Стрела архата - Михайлов Сергей (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
Вскоре автомобиль уже несся по улице Виру к центру города.
— А теперь слушай, — начал свой рассказ Виталик. — Судно, носящее имя академика, в таллиннском порту только одно — «Академик Булкин». Это, кстати, знает у нас каждый школьник. Выяснить фамилию капитана корабля не составило для меня особого труда. У меня есть свои каналы, которые работают быстро и безотказно… К счастью, капитан «Академика» оказался, как и я, членом НФ. Мне удалось встретиться с ним, переговорить о твоем деле и узнать имя того радиста, за которым ты гоняешься. Как видишь, все очень просто.
— И капитан так тебе все и выложил — тебе, постороннему человеку? — недоверчиво спросил Чудаков.
— Дорогой мой, — растягивая слова, произнес Виталик и усмехнулся, — члены такой организации, как Народный фронт Эстонской Республики, не могут быть посторонними друг другу. Тебе бы он наверняка не сказал ни слова. Так-то…
— Да у вас прямо тайная масонская ложа или какой-нибудь Орден невидимых! — воскликнул Чудаков.
— А вот тут ты не прав, друг мой Максим. Наш Фронт — организация открытая, а не тайная, и для всего мира видимая. Просто мы верим в будущее Эстонии и друг другу — в этом наша сила, — с достоинством ответил Виталик.
— Что ж, от всей души желаю успеха вашему движению, — сказал Чудаков. — А тебе лично — огромное спасибо! Ты даже не представляешь, как выручил меня.
— Рано еще благодарить. Погоди, вот найдем твоего радиста…
— Ты настоящий друг, Виталик! — с чувством произнес Чудаков и в порыве благодарности сжал локоть друга.
— Осторожнее, идиот! — «Волга» резко вильнула в сторону, но тут же выровнялась. — А то мы не уедем дальше ближайшего фонарного столба… Кстати, тот капитан мне сообщил, что этот твой Мартинес год назад был замешан в какой-то махинации, кажется с валютой, но уголовного дела тогда возбуждать не стали и историю замяли.
— С валютой, говоришь, — задумчиво произнес Чудаков. — Гм… Интересно…
Автомобиль мчался уже по Старому Городу — красе и гордости всей Эстонии. Узкие булыжные мостовые, стиснутые с боков старинными, стоящими вплотную друг к другу зданиями, лабиринтом вились по почти не тронутой веками и людьми центральной части города. Где-то в стороне осталась городская Ратуша, и лишь венчающий ее Старый Тоомас быстро промелькнул в случайном просвете между древними каменными жилищами. Символ Таллинна чуть заметно покачивался на ветру и безмолвно взирал с высоты на людскую суету. Внезапно вырос Длинный Герман с трехцветным флагом на самом верху — еще одна достопримечательность Старого Города.
Чудаков был глубоко признателен другу за помощь, но такого рвения и бурной деятельности, которую тот развил, он, честно говоря, от него не ожидал. Виталий Барабанов не только выяснил все, касающееся личности предполагаемого преступника, — он полностью взял инициативу в свои руки и тут же, не откладывая, бросился его ловить. Ведь Чудаков, собственно, не строил таких далеко идущих планов; единственное, на что он рассчитывал, — это информация, но никак не участие в задержании убийцы. Правда, он пока еще не решил, каким образом мог бы использовать эту информацию, но идти с ней в милицию в ближайшее время Чудаков не собирался. Скорее всего, он поступил бы именно так, как сейчас поступал его друг Виталий Барабанов. Впрочем, стоит ли говорить, что могло бы быть, но чего уже никогда не будет? Виталик опередил его — и это непреложный факт. Нет, самолюбие Чудакова не страдало от того, что инициатива в этом деле, которое он по праву считал лично своим, перешла в руки друга. Максим был выше этого. Наоборот, он был несказанно рад добровольному и, надо заметить, весьма стремительному вмешательству институтского товарища. Действительно, теперь, когда их двое, они могли с гораздо меньшим риском для себя и для общего дела вступить в единоборство с предполагаемым убийцей профессора Красницкого.
Виталик, мельком взглянув на друга, казалось, прочитал его мысли и произнес:
— Извини, Максим, что я столь бесцеремонно вмешиваюсь в твое дело, но ты, надеюсь, поймешь меня. Таллинн — мой родной город, и я хочу, чтобы мой город был чист от грязи — особенно от человеческой. С того момента, как ты, Максим, переступил порог моего дома, твое дело стало моим делом. Теперь мы оба заинтересованы в успешном его завершении — каждый по своему.
— Нет, Виталик, — задумчиво произнес Чудаков, — не только твой город должен быть чист от грязи, а вся наша земля. Именно поэтому дело это — наше общее дело, и заинтересованность в нем у нас тоже общая. Долг каждого честного человека — будь он русский, эстонец или индеец из племени чоу-чуэнов — бороться со злом, какие бы обличия оно ни принимало. А зла в последнее время на нашей хрупкой планетке скопилось столько, что в любой момент мутные потоки его могут снести все живое на земле. Возьми, к примеру, Баку, Нахичевань, Нагорный Карабах… Да мало ли сейчас горячих точек, где черные силы зла, всплывая из недр человеческой души, выплескиваются наружу, где льется кровь, гибнут люди! Это ли не наша общая боль?
— Ты прав, Максим, — согласился Виталик, — просто я по горло увяз в делах нашего Фронта и часто дальше собственного носа не вижу…
Внезапно автомобиль круто свернул к тротуару и резко остановился. Два дюжих белобрысых эстонца, приветливо махнув руками, направились к «Волге».
— Это мои друзья, — сказал Виталик, — они поедут с нами. Извини, что не успел предупредить.
Двое приятелей Виталика разместились на задних сидениях и, бросив краткие приветствия, надолго замолчали. Вскоре автомобиль остановился у старого пятиэтажного дома, метрах в трехстах от которого сердито шумело море на прибрежной, покрытой пятнами мазута, гальке.
Четверо мужчин покинули «Волгу» и вошли в один из подъездов. Виталик что-то шепнул эстонцам, и те остались внизу, а сам он в сопровождении Чудакова стал медленно подниматься наверх.
— Я сам поговорю с Мартинесом, — сказал он тихо, когда они остановились у одной из квартир на третьем этаже. — Думаю, у меня это получится лучше. А ты молчи.
Чудаков кивнул в знак согласия. Виталик нажал кнопку звонка и стал ждать. Дверь долго не открывалась, но вот наконец послышался шум отодвигаемых запоров, и на пороге показалась молодая женщина в фартуке и домашних шлепанцах. Увидев незнакомых мужчин, она удивленно вскинула брови. Виталик, учтиво улыбнувшись, что-то спросил ее по-эстонски. Она улыбнулась в ответ и жестом пригласила их войти. Да, подумал Чудаков, эстонский язык у них здесь звучит вроде как пароль… В течение пяти последующих минут Виталик и хозяйка квартиры вели, как показалось Чудакову, непринужденную беседу. Но вот хозяйка на секунду отлучилась, и в ее отсутствие Виталик успел лишь развести руками, предоставив возможность Чудакову самому строить догадки по поводу этого жеста. Вскоре женщина вернулась и протянула Виталику небольшой листок бумаги. Виталик вежливо поблагодарил ее, попрощался и, увлекая за собой Чудакова, покинул квартиру. Уже на лестничной клетке он шепнул:
— Радиста нет. Он в Москве. Вот адрес. — И он вынул из кармана пиджака сложенный пополам листок. — Впрочем, этого следовало ожидать.
Подкрепление, ожидавшее внизу, пришлось отпустить восвояси. Виталик что-то объяснил им, и они, скупо простившись, удалились. Оставшись одни, друзья отправились побродить по пустынному берегу моря.
— Его нет в городе уже около недели, — сказал Виталик, распечатывая новую пачку сигарет и закуривая. — Его супруга — а это была именно она, — по-видимому, не догадывается о темных делишках своего мужа. А делишки эти, по-моему, есть. Видал, как обставлена их квартира? Богато, но убого. Полнейшая безвкусица, нагромождение дорогих безделушек — настоящий таможенный склад. Я однажды был у таможенников — по делам Народного фронта — и видел нечто подобное своими глазами. Чего только не везут из-за кордона! Так вот, все это стоит больших денег, а откуда они у простого судового радиста? Впрочем, я рассуждаю, возможно, как обыватель, и все это добро приобретено честным путем, а отсутствие вкуса — это вовсе не порок, но, согласись, на некоторые размышления это все же наводит.
