В подвалах отеля «Мажестик» - Сименон Жорж (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
До отхода поезда оставалось еще полчаса, и вдруг по какой-то интуиции он заказал телефонный разговор с Парижем. Это было в маленьком баре около вокзала. У музыкантов духовых оркестров брюки теперь запылились. Целыми вагонами они уезжали домой в соседние городки, и в воздухе чувствовалась усталость после весело проведенного праздника.
— Алло! Это вы, патрон?.. Вы все еще в Каннах?
По голосу было ясно, что Люка взволнован.
— A y нас новости… Следователь просто в ярости… Сейчас справлялся по телефону, что вы делаете… Алло! Тут кое-что обнаружили недавно, еще часа не прошло… Сообщил по телефону Торанс, он дежурил тогда в «Мажестике».
Стоя неподвижно в тесной кабинке, Мегрэ слушал, отвечая время от времени глухим ворчанием. Через окошечко кабины виден был бар, залитый лучами заходящего солнца; за столиками подкреплялись музыканты в белых полотняных брюках, в фуражках с серебряным галуном. Порой кто-нибудь в шутку протяжно трубил на своем геликоне или тромбоне, а в бокалах тускло поблескивала опаловыми переливами анисовая.
— Хорошо!.. Буду там завтра утром… Нет! Очевидно… Ну что же, если следователь настаивает, пусть его арестуют…
То, о чем докладывал Люка, можно сказать, произошло только что. И опять в подвалах «Мажестика». В дансинге уже пили чай и танцевали под музыку, проникавшую через все перегородки… Проспер Донж казался большой золотой рыбой в аквариуме… Жан Рамюэль сидел у себя в будке желтый, как лимон…
По словам Люка (следствие еще не началось), по коридорам подвала прошел ночной швейцар без ливреи, в обычном своем костюме. Зачем он приходил — никто не знает. Никто на него не обратил внимания. У каждого своих дел достаточно, нечего любопытствовать.
Ночного швейцара звали Жюстен Кольбеф. Это был низенький, спокойный человек, серенький, незаметный, дежуривший по ночам в холле. Он сидел в одиночестве. Не читал. Не разговаривал — говорить было не с кем, и все-таки не поддавался сну. Долгие часы сидел на стуле, устремив взгляд в одну точку. Жена его служила консьержкой в новом доме в Нейи.
Зачем же Кольбеф явился в половине пятого?
Танцор Зебио прошел в раздевальню переодеться, надеть смокинг. Кругом сновали люди. Несколько раз Рамюэль выходил из своей клетки.
В пять часов Проспер Донж тоже направился в раздевальню. Сменил там белую куртку на пиджак, надел пальто, взял свой велосипед.
А через несколько минут в раздевальню вошел рассыльный. Он заметил, что дверца шкафа № 89 приоткрыта. Через минуту все сбежались в раздевальню, услышав его вопли.
В шкафу обнаружили грузно осевшее тело ночного швейцара, одетого в серое пальто. Рядом лежала его фетровая шляпа.
Жюстен Кольбеф был удушен, так же как и миссис Кларк. Тело еще было теплое.
Тем временем Проспер Донж спокойно ехал на велосипеде через Булонский лес, потом по мосту Сен-Клу; остановившись у крутого подъема, слез с велосипеда и, ведя его за руль, двинулся пешком к своему домику.
— Рюмку анисовой! — заказал Мегрэ, видя только этот напиток на стойке.
Потом он сел в поезд, чувствуя, что голова у него стала тяжелой, как это случалось в детстве, когда он долго гулял в знойный день на самом солнцепеке.
Глава 5
Плевок на стекле
Поезд мирно катился по рельсам. Мегрэ уже снял с себя пиджак, галстук и пристяжной воротничок; купе было словно накалено, казалось, какая-то особая жара, пропитанная запахами поезда, исходила от перегородок, от пола, от диванов.
Мегрэ наклонился, чтобы расшнуровать ботинки. Пусть начальство рассердится, но все-таки он не удовольствовался служебным проездным билетом первого класса, а еще заплатил и за плацкарту, взял спальное место. Контролер пообещал ему, что никого не посадит в его купе.
Наклонившись над ботинками, Мегрэ вдруг почувствовал, что рядом кто-то есть — стоит и пристально смотрит на него. Неприятное ощущение! Он поднял голову. Сквозь застекленную дверь увидел в коридоре бледное лицо. Глубокие темные глаза мрачно смотрели на него. Большой, небрежно накрашенный рот увеличен двумя уже расплывшимися мазками губной помады. Но больше всего поражало выражение презрения и ненависти, застывшее на этом странном лице. Как Жижи оказалась здесь? Не успел Мегрэ снова обуться, как эта жалкая проститутка плюнула на стекло и проследовала по коридору дальше.
Сохраняя невозмутимость, Мегрэ оделся. Прежде чем выйти из купе, закурил трубку, словно хотел перевести дух. Потом двинулся по коридорам из вагона в вагон, заглядывая по дороге в каждое купе. Поезд был длинный. Мегрэ одолел по меньшей мере десяток переходов между вагонами, раз двадцать ушибался, стукаясь о перегородки, побеспокоил с полсотни пассажиров: «Простите… Извините…»
Ковровые дорожки кончились. Он очутился в третьем классе. На скамейках сидело по шести человек. Кое-кто дремал, другие закусывали. Дети смотрели сонными глазами в одну точку.
В купе, в котором ехали «погулять» в Париж два матроса из Тулона, клевала носом чета престарелых супругов, заснувших с открытым ртом; жена и во сне не выпускала из рук корзину, стоявшую у нее на коленях. И тут Мегрэ обнаружил Жижи, забившуюся в угол.
Когда Жижи появилась перед ним в коридоре его вагона, он не заметил, как она одета. Он был так поражен, что не понял даже, что перед ним уже не та женщина, которую он видел в «Кафе артистов», наркоманка с мутным взглядом и распущенными губами.
Кутаясь в облезлое меховое манто, она сидела, скрестив ноги и выставив как на показ стоптанные туфли и «дорожку» на чулке, смотрела строгим взглядом куда-то в пространство. Как ей удалось выйти из того страшного состояния, в котором он видел ее днем? Может быть, ей дали какое-нибудь лекарство? А может быть, подхлестнули еще одной дозой кокаина?
Жижи заметила, что в коридоре стоит Мегрэ, но не пошевельнулась. Он довольно долго наблюдал за ней, потом поманил ее рукой. Она не обращала на него внимания. Тогда он отворил дверь в купе.
— Выйдите, пожалуйста, на минутку.
Она заколебалась. Матросы с любопытством смотрели на нее. Как быть? Устроить скандал? Пожав плечами, она поднялась и вышла в коридор. Мегрэ затворил дверь.
— Чего вы прицепились ко мне? Хватит! — процедила она сквозь зубы. — Можете радоваться. Гордитесь своей работой! Воспользовались тем, что я была не в себе…
Мегрэ видел, что ее плохо накрашенные губы задрожали, что она того и гляди заплачет, и отвернулся.
— Вы-то времени зря не теряли, успели засадить его за решетку.
— Послушайте, Жижи, откуда вы взяли, что Проспер арестован?
Она устало покачала головой.
— Так вы еще не в курсе дела? А я думала, что на телефоне лучше подслушивают… Что ж, могу и сказать, все равно вы скоро узнаете… Шарлотта только что телефонировала Жану… Едва Проспер вернулся с работы, примчалась машина, битком набитая фараонами, и его забрали. Шарлотта совсем голову потеряла…. позвонила Жану, хотела узнать, говорила ли я что-нибудь… А ведь я говорила. Правильно? Говорила? Достаточно наболтала, чтобы вы его засадили…
Вагон трясло, и при одном особенно сильном толчке Жижи бросило прямо на Мегрэ. Она с ужасом отпрянула от него.
— Но вам это даром не пройдет, клятву даю! Даже если Проспер действительно убил эту мерзавку Мими… Я вам вот что скажу, комиссар… Попомните мое слово! Я кто такая? Потаскушка, отребье, мне терять нечего, и вот клятву даю, если Проспера засудят, я вас разыщу и всажу вам пулю в башку.
Умолкнув, она с презрительным видом ждала его ответа. Он ничего не сказал. Он чувствовал, что это не пустая угроза, что она и в самом деле способна подстеречь его где-нибудь на углу улицы с револьвером и разрядить в него всю обойму.
Матросы все время следили за ними через застекленную дверь.
— Спокойной ночи, — со вздохом пробормотал Мегрэ.
Он вернулся в свое купе, разулся наконец и лег.
На потолке тусклым голубым светом горел ночник. Мегрэ лежал с закрытыми глазами, хмурил брови.
