, вы бы поняли… Нет, я думаю, вы и так поймете.

Глава 29

L'Envoi [145]

Ну вот, рассказывать больше нечего.

«Отца» Лавиньи и второго человека поймали, когда они садились на пароход в Бейруте.

Шийла Райлли вышла замуж за молодого Эммотта. Я думаю, это для нее хорошо. Он не тряпка, она у него будет знать свое место. Беднягу Билла Коулмана она бы держала в ежовых рукавицах. Между прочим, я ухаживала за ним, когда у него был аппендицит год назад. Я его очень полюбила. Близкие послали его фермерствовать в Южную Африку.

Больше я не была на Востоке. Забавно. Иногда хотелось бы. Я вспоминаю шум водоподъемного колеса, как стирают женщины и тот странный надменный взгляд, которым удостаивают вас верблюды, и у меня появляется чувство, похожее на тоску по дому. В конце концов, может быть, грязь не так в самом деле опасна, как нам внушают с детства!

Доктор Райлли обычно меня отыскивает, когда приезжает в Англию, и, как я уже говорила, именно он впутал меня в эту историю.

– В таком случае забирайте все это, – сказала я ему. – Я знаю, грамматика тут ужасная, да и написано все не так, как надо, словом, все не то. Но дело сделано.

И он взял. Не стал церемониться. Я буду страшно удивлена, если это все же напечатают.

Мистер Пуаро возвратился в Сирию, а примерно через неделю вернулся домой на Восточном экспрессе и занялся еще одним убийством. Он умный, я этого не отрицаю, но то, как он морочил мне голову, я ему так просто не прощу. Посметь подумать, что я могла быть причастна к убийству и вовсе никакая не сестра милосердия!

Доктора бывают такие иногда. Будут шутить, особенно некоторые, и никогда не подумают, каково вам!

Я все передумала о миссис Лейднер. Какая она была в самом деле?.. Иногда мне кажется, что она была просто ужасной женщиной, а иногда вспоминаю, как она хорошо ко мне относилась, какой у нее был приятный голос, удивительные белокурые волосы, и тогда я чувствую, что в конце концов, может быть, ее нужно скорее пожалеть, чем винить…

И я не могу не пожалеть доктора Лейднера. Я знаю, что он совершил двойное убийство, но мне кажется, что это не меняет дела. Он так безумно любил ее. Так любить кого-то – страшно.

С годами чем больше я узнаю людей, горя, болезней, тем больше мне всех становится жалко. Что стало с добрыми строгими правилами, в которых меня воспитывала тетя? Очень набожная была женщина, заслуживающая особого разговора. Не было ни одного человека по соседству, чьих недостатков она бы не знала до мельчайших подробностей…

О господи, вот уж действительно прав был доктор Райлли. Как остановиться писать? Если бы найти хорошую выразительную фразу.

Надо узнать у доктора Райлли какую-нибудь арабскую. Что-нибудь вроде той, которую использовал мистер Пуаро. «Во имя Аллаха, милосердного, сострадающего…» Что-то в этом духе.