Прах к праху - Джордж Элизабет (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
Разумеется, звонок в дверь она услышала бы, просто Крису я не стала об этом говорить, и он ушел на поиски. Прошла минута. Я услышала, как внизу открылась задняя дверь, ведущая в сад, и подумала: она здесь. Сделав вдох, чтобы успокоиться, я уселась поудобнее. Оставалось только надеяться, что Крис не напугал мать, столкнувшись с ней в дверях кухни. Но мгновение спустя я услышала снаружи голос Криса, зовущего миссис Уайтлоу, и поняла, что это он открыл дверь. Я с нетерпением ждала его возвращения.
Ее нигде не оказалось, сообщил Крис, появившись в гостиной минуты три спустя. Но в гараже стоял автомобиль, белый «БМВ», может быть, это ее машина?
Я понятия не имела, какую машину водит мать, поэтому сказал:
– Наверное. Вероятно, мать вышла к соседям.
– А как же Флеминг?
– Не знаю. Возможно, пошел с ней. Не важно. Она скоро вернется. Она знает, что я приеду. – Я принялась теребить бахрому восточной шали, накинутой на спинку диванчика. – Ты оставил машину с включенным мотором, – как можно мягче напомнила я, желая, чтобы он исчез до появления матери. – Поезжай. У меня все будет хорошо.
– Мне не нравится оставлять тебя вот так, одну.
– Я не одна, Крис. Давай, не упрямься. Я же не младенец, справлюсь.
– Ты позвонишь Максу, если возникнут проблемы?
– Проблем не возникнет.
– А если?
– Я позвоню Максу. А теперь иди. Тебя ждет дело.
Он подошел ко мне, поцеловал в щеку.
– Хорошо, – сказал Крис. – Тогда я пошел. – И все же он колебался. Я подумала, что сейчас он угадает правду, но вместо этого, пожевав верхнюю губу, он произнес: – Я тебя подвел.
– Глупости, – ответила я и кулаком коснулась его пальцев. – Иди. Пожалуйста. Что бы мы с ней друг другу ни наговорили, это должно быть сказано наедине.
Мои слова подействовали, как волшебство. Я сидела, затаив дыхание, пока за ним не захлопнулась парадная дверь. Откинувшись на резную спинку диванчика, я почувствовала, как мое тело расслабляется под пение Синатры, и осознала, что мне удалось осуществить, по крайней мере, часть своего плана, не выдав себя.
Машина стоит в гараже, сказал Крис. Свет горит. Музыка играет. Они где-то рядом – Кеннет Флеминг и моя мать. У меня есть преимущество – я нахожусь в доме, и они об этом не подозревают, – и эффект неожиданности надо обратить в свою пользу. И я начала продумывать, как держаться, что сказать, куда попросить их сесть, сказать ли о болезни или туманно намекнуть на мое «состояние».
Фрэнк Синатра все пел. Затем вдруг наступила тишина. Господи, подумала я, все это время они были в доме, Крис не проверил самый верхний этаж, мою комнату…
Запел тенор. Это были арии из итальянских опер, наверное, Верди. Кто еще писал итальянские оперы? Потом опять наступила тишина. Потом запели Майкл Кроуфорд и Сара Брайтман – «Призрак оперы». Я посмотрела на свои часы. Синатра и тенор пели больше часа. Было без четверти двенадцать.
Внезапно в столовой погас свет. Я вздрогнула. Неужели я задремала, сама того не заметив, и пропустила возвращение матери? Я позвала ее, но безответно. С колотящимся сердцем я повторила:
– Мама? Это Оливия. Я здесь, в маленькой гостиной…
И в этот момент погасла лампа и в маленькой гостиной. Она стояла на столе в эркере, который выходил в сад за домом. Лампа горела, когда я вошла в комнату, поэтому я не стала включать другую и теперь оказалась в кромешной тьме, пытаясь понять, что тут творится.
В следующие пять или десять минут, которые показались мне вечностью, больше ничего не произошло. Кроуфорд и Брайтман закончили очередной дуэт, Кроуфорд запел соло, но после нескольких тактов пение оборвалось на полуслове, как будто кто-то сказал: «Хватит этого воя!», и выдернул шнур из розетки. Как только музыка замолкла, меня, словно осенним листопадом, накрыло тишиной. Я ждала каких-нибудь звуков – шагов, приглушенного смеха, вздоха, скрипа мебельных пружин, – которые выдали бы присутствие людей. Ничего не последовало. Можно было подумать, что призраки Кеннета Флеминга и моей матери отправились спать.
Я стала вспоминать, где стояла вторая лампа. Постепенно в комнату просочился свет уличных фонарей. Предметы начали принимать очертания…
Да, вот она, вторая лампа, стоит у того конца диванчика. Я перетащила свое тело, дотянулась и приказала рукам действовать. Они повиновались. Я включила свет.
Вернувшись на прежнее место, я проследила глазами шнур погасшей лампы, для чего пришлось вытянуть шею. Шнур не был вынут из розетки, а подключен к таймеру, его-то и включили в розетку.
Я поздравила себя: «Отличная работа, Шерлок», и откинувшись на спинку дивана, стала размышлять, что делать дальше. Если не считать «БМВ» в гараже, они уехали, явно не собираясь возвращаться сегодня вечером, а поставив лампы и СП-плеер на электрические таймеры, чтобы создать для потенциальных грабителей видимость пребывания в доме. Хотя, по мне, пусть бы все и вынесли. Потому что я впервые задумалась, как буду передвигаться здесь в инвалидном кресле. Двери в доме, в отличие от баржи, были достаточно широкими, но в остальном жилье матери представляло собой сплошную полосу препятствий. Мне стало не по себе. Похоже, мое будущее было связано не со Стэффордшир-террас, матерью и ее парнем, а с приютом или больницей с широкими коридорами, пустыми комнатами и смертельно больными пациентами, которые ждут своего конца, уставясь в телевизор.
Вот тебе и твой план, подумала я. Придется звонить Максу, чтобы он меня забрал. Придумывать, что сказать Крису. Придется…
Зазвонивший телефон полностью пробудил меня от дремы, в которую я начала было впадать. Я слушала звонки и прикидывала, следует ли мне… А что, почему нет. Может, это Крис или Макс, хотят справиться, как я чувствую себя в логове льва, Надо их успокоить. Это идеальная возможность солгать. Я придвинула ходунки, встала и, дотащившись до телефона, сняла трубку на двенадцатом звонке:
–Да?
Я услышала приглушенную музыку: быстрые переборы классической гитары, кто-то пел по-испански. Потом в трубке что-то звякнуло, донесся хриплый вздох.
– Да? – повторила я. Женский голос произнес:
– Сука. Грязная сука. Ты получила, что хотела. – Голос был полупьяный. – Но это еще не конец. Это… еще… не… конец. Поняла? Ты, ведьма, карга старая. Корчишь из себя…
– Кто это?
Смех. Хриплое дыхание.
– Ты прекрасно знаешь, кто это. Ты дождешься, бабуля. Запирайся хорошенько. Дождешься…
Звонивший дал отбой. Я положила трубку. Вытерла руку о джинсы и уставилась на телефон. Должно быть, женщина была пьяна. Ей, видимо, требовалось сорвать на ком-то злость. Должно быть, она… Я не знала. Меня, неизвестно почему, сотрясала дрожь. Мне было нечего тревожиться. Или так мне казалось.
Может, все же позвонить Максу? Вернуться на баржу, приехать сюда в другой раз. Потому что ясно, мать с Кеннетом уехали на всю ночь, а может, на две или на три. Придется приехать снова.
Но когда, когда? Сколько у меня осталось недель до того дня, когда инвалидное кресло станет необходимым атрибутом моей жизни на барже? А до этого сколько еще выдастся мне возможностей заявить, когда Крис снова соберется на акцию, что я договорилась с матерью о встрече наедине? Из моего плана ничего не вышло. Безумие думать, будто мне удастся провести Криса еще раз.
Я вздохнула. Если план А не срабатывает, стоит попытать план Б. Рядом с дверью в столовую стоял изящный письменный стол матери. Там должны быть бумага и ручки. Напишу ей письмо. Конечно, оно не произведет такого эффекта неожиданности, но тут уж ничего не поделаешь.
Я нашла, что искала и села за письмо. Я устала, пальцы не желали слушаться. После нескольких абзацев я остановилась, чтобы передохнуть. Я исписала четыре страницы, после чего дала отдых пальцам, а затем глазам и голове, которую я опустила на наклонную поверхность письменного стола. Пять минут, подумала я. Посплю пять минут и продолжу.
Мне приснился сон, в котором я прятала от матери котят, потом я очутилась в спальне матери, там появился Ричи Брюстер, игравший на своем саксофоне и со змеей на плечах. Змея сползла по его груди и забралась под покрывало. Ричи улыбался и указывал на кровать саксофоном, но я боялась змеи и боялась, что скажет мать, когда войдет и увидит нас на своей кровати, но я все равно легла, и когда сделала все, что просил Ричи, он захохотал и превратился в моего отца. Отец улыбнулся и открыл рот, из него выползла змея. Я вскрикнула и проснулась.
