Прах к праху - Джордж Элизабет (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
Данная ситуация четко вписывалась в устоявшееся клише: каждый день Барбара могла выбрать между адом и раем. В этот день, желая для разнообразия отвлечься от все усиливающегося зловещего тарахтения, издаваемого ее автомобилем, Барбара, предпочтя рай, пробиралась среди таких же, как она, пассажиров на эскалаторах, в переходах и на платформах, сжимала поручень из нержавеющей стали, пока поезд, раскачиваясь и вынуждая пассажиров наступать друг другу на ноги, мчался во тьме.
Барбара смиренно перенесла эти раздражающие факторы. Еще одна опостылевшая поездка. Еще одна возможность благополучно успокоить себя тем, что ее одиночество в общем-то не имеет значения, потому что в конце дня у нее все равно нет ни времени, ни сил для светского общения.
Свой утомительный путь по Чок-Фарм-роуд она начала в половине восьмого. Зашла в магазин «Деликатесы Джаффри», который был заполнен таким количеством «деликатесов на самый придирчивый вкус», что для покупателей оставалось пространство размером с железнодорожный вагон викторианской эпохи и почти столь же тускло освещенное. Барбаре нужен был товар, которым мистер Джаффри запасался по подсказке своей коммерческой интуиции, будучи уверен, что постепенное облагораживание живущих вокруг людей, связанное с неизбежными вечеринками с напитками, станет постоянно поддерживать на этот товар высокий спрос. Ей нужен был лед. Мистер Джаффри продавал его пакетами, и с момента переезда Барбара, насыпая этот лед в ведро, стоявшее у нее в кухне под раковиной, пользовалась им как примитивным средством для хранения скоропортящихся продуктов.
Она водрузила пакет льда на прилавок, за которым примостилась Бхимани в ожидании возможности побарабанить по клавишам нового кассового аппарата, который не только звенел, как куранты на Биг-Бене, показывая итоговую сумму, но и сообщал девушке ярко-синими цифрами, сколько сдачи она должна дать покупателю. Покупка, как обычно, совершилась в молчании; Бхимани вызвонила цену, улыбнулась, не разжимая губ, и радостно кивнула, когда на дисплее появилась итоговая цифра.
Она никогда не разговаривала. Поначалу Барбара думала, что девушка немая, но однажды вечером случайно увидела, как та зевает, посверкивая золотыми коронками, поставленными почти на все зубы. С тех пор Барбара гадала, скрывает ли Бхимани ценность этого произведения зубоврачебного искусства или, приехав в Англию и увидев обычных людей, сообразила, насколько необычен ее собственный рот, и не желала демонстрировать свое золото.
Как только Бхимани отсчитала семьдесят пять пенсов сдачи, Барбара, поблагодарив и попрощавшись, пристроила пакет со льдом на бедре, для чего пришлось повесить сумку через плечо, и вышла на улицу.
Продолжая свой путь, Барбара миновала местный паб, располагавшийся через улицу, на секунду подумав о том, не потолкаться ли как есть, с этим льдом, среди выпивающих. Посетители казались на целых десять удручающих лет моложе, но на этой неделе Барбара еще не выпила свою пинту «Басса», и зов его показался ей соблазнительным и заставил прикинуть, сколько энергии придется затратить на то, чтобы протолкнуться к бару, заказать пиво, зажечь сигарету и изображать дружелюбие. Лед вполне мог бы сыграть роль темы для разговора. Интересно, какая его часть растает, пока она проведет четверть часа в общении с пятничной, закончившей работу публикой? Кто знает, что из этого выйдет? Она может с кем-то познакомиться. Может обзавестись другом. И даже если без последствий – она чувствовала себя безводной пустыней и нуждалась в жидкости. Не помешает и что-нибудь для поднятия духа. На нее давила усталость дня, жажда, вызванная пешим хождением и духотой в метро. Относительно прохладный напиток был бы весьма кстати.
Она остановилась и посмотрела через улицу. Трое мужчин окружили длинноногую девушку, все четверо смеялись, все четверо пили. Девица, которая стояла, прислонившись к подоконнику, осушила свой стакан. Двое мужчин одновременно потянулись к нему. Девица засмеялась и тряхнула головой. Ее густые волосы заструились, как лошадиная грива, и мужчины придвинулись ближе.
Пожалуй, в следующий раз, решила Барбара.
Она побрела дальше, опустив голову и не отрывая глаз от плит тротуара. Наступишь на трещину, твоя мама получит затрещину, споткнешься в дороге, твоя мама поломает… Нет. Вот уж о чем сейчас ей совсем не хотелось думать. Она прогнала глупые стишки, принявшись насвистывать первый пришедший на ум мотив: «Приведи меня в церковь вовремя». Совершенно не к месту, но свою службу он сослужил. Насвистывая, Барбара сообразила, что мотивчик этот, должно быть, вспомнился ей из-за грандиозного плана инспектора Линли поставить этим вечером «вопрос» ребром. Она мысленно усмехнулась, вспомнив отразившееся на его лице удивление – прямо-таки смятение, поскольку он отнюдь не хотел делать свои планы достоянием гласности, – когда она перед уходом с работы заглянула в его кабинет и сказала:
– Удачи. Надеюсь, на этот раз она скажет «да».
Сначала он попытался прикинуться непонимающим, но Барбара слышала, как он всю неделю дозванивался насчет билетов на концерт, и была свидетелем того, как он выпытывал у коллеги название лучшего ресторана тайской кухни, а так как она знала, что Штраус и тайская еда означали вечер, задуманный, чтобы доставить удовольствие леди Хелен Клайд, она догадалась об остальном.
– Элементарно, – сказала она изумленно молчавшему Линли. – Я знаю, что вы ненавидите Штрауса. – Она погрозила ему на прощание пальцем. – Ну-ну, инспектор. На что не пойдешь ради любви.
Она свернула на Стилз-роуд и прошла под липами, одетыми юной листвой. На их ветвях готовились к ночлегу птицы, чем занимались и обитатели закопченных кирпичных домов, выстроившихся по обе стороны улицы. Добравшись до Итон-Виллас, Барбара свернула еще раз. Подтянула повыше сползший пакет со льдом, подумав, что, при всей своей невезухе, по крайней мере лед из «Деликатесов Джаффри» она тащит в последний раз.
Ибо три недели она жила в своей «берлоге», лишенная таких благ цивилизации, как современный холодильник, и держа молоко, сливочное масло, яйца и сыр в металлическом ведре. Эти три недели – вечера, выходные и редкие обеденные часы – она потратила на поиски холодильника, который был бы ей по карману. И, наконец, днем в прошлое воскресенье она его нашла – идеальный агрегат, соответствующий размеру ее коттеджа и возможностям кошелька. Это было не совсем то, что она искала: не больше метра высотой и украшенный переводными картинками с жутким растительным орнаментом желтого цвета. Но, отдав наличные и утвердив свое право собственности на этот бытовой прибор, который в добавление к отталкивающему узору из розочек, маргариток, фуксий и цветков льна натужно скрипел каждый раз, когда захлопывалась дверца, Барбара философски решила, что беднякам не приходится выбирать. Переезд из Эктона в Чок-Фарм оказался накладнее, чем она ожидала, ей пришлось экономить, так что этот холодильник подойдет. А поскольку у хозяина холодильника был сын, работавший в сфере садоводства и водивший открытый грузовичок, и поскольку этот самый сын собирался в конце недели проведать свою любимую старую бабулю, а заодно доставить холодильник из Фулэма до Чок-Фарм за какую-то десятку, Барбара готова была сквозь пальцы посмотреть не только на возможно ограниченный срок жизни данного агрегата, но и на перспективу потратить добрых шесть часов, отдирая переводные картинки любимой старой бабули. Все что угодно, лишь бы выгодно.
Барбара коленом толкнула калитку эдвардианского дома на одну семью в Итон-Виллас, за которым стоял ее маленький коттедж. Дом был желтый, с коричневатой дверью в нише белого парадного крыльца. Оно было увито глицинией, которая карабкалась вверх с квадратика земли рядом с французским окном квартиры первого этажа. В тот вечер в этом большом, во всю высоту стены, окне Барбара увидела темную девчушку в школьной форме, длинные до пояса волосы заплетены в аккуратные косы, завязанные на концах крохотными ленточками. Она расставляла на столе тарелки, переговариваясь с кем-то через плечо, а потом весело убежала, скрывшись из поля зрения Барбары. Семейный ужин, подумала она. Затем посуровела, расправила плечи и зашагала по бетонной дорожке, которая шла вдоль фасада дома и вела в сад.
