На каждом шагу констебли - Марш Найо (читаем книги txt) 📗
— Я смог бы, — сказал мистер Поллок.
Он рассматривал рисунок из-за спины Трои.
— Я… — он запнулся, и Трои снова испытала вчерашнее ощущение надвигающейся беды. — Я с этого начинал, — пояснил Поллок каким-то извиняющимся тоном. — Торговая реклама, знаете ли… Это уж потом я занялся недвижимостью. Если вы покажете мне, что вам нужно… я имею в виду характер шрифта… вы, я думаю, останетесь довольны.
Он рассматривал рисунок с каким-то странным выражением: внимательно, любуясь, и то ли смущённо, то ли даже со страхом.
Трои вежливо сказала:
— Правда, сделаете? Я вам так благодарна. Здесь, наверно, подойдёт корпус, может, даже чуть-чуть стилизованный.
Название на суперобложке книги, которую держал в руках доктор Натуш, было набрано корпусом.
— Что-нибудь в этом духе, — сказала Трои, показав на неё.
Мистер Поллок нехотя повернул голову к доктору, однако обложку книги рассмотрел внимательно, после чего склонился над рисунком.
— Это я сумею, правда, не знаю, как насчёт стилизованности, — сказал он и пробурчал себе под нос что-то вроде: «Скопировать-то я могу все что угодно».
— Вы довольно самоуверенны, мистер Поллок, — громко сказал мистер Лазенби.
А Кэли Бард воскликнул:
— И как у вас, Поллок, хватает нахальства? Наступило короткое молчание.
— Моё дело предложить, — с обидой проговорил Поллок, — я ведь не набиваюсь со своими услугами.
— А я с удовольствием ими воспользуюсь, — сказала Трои. — Вот рисунок, он в вашем распоряжении.
Она отошла от стола. Мистер Поллок немного поколебался, но потом все же сел на освободившееся место.
Трои поднялась на палубу, где вскоре к ней присоединился Кэли Бард.
— Что вы так на него? — сказала она.
— Он меня раздражает. Кроме того, он слишком непочтительно отнёсся к вашей работе.
— Да бросьте вы.
— Нет, в самом деле. Дышит вам прямо в шею. Вам! Да как он смеет?
— Ну хватит.
— А вы заметили, как он хамит Натушу?
— Заметила. Но, знаете, по-моему, уж лучше откровенная враждебность, чем сюсюканье по принципу «давайте будем с ним очень милы».
— Вы имеете в виду Рикерби-Каррик?
— В общем да.
— Знаете, — сказал он, — если бы среди пассажиров нашего славного теплохода «Зодиак» не было вас, я бы, пожалуй, сбежал.
— Ерунда.
— Нет, не ерунда. Куда вы девались вчера вечером?
— Мне надо было позвонить.
— Но не могли же вы звонить весь вечер. Вспомнив наставления Фокса, Трои, не очень умевшая лгать, воспользовалась его выдумкой.
— Мне пришлось обратиться в полицию по поводу горжетки, которую я потеряла на выставке, — сказала она.
— А потом?
— А потом я пошла в церковь.
— Было бы куда лучше, если бы вы пошли со мной в бар, — проворчал он. — Пообедайте со мной завтра вечером в Лонгминстере?
Трои открыла было рот, чтобы ответить, но тут снизу появилась очень испуганная мисс Рикерби-Каррик в ядовито-красном халате и без чулок. Из босоножек, словно корни, выпирали её изуродованные артритом пальцы, на нос она нацепила тёмные очки, на голову — панаму, а в руках несла надувной матрац и дневник. По привычке остановившись у штурвала, она поболтала со шкипером, прошла дальше и, к крайнему смущению Трои, обошла её и Барда, с тяжеловесным так-том, способным прошибить звуковой барьер, наградив их понимающей улыбкой.
— Она невозможна, правда? Какая-то фантастика, — сказала Трои.
— Что она пишет?
— Дневник. Она его называет своей исповедью.
— Вам хотелось бы его почитать?
— Как это ни постыдно, но, честно говоря, взглянула бы одним глазком.
— Так как же насчёт завтрашнего обеда?
— А нельзя ответить немного позже?
— На случай, если подвернётся что-нибудь поинтересней? Ну и хитрюга же вы!
— Нет, я совсем не то имела в виду.
— А что же вы имели в виду?
— Мы же не знаем, что будут делать остальные, — не слишком убедительно возразила Трои. — Послушайте, а почему бы нам не пригласить и доктора Натуша?
— Мы ничего подобного не сделаем, и с вашей стороны просто нетактично предлагать такие вещи. Я вас приглашаю отобедать тет-а-тет, а вы…
— Нет, нет! — воскликнула Трои. — К чему это? Его прервал крик мисс Рикерби-Каррик, такой резкий и пронзительный, что все пассажиры мигом выскочили на палубу. В сбившемся халате, возбуждённо жестикулируя, мисс Рикерби-Каррик склонилась над поручнями и кричала:
— Дневник! Мой дневник! Остановитесь! Умоляю! Каким-то образом она умудрилась уронить за борт дневник. Из её путаных объяснений выходило, что, глядя в воду, она перегнулась через борт, оступилась и выронила дневник. Жалобно причитая простуженным голосом, она показывала назад — туда, где плавал её раскрытый дневник, который уже начал довольно быстро погружаться в воду. Из глаз и из носу у неё текло в три ручья.
Все семейство Тритуэй охотно пришло ей на помощь: шкипер застопорил машину и дал задний ход, Том вытащил длинный багор, а миссис Тритуэй, поднявшись на палубу, пыталась успокоить мисс Рикерби-Каррик. Машина встала, и «Зодиак» по инерции тихо подплыл к дневнику. Том перелез через перила палубы и, придерживаясь за них левой рукой, попытался дотянуться до дневника багром. Но тут мисс Рикерби-Каррик заголосила:
— Нет! Только не этой штукой! Вы же его разорвёте! Пожалуйста, не надо! Ради бога!
— Угомонитесь! — неожиданно проговорил мистер Лазенби. Он нехотя поднялся с матраца, повернувшись ко всем спиной, снял очки и положил на палубу. Затем перелез через перила и нырнул.
Мисс Рикерби-Каррик снова заверещала, остальные пассажиры охнули и, сгрудившись у борта, принялись следить за мистером Лазенби, который вскоре вынырнул. Длинные волосы залепили ему глаза. В руке он держал дневник. Шкипер посоветовал ему выйти на берег и пройти вниз по течению до того места, где глубина позволит «Зодиаку» пришвартоваться. Последовав этому совету, мистер Лазенби выбрался на берег и, присев на корточки, стал осторожно встряхивать дневник, расклеивая и переворачивая страницы. Его волосы смешно упали набок, полностью залепив ему левый глаз.
Мисс Рикерби-Каррик жалобно охала, смущённо хихикала и невнятно объясняла всем, что чернила в её ручке, слава богу, не расплываются в воде. Не дожидаясь возвращения мистера Лазенби, она, рискуя свалиться, перегнулась через борт и взяла у него дневник. Трои заметила, что у неё на шее по-прежнему болтается кожаный мешочек.
— Мой бедный наперсник! — воскликнула старая дева. — Как жаль! Как жаль!
Она экспансивно благодарила мистера Лазенби, заклиная его не простудиться. Он её успокоил, взял у Трои свои очки и, отвернувшись, надел их. Когда он снова повернулся к пассажирам, он был так респектабелен, что, казалось, вместе с очками он водрузил на себя все пасторское облачение полностью. «Пойду, пожалуй, переоденусь: английское солнце не слишком греет», — заявил он и спустился вниз.
— Ну! — сказал Кэли Бард. — Кто скажет после этого, что церковь выродилась?
Все с ним согласились, лишь Трои промолчала. Действительно ли она увидела на секунду в левой руке мистера Лазенби клочок исписанной бумаги? Трои все ещё пыталась это вспомнить, когда мисс Рикерби-Каррик, которая, присев на корточки, причитала над промокшим дневником, вдруг громко вскрикнула.
Все взглянули на неё с привычным, терпеливо жалостливым выражением.
Однако на этот раз на её лице была не тревога, не волнение, а неподдельный ужас. На побледневшей коже явственно проступили веснушки, челюсть отвисла. Не отрываясь, смотрела она на раскрытый дневник. Руки её дрожали. Она захлопнула промокшую тетрадь и крепко вцепилась в неё, чтобы унять дрожь в пальцах.
— Вам нехорошо? — спросила мисс Хьюсон.
Мисс Рикерби-Каррик мотнула головой, неловко поднялась и побрела к каютам.
«Ну а теперь? — подумала Трои. — Неужели я опять выдумываю?»
Она снова почувствовала, что рядом с ней кто-то сжался в страшном напряжении, и снова не могла понять — кто?
