Убийства в стиле Джуди и Панча - Карр Джон Диксон (книги без сокращений .TXT, .FB2) 📗

– Ты хочешь сказать, что он мог иметь что-то против твоего хозяина?

Бауэрс насупился:

– Откуда мне знать? Они всегда говорили по-немецки.

– А какой из себя доктор Кеппель?

– Какой? Я не знаю. Чем-то похож на шефа, маленький и худой, только он прихрамывает, и на голове у него много седых волос. Кроме того, тот, кто подменил эти пузырьки и положил яд вместо бромида, вернулся в дом доктора в Торки. Вот куда тебе надо заглянуть, приятель.

– Ах ты, маленький лгун! – воскликнула миссис Антрим.

Казалось сомнительным, что я смогу еще долго продолжать этот допрос, потому что они оба ждали от меня каких-то действий. И все же мрачный намек Бауэрса насчет доктора Кеппеля позволил мне без всяких подозрений сделать именно то, для чего меня сюда послали: обыскать комнату, и особенно письменный стол. Хотя я искал необычайно тщательно, толку в этом не было. Сам стол оказался почти пуст. Комната была очень опрятной, если не считать валявшейся рядом со столом газеты, очевидно той самой, которую миссис Антрим использовала в своих фокусах с ключом от комнаты.

Я взял связку запонок и отложил ее в сторону, чтобы посмотреть, нет ли чего под папкой с бумагой. И заметил на промокашке несколько строк очень четких букв. Были еще пятна и случайные буквы наискосок, но эти, казалось, выделялись. Судя по всему, они были на английском.

– Поднеси к зеркалу! – взволнованно сказал Бауэрс. – Сегодня утром он писал письмо. Я видел.

– Кому он писал письмо?

– Я не знаю. Он сам его отправил. Он писал много писем. – Бауэрс указал на книжечку с почтовыми марками. – Вчера этих слов на промокашке не было: я помню, потому что посмотрел на нее, не пора ли заменить. Поднеси к зеркалу!

Я взял папку и подошел к зеркалу над камином. И мне открылось следующее сообщение, написанное мелким разборчивым почерком, по-английски, в самых лаконичных выражениях, какие только можно было использовать:

Дальше строчки наложились друг на друга и стали неразборчивыми. Я смотрел на текст и все же не мог в это поверить. Это было слишком откровенно. «Вы найдете сокровища пиратов, зарытые под старым вязом в саду архиепископа» – в этом сообщении была та же драматичность. И оно было таким же простым, как приглашение на ужин. Сообщение было отпечатано на промокательной бумаге таким образом, будто кто-то нарисовал стрелку, чтобы указать на него. И самое главное, оно было на английском языке.

Почему бы и нет? Вокруг службы выросла призрачная легенда о кодах, шифрах, секретных паролях и тому подобной чепухе. Я до сих пор помню разочарование, которое однажды испытал, узнав, что королевские посланники не привыкли путешествовать в париках и с парой поддельных паспортов: они путешествуют в железнодорожном купе с надписью «Зарезервировано для королевского посланника». Когда мужчине есть что сказать, он обычно говорит это прямо. Время не военное.

– Выглядит слишком официально, – с тревогой сказала миссис Антрим после паузы. – Послушайте, вы же не думаете?..

Я посмотрел на Бауэрса:

– Ты никогда не видел имен людей, которым он писал письма?

– Нет, не видел. Все, что я знаю, это то, что письма отправлялись не в европейские страны.

– Откуда ты это знаешь?

– Марки, – мгновенно ответил Бауэрс. – Я коллекционирую марки, и это то, на что я обращаю внимание. Почтовые расходы здесь и в Америку составляют три с половиной пенса, а в европейские страны больше, понимаешь? На каждом письме, отправленном шефом, или, по крайней мере, на каждом письме, которое я видел, была коричневая марка достоинством в три с половиной пенни. Салют!

Он обернулся. Я взял газету и, уподобляясь должностному лицу, заворачивал в нее промокательную бумагу, когда сзади, в переулке за домом, послышались проклятые шаги моих преследователей. Должно быть, они как раз проходили мимо задней калитки, очевидно все еще ничего не подозревая, когда совсем рядом раздался резкий треск поднимаемого окна. Нетрудно было определить, что это окно соседнего дома, из которого некоторое время назад ко мне обращалась разгневанная женщина.

– Вы его уже поймали? – захрипела она сценическим шепотом.

Воцарилось молчание.

– Пока нет, миссис Мак-Корсетер, – послышался ответ, и я узнал голос сержанта, который арестовал меня. – Но мы его поймаем, не волнуйтесь. Окрестности патрулируются. Он не сможет уйти.

– Вам должно быть стыдно за себя, – с горячностью произнесла миссис Мак-Корсетер, – таким большим неповоротливым парням, как вы! Это позор, вот как я это называю, настоящий позор, когда порядочные люди не могут спать ночью в своей постели без того, чтобы маньяки-убийцы не разгуливали на свободе…

– А?..

Миссис Мак-Корсетер продолжала рассказ о разбойниках-убийцах, бегавших поблизости, в манере, от которой у кого угодно мурашки побежали бы по коже.

– Ну же, погодите! – взволнованно ответил сержант. – Нет никакого маньяка-убийцы, мэм. Это всего лишь…

– Не пытайтесь меня обмануть, – сказала миссис Мак-Корсетер. – Я налогоплательщик и этого не потерплю. Об опасном сумасшедшем с окровавленной бритвой мне сказал полицейский, так что не пытайтесь обмануть меня, молодой человек! Более того, ваш полицейский очень хорошо позаботился о том, чтобы не столкнуться с этим преступником. Он не стал рисковать, только не он! Он зашел в «Лиственницы» по соседству и до сих пор сидит там. И что он там делал все это время, я не знаю.

Снова наступила оглушительная пауза.

– Зато я знаю, – сказал сержант. – Деннис!

Послышался топот ног, скрип калитки, а затем шум разлетевшихся по двору бутылок. Двое моих спутников очень медленно повернулись и уставились на меня.

Глава шестая

Стофунтовая газета

Не было времени спорить или что-то объяснять.

– Извините, – сказал я.

Я стоял ближе всех к двери, поэтому было бы проще простого закрыть ее за собой, вытащить набалдашник и оставить двух моих спутников взаперти. Но я не хотел этого делать. Дверь нужно было оставить широко открытой, чтобы вид весьма необычного трупа остановил моих преследователей и это дало бы мне преимущество в несколько секунд.

Эти полицейские – похоже, их было двое, да, двое – могли развить большую скорость передвижения. Я вышел в холл, и, когда добрался до парадной двери, они были в шаге от черного хода. Но я не стал выходить в сад: подобные игры известны с давних времен. Я выключил свет в холле, открыл дверь и с грохотом ее захлопнул. Затем нырнул через темный холл в полуоткрытую дверь комнаты справа, выходившей окнами на улицу.

Это была темная, душная, пахнувшая воском комнатушка; в свете уличного фонаря, проникавшего через окно, можно было различить силуэты старинной мебели. Я машинально захватил с собой газету, в которую заворачивал папку для промокательной бумаги, и, когда представители закона ворвались в дом через заднюю дверь, это натолкнуло меня на мысль. Я не ожидал, что миссис Антрим закричит, поскольку она, по-видимому, была не из тех, кто кричит, тем не менее при появлении полицейских она испустила ужасный вопль, который привлек их внимание. Так быстро, как только мог, я стал снимать с себя куртку, шлем и пояс. Возможно, их следовало бы выбросить, но мне не хотелось этого делать, потому что я убедился, насколько полезными они были. Свое собственное пальто я был вынужден оставить в полицейском участке. Поэтому я снял жилет, закатал рукава и заправил рубашку, представ в образе местного жителя, решившего подышать свежим воздухом летней ночью. Остальные вещи я завернул в газету так, чтобы ничего не торчало из свертка. В этот момент сержант в холле хрипло окликнул меня и кто-то бросился к входной двери.