Умолкнувший оратор - Стаут Рекс (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗

– Почему плохо? – нахмурился Вульф.

– Вы прекрасно знаете, почему! Пятьдесят долларов в день на объедки! Что в этом гениального?

– А что может поделать гений в этой людской сутолоке?! Больше тысячи человек, у которых имеются мотивы для убийства и возможность его совершить… Черт меня дернул поддаться на твои уговоры!

– Нет уж, сэр! Даже не пытайтесь! – твердо сказал я. – Когда я прочитал вашу записку, я сразу понял, что вы захотите взвалить всю вину на меня. Признаюсь, не думал, что дело так безнадежно, пока не услышал, как вы приказывали Солу и Биллу лазать по всем дырам, которые полиция уже давно обшарила. Если вы не хотите признаться в том, что побиты, вы еще можете выкрутиться. Я выпишу чек на десять тысяч долларов, а вы продиктуете мне письмо, в котором сообщите промышленникам, что в связи с заболеванием коклюшем или, лучше, свинкой вы…

– Заткнись! – рассердился он. – Как я могу вернуть деньги, которые не получал?

– Вы их получили. Чек пришел с утренней почтой, и я внес всю сумму на депозит.

– Боже мой, они в банке?

– Да, сэр.

Он яростно надавил на звонок, чтобы Фриц принес ему пива. Никогда раньше мне не доводилось видеть его в состоянии, столь близком к панике.

Во избежание недоразумений мы получаем газеты в двух экземплярах, и, положив перед Вульфом его порцию, я сел за стол со своей. Сперва я принялся за «Газетт» и на первой же полосе увидел заголовки, сулившие интересные новости. Миссис Бун снова порадовала нас.

Кажется, я еще не упоминал о бумажнике Буна. Это потому, что его пропажа не могла иметь к убийству никакого отношения. Денег в нем Бун не носил, он держал их в портмоне, в заднем кармане брюк. В бумажнике были только его водительские права и фотография жены в подвенечном наряде.

Новость, о которой сообщала «Газетт», заключалась в том, что сегодня утром миссис Бун получила по почте конверт, в котором находились водительские права мистера Буна и ее фотокарточка.

– Интересно, – нарочито громко произнес Вульф, желая привлечь мое внимание.

– Если бы мисс Гантер не связала меня по рукам и ногам, я бы съездил к миссис Бун за этим конвертом, – как бы между прочим заметил я.

– Его уже исследуют со всех сторон в лаборатории Кремера, – буркнул Вульф, и мы снова уткнулись в газеты.

До самого вечера не произошло никаких событий. После ужина, когда мы вернулись в кабинет – это было незадолго до девяти часов, – принесли телеграмму. Я вскрыл ее и протянул Вульфу. Прочитав, он вернул телеграмму мне. Там говорилось:

Я вопросительно воззрился на Вульфа.

– Может быть, ты будешь любезен рассказать, что еще предпринял без моего ведома? – устало произнес он.

Я усмехнулся.

– Это вы расскажите мне, по какой ставке вы наняли Бреслоу.

– Стало быть, ты не в курсе?

– Нет. А вы?

– Свяжись с Бреслоу по телефону.

Это оказалось не так просто. В конце концов я вновь обратился к Лону Коэну в редакцию «Газетт» и через три минуты соединил Вульфа с Бреслоу, а сам взял параллельную трубку.

Даже по телефонному разговору можно было предположить, какое раздраженное лицо у Бреслоу и как его всего распирает от гнева.

– Да. Вульф? Удалось что-нибудь разузнать? Да? Да?

– Я хочу задать вам вопрос…

– Да? Что за вопрос? Да?

– Дайте же мне говорить! Скажите, когда будете готовы выслушать меня.

– Я готов. Черт возьми, в чем дело? Какой вопрос?

– Я хочу спросить о телеграмме, которую вы мне послали…

– Телеграмма? Какая телеграмма?! Я не посылал никакой телеграммы!

– Так я и знал. Произошла ошибка. Неправильно указана подпись. Я ждал телеграмму от человека по имени Брестоу. Извините, что потревожил вас. До свидания.

Бреслоу пытался продлить агонию, но Вульф повесил трубку.

– Итак, – заметил я, – он не посылал телеграммы… Но кто же? И почему она подписана его фамилией?

Вульф посмотрел на стенные часы. Было начало десятого.

– Узнай, дома ли О'Нил. Только спроси. Разговаривать с ним буду я.

Вульф на минуту задумался.

– Нет. Пожалуй, оставим его в покое на ночь. Примешься за него с утра, когда он выйдет из дому.

13

Наружное наблюдение, да еще в одиночку, в условиях Нью-Йорка может окончиться чем угодно, в зависимости от обстоятельств. У вас могут высохнуть мозги и невыносимо заболеть мышцы от напряженной десятичасовой слежки, во время которой вы прибегаете ко всем известным уловкам и ухищрениям и изобретаете новые, лишь бы не потерять из виду объект, и вдруг в одну секунду вы упускаете его из-за какой-нибудь мелочи, которую никто никогда не мог бы предусмотреть. Можно потерять его и в первые пять минут, особенно если он подозревает, что за ним следят. Зайдет в какую-нибудь контору или гостиницу и проведет там весь день – плевать ему на то, что вы треплете себе нервы.

Тут ничего нельзя загадывать заранее, но я ожидал, что провел день впустую, тем более, что было воскресенье. Вскоре после восьми утра я уже сидел в такси на Парк-авеню в районе Семидесятых улиц, в полусотне шагов от парадной двери дома, где проживал О'Нил. Я готов был побиться об заклад, что останусь на том же месте и шесть часов спустя, и двенадцать, хотя и допускал слабую возможность, что в одиннадцать утра мы отправимся в церковь, а в два – обедать в какой-нибудь ресторан. Я даже не мог себе позволить удовольствия почитать воскресные выпуски газет, потому что не спускал глаз с подъезда. Шофер такси, мой старый приятель Герб Аронсон, не мог быть мне полезен, так как никогда не видел О'Нила. Время тянулось медленно, мы болтали о том о сем, и Герб почитывал мне вслух статейки из «Таймс».

В десять часов мы решили заключить пари. Надо было написать на бумажке время, когда наш объект высунет нос из своего убежища, и тот, кто больше ошибется, заплатит другому по центу за каждую проигранную минуту. Герб уже протягивал мне клочок газеты, чтобы я написал на нем свое время, как вдруг на тротуаре возник Дон О'Нил.

– Отложим, – сказал я. – Вот он.

Что бы ни предпринял сейчас О'Нил, все ставило нас в затруднительное положение, потому что привратник уже обратил на нас внимание, даже пытался подозвать Герба для какого-то пассажира. О'Нил бросил в нашу сторону взгляд, и я забился в угол, чтобы он меня не заметил. Потом он что-то сказал привратнику, и тот в ответ покачал головой. Хуже этого ничего не могло быть, разве что О'Нил направился бы к нам и увидел меня.

– Паршиво, – заметил Герб. – Он ждет такси и нам придется последовать за ним, а когда он вернется, привратник скажет, что за ним следят.

– Что же прикажешь делать? – озлился я. – Переодеться цветочницей и торговать на углу фиалками? В следующий раз ты сам разработаешь операцию. Кто знает, может быть, мы еще схватим его по обвинению в убийстве? Хотя мне лично кажется, что вся идея слежки за ним – пустая идея. Заводи! Он садится в такси!

Мы двинулись следом.

– Чушь какая-то, – проворчал Герб. – С тем же успехом мы можем подъехать к нему и спросить, куда он держит путь.

– Помалкивай, – оборвал его я. – У него нет причин думать, что за ним следят, если только его кто-нибудь не спугнул, вот тогда наше дело швах. Держись поближе, чтобы не отстать на светофорах.

Герб хорошо знал свое дело. Движение в воскресное утро было небольшое, и вскоре вслед за О'Нилом мы выехали на Сорок шестую улицу. Там О'Нил свернул влево. Через квартал, на Лексингтон-авеню, он снова свернул и остановился перед Гранд-Сентрал. Герб тоже затормозил. Нас разделяли две машины. Выходя, я подмигнул Гербу: «Ну, что я тебе говорил? Он хочет бежать! Увидимся на суде». Как только О'Нил рассчитался с таксистом и направился в здание вокзала, я последовал за ним. Я все еще не верил, что эта затея к чему-нибудь приведет. С большей приятностью я провел бы воскресенье у друзей в Гринич-виллидж за покером и виски. Тем временем О'Нил, ничего не подозревая, шагал по длинному коридору, затем пересек главный вестибюль с уверенностью человека, имеющего определенную цель. Наконец он свернул, но не к выходу на платформу, а к лестнице, ведущей наверх, в почтовое отделение. Я убавил шаг, не выпуская О'Нила из виду. Он подошел к окошку, протянул квитанцию и минуту спустя получил посылку.