Ночь у Насмешливой Вдовы - Карр Джон Диксон (читать книги онлайн .txt) 📗
— Прошу вас! — стонал Данверс.
— Ах ты, чтоб тебя!.. — отвечал Г.М.
— Внизу, на лугу, сидит полковник Бейли! Чемодан и собаки несутся прямо на него! Если они свалятся на полковника…
— То что? — спросил Г.М., резким жестом сдвигая панаму на затылок.
Если бы не новая угроза, он бы просидел на улице минут двадцать, в красках расписывая урон, какой понес его копчик от соприкосновения с асфальтом. Но, услышав о надвигающейся беде, великий человек с трудом встал, придерживая обеими руками панаму, и, переваливаясь, побежал вниз по Главной улице со скоростью, почти поражавшей воображение.
— Эй! — кричал Г.М. поверх голов зрителей. — Остановите его! Остановите сейчас же!
Любой завсегдатай скачек вполне мог оценить картину даже без полевого бинокля: обезумевшие собаки, несущийся по улице викарий — и торжествующий чемодан, катящийся на четыре корпуса впереди самых быстрых собак. Все звуки вдруг перекрыл пронзительный взволнованный дискант юного Томми Уайата:
— Пучеглаз! Пучеглаз! Взять его!
Реакция последовала незамедлительно.
Из беспорядочного пестрого клубка вырвался черно-белый пятнистый пес. За полсекунды он на три корпуса опередил остальных.
Гонка приближалась к повороту, за которым находился пригорок, довольно круто обрывавшийся вниз. Чуть в стороне от обрыва сидел спиной к дороге высокий джентльмен с хорошей выправкой, в котором без труда угадывался военный, и наносил мелкие мазки кистью на холст, стоящий перед ним на мольберте. Позади мольберта находились две дамы, одной из которых была Джоан Бейли. Их лица были обращены к улице. При виде происходящего дамы замерли, раскрыв рты.
— Пучеглаз! — в последний раз прозвенел боевой клич.
Одним прыжком длинноногий Пучеглаз нагнал чемодан, запрыгнул на него и свалился, ошеломленный. Чемодан, покачнувшись от неожиданного толчка, изменил направление и двинулся прямо к обрыву, распахиваясь на лету.
Пятнистая собака полетела в одном направлении. Бутылка шотландского виски — в другом. Чемодан как будто расправил огромные, дьявольские кожаные крылья и спикировал прямо на затылок полковника Бейли, завалив его нижним бельем Г.М. и впечатав лицом во влажный холст; чемодан, полковник и мольберт свалились на землю.
По меньшей мере на несколько секунд после того толпа очевидцев — собаки, дети, зеваки — окаменела, как изваяние Насмешливой Вдовы, которое высилось на некотором расстоянии. Однако всеобщее оцепенение не было вызвано прискорбным положением полковника Бейли.
На лугу, метрах в тридцати от них, стоял Том Уайат; он беседовал с двумя людьми, держащими теодолит. Услышав шум, Том медленно обернулся. В руках его был тяжелый терновый посох. Даже с дальнего расстояния было видно, как вытаращились его глаза, а брюшко заходило ходуном, набирая воздуха для боевого клича.
— Ха-а-а-а! — завопил Сквайр Уайат.
По оценкам Джоан Бейли, подобного вопля никто не слышал со времен разгрома наполеоновской гвардии при Ватерлоо. За долю секунды все — собаки, мальчики, девочки, даже их родители — развернулись кругом и, толкаясь, понеслись обратно, вверх по Главной улице. И вся масса на полном ходу врезалась в сэра Генри Мерривейла. Тот галантно изогнулся, но удержать равновесия не смог и снова плюхнулся на дорогу.
Только три крошечные фигурки из всей толпы остались стоять, парализованные страхом, у обрыва.
— Жуть! — прошептал юный Томми Уайат.
— Дядя Том! — пропищала девятилетняя девочка.
Пятнистая собака окидывала место действия ясным взором; она пыталась выглядеть столь же невинно, как и сам Г.М.
— Я с вас шкуру спущу! — заорал Сквайр, потрясая терновым посохом. — Чтоб мне провалиться, со всех троих спущу шкуру!
Троица, как будто у каждого над ухом спустили курок стартового пистолета, немедленно бросилась к широким воротам парка.
Темнело; на лугу, где произошла катастрофа, преподобный Джеймс, тяжело дыша, пытался помочь полковнику Бейли выбраться из-под чемодана, мольберта и красок.
Сэр Генри Мерривейл, опустив голову и ссутулясь, все сидел посреди дороги, как человек, который сдался под напором обстоятельств.
Дама, стоявшая рядом с Джоан Бейли, оказалась Стеллой Лейси. Покосившись на свою спутницу, она мягко попеняла ей:
— Джоан, прошу вас! В том, что случилось с вашим дядей Джорджем, я не вижу абсолютно ничего смешного.
— Н-н-н… — начала Джоан, но продолжать не могла.
Отвернувшись, недостойная племянница закрыла лицо руками и принялась раскачиваться взад-вперед. Стелла Лейси выразила легкое возмущение.
— Чувство юмора, Джоан, — заметила она, — заключается не в том, чтобы потешаться над беднягой, поскользнувшимся на банановой кожуре. Вульгарный, грубый фарс не имеет никакого отношения к юмору!
— Н-н-н…
Наконец полковник Бейли поднялся. Лицо его пестрело гаммой красок. Зеленая трава, асфальтово-черный оттенок каменного изваяния, синее вечернее небо казались бледными и выцветшими на фоне его физиономии. Полковник стоял прямой, как палка, в твидовом пиджаке и брюках-гольф. На шее у него, подобно гербам у славных рыцарей прошлого, болтались красные фланелевые кальсоны Г.М.
— Джоан! — крикнула Стелла Лейси.
— Н-но… это всего лишь акварель! Она… легко смывается водой! Д-достаточно намочить тряпку… Она н-н…
Полковник Бейли не обратил внимания на племянницу.
— Что за странная штуковина? — спросил он, сдерживаясь из последних сил и пиная чемодан носком ботинка. — И кто… — его тяжелая, покрытая веснушками морщинистая рука указала вверх, — кто тот джентльмен, что спускается сюда?
— Сэр Генри Мерривейл, — прошептал преподобный Джеймс. — Потомок стариннейшего и знатнейшего английского рода, — добавил он.
Надменный аристократ, о котором шла речь, величественной походкой приближался к ним. Спускаясь с обрыва, он поскользнулся и чуть было снова не оказался в сидячем положении, но крепкое ругательство, а также злость на подковырку судьбы удержали его на ногах. Смешно переваливаясь и отдуваясь, он подошел к полковнику Бейли.
— Послушайте! — начал он, резко поднимая вверх правую руку, словно приносил присягу. — Я клянусь всем, что только есть на свете, что в данном случае я абсолютно непричастен — не-при-ча-стен! — ко всей кутерьме. Меня не в чем упрекнуть. Я имею такое же отношение к тому, что произошло, как и швейцарские часы с кукушкой. Сейчас я вам докажу.
И он доказал. Когда Г.М. в ударе, он становился несравненным оратором, а его богатой жестикуляции мог бы позавидовать сам покойный сэр Генри Ирвинг. Живо поводя рукой из стороны в сторону, он описал ужасное происшествие. К тому времени преподобному Джеймсу с трудом удавалось сохранять на лице серьезную мину, но Г.М. намеренно не обращал на него внимания.
— Вот как все произошло, — подытожил он, — и да поможет мне Бог!
Некоторое время полковник Бейли не двигался. Затем он сделал именно то, что и следовало ожидать при данных обстоятельствах от человека военного. А именно — он запрокинул голову и разразился громким хохотом.
— Черт побери, отлично задумано! — Он снова пнул носком чемодан и, подумав, добавил: — Приходите сегодня к нам!
Г.М. поклонился и прижал руку к животу.
— Вот спасибо, сынок, — проговорил он. — Почту за честь принять столь лестное для меня приглашение.
— Славный малый! Джоан! Есть у нас сегодня что-нибудь особенное?
— Ах! — пробормотала Джоан, поняв, что опоздала. Ее розовые губки раскрылись. — Дядя Джордж, я…
— Может, карри? — предложил сияющий от радости полковник.
Джоан вздохнула с облегчением. Ее дядю можно было потчевать карри триста дней в году, и он, как правило, ничего не замечал и только провозглашал, что отлично пообедал.
— Дом наш вы легко найдете, — объяснял он Г.М. — Войдете в ворота парка и сразу поворачивайте налево — там есть дорожка, посыпанная гравием. Первый дом, какой попадется вам на пути, — наш. Поняли? Вот и прекрасно.
Полковник Бейли, не отличавшийся чванством, совершенно забыл о дикой раскраске своего лица. Он подобрал мольберт, измятый холст, кисти и большую коробку красок и сунул все под мышку. Его волосы цвета перца с солью, как и поседевшие усы, были коротко пострижены. Глаза, поблескивающие из-под косматых бровей, выдавали ум и проницательность. Ошибались те, кто сравнивал полковника Бейли с полковником Блимпом, твердолобым солдафоном с карикатур Доу.
