Её запретный рыцарь - Стаут Рекс (книги TXT) 📗
Это было слишком, и Дюмэн совсем пал духом.
— Том! — крикнул он голосом утопающего, который зовет на помощь.
Догерти поднялся с кресла, в котором его оставил Дюмэн, и подошел к ним. Француз в двух словах объяснил ему суть проблемы, сказав, что Лиля обижена тем, как они обошлись с Ноултоном.
— Не обижена, — прервала его девушка. — В общем-то все это меня мало волнует и только кажется несправедливым. Не понимаю, чем вам не угодил мистер Ноултон?
Догерти повернулся к Дюмэну и прорычал:
— Какого черта ты ей все рассказал?
Дюмэн не нашелся что ответить.
Догерти повернулся к Лиле:
— И вы думаете, что мы поступили с ним несправедливо?
— Да.
— Ну, вы не правы.
— Полагаю, что права.
Догерти несколько мгновений молча взирал на нее, потом тяжело вздохнул, сплюнул на пол и сказал:
— Мисс Уильямс, настало время нам понять друг Друга. Сейчас для этого самый подходящий момент.
— Я ничего не понимаю, — заявила Лиля.
— Сейчас все объясню. Только прошу вас вспомнить, как я… как мы к вам относимся. Вы знаете, что мы делаем — наверное, не так много, но все, что можем, — чтобы показать вам свои чувства. Мы рады воспользоваться для этого любой возможностью. В любом из нас не так уж много хорошего, но мы всегда стараемся проявить свои лучшие качества. А теперь о Ноултоне. Пока он был одним из нас, никаких вопросов не возникало. Он нас вполне устраивал. Думаю, и его отношение к вам всегда было очень хорошим. Но дело не в этом. Как мы заметили, он слишком много о себе возомнил. А этого допустить нельзя. Ноултон имел право покупать вам розы и оказывать знаки внимания, как и все мы. Но никому из нас не дозволено к вам прикасаться, и ему в том числе.
Вот и все дела. Если вы скажете, что думаете о Ноултоне не лучше, чем о любом другом из нас, мы признаем свою ошибку и извинимся. Вы понимаете, что мы держим себя в рамках приличия. Нам дозволяется быть рядом с вами и кое-что для вас делать. А сейчас мы просим у вас только одно: скажите, что вы не любите этого Ноултона.
Пока произносилась эта речь, Лиля постепенно теряла самообладание. Неужели ее тайна раскрыта? Она то и дело краснела и смущенно отводила глаза, а рука, поправлявшая локон у виска, дрожала. Наконец девушка нашла в себе силы для ответа.
— Я понимаю, понимаю, мистер Догерти, что у вас есть определенные права. Ценю все, что вы для меня сделали. Я бы очень рассердилась, если бы вы не руководствовались добрыми чувствами ко мне. Вы можете делать с мистером Ноултоном все, что вам угодно. Это меня совершенно не волнует. А сейчас — уходите, пожалуйста.
— Но вы должны сказать нам…
— Уходите! — воскликнула Лиля. — Пожалуйста!
Они повернулись и, не сказав ни слова, ушли.
Лиля знала, что сделала правильно, не став с ними ссориться. Возможно, они вели себя неподобающим образом, но она понимала, что не из злых побуждений.
Однако она была напугана и сильно обеспокоена.
Ей было ясно, что они никогда бы не решились так обойтись с Ноултоном, если бы не знали больше, чем сказали ей.
Что бы это могло быть? Чутье подсказывало ей, что Ноултон — птица высокого полета. Она проработала в «Ламартине» несколько месяцев и кое-что знала о подоплеке текущей здесь жизни. И она боялась.
Помимо всего прочего, стоит ли забивать себе голову мыслями о Ноултоне? Он не выказывал к ней никакого интереса. Конечно, вел себя галантно и, несомненно, был истинным джентльменом. Но он не дал ни малейшего повода предполагать, что когда-либо станет причиной ее приятных или неприятных переживаний.
Время текло незаметно. Телеграф в «Ламартине» никогда не был перегружен, но день показался Лиле каким-то особенно скучным. Она хотела почитать книгу, но не могла сосредоточиться.
В пять часов девушка начала составлять ежедневный отчет, стараясь занять себя им как можно дольше. К половине шестого она приготовила наличность для приходившего каждый вечер инкассатора телеграфной компании.
Он явился через несколько минут.
— Сегодня выручка небольшая, — улыбнулась Лиля.
Инкассатор, полноватый и преисполненный сознанием собственной важности коротышка, пересчитал деньги и дал ей расписку. Потом достал из кармана конверт, вынул из него хрустящий десятидолларовый банкнот и положил на стол перед Лилей.
С таинственным видом наклонившись к девушке, он спросил:
— Мисс Уильямс, вам известно, кто рассчитывался этой купюрой?
Лиля с любопытством посмотрела на банкнот.
— В прошлом месяце, — продолжал инкассатор, — было около двенадцати таких купюр. Мы хотим знать, откуда они взялись.
Этот неожиданный вопрос вызвал у Лили удивление. Она ничего не ответила, стараясь собраться с мыслями, и тут же вспомнила.
Конечно, это были банкноты Ноултона. Разве не он все время расплачивался за телеграммы новыми купюрами? Ее выручка была не такой уж большой, чтобы она не могла этого вспомнить.
— Но в чем дело? — пробормотала она, стараясь выиграть время.
Инкассатор пропустил вопрос мимо ушей.
— Ты знаешь, кто тебе их дал? — повторил он.
— Нет, — уверенно ответила Лиля.
— Совсем ничего не помнишь?
— Ничего.
Он полез в другой карман и достал из него точно такую же купюру:
— Я только что взял ее из твоей кассы. Ты получила ее сегодня и, конечно, помнишь, кто ее дал.
— Нет, — выдохнула Лиля.
Инкассатор с минуту пристально на нее смотрел.
Потом положил купюры в конверт и сказал:
— Странно. Очень странно — при такой небольшой выручке. Не понимаю, как ты можешь ничего не помнить. В любом случае впредь будь настороже. Эти банкноты — поддельные.
— Поддельные! — открыла рот от изумления Лиля.
Инкассатор кивнул, повторил, что она должна быть настороже, и удалился.
Поддельные!
Лиля закрыла лицо руками. Ее трясло от страха.
Глава 5
Двое провожатых
В этот вечер Лиля чувствовала себя неуютно. Она впервые осознала, куда ее может завести вспыхнувшее чувство. Сделаны первые шаги по опасной дорожке — при мысли об этом ее охватывал ужас, и ей хотелось повернуть назад.
Она солгала, изменила самой себе, и это было для нее полной неожиданностью. Она солгала инстинктивно, не задумываясь, как бы между прочим — сердце отдало мозгу приказ, которому нельзя было не подчиниться.
Но ради кого приносятся такие жертвы? — спрашивала она себя. Ради человека, о котором она знала только одно — он ей небезразличен. Так что, возможно, бродвейские знатоки жизни отчасти правы.
Этим вечером Лиля, сидя одна в своей комнате, устроила себе строгий экзамен. «Зачем я так поступила?» — спрашивала она себя, и ее сердце томительно сжималось, словно силясь сохранить тайну, но она знала ответ на этот вопрос.
Вся дрожа, девушка соскользнула с кровати, подбежала к окну и зарылась лицом в стоявший на столе букет увядших роз.
Любовь все побеждает. Она заставляет принцессу оставить двор, бросить вызов монарху, пренебречь своим происхождением и упасть в объятия безродного любовника. Побуждаемая ею, скромная девушка-клерк смеется над писаными и неписаными законами и приносит в жертву все, что у нее есть, — самое себя.
И их обеих ждет одна и та же сладкая награда. Любовь побеждает все.
Лиля сдалась не сразу. Она отчаянно сопротивлялась, стараясь убедить себя, как важно ей выстоять. Нет ничего ужаснее для женщины, чем страх, что она выйдет замуж за никчемного человека, потому что, когда решение о замужестве принято, она ждет славы, а не стыда.
Наконец Лиля сказала себе: «Я поступила правильно, когда его прикрыла. Он хороший — я знаю это, — разве сердце может меня обманывать? Что же мне теперь делать? Не знаю. Но что бы я ни сделала, не пожалею об этом».
После этого она улыбнулась и заснула.
На следующий день, когда она сидела за своим столом в «Ламартине», ее снова стали одолевать страхи и сомнения. Ее не покидало беспокойство и одолевали предчувствия, она с отсутствующим видом небрежно делала свою работу, обычную приветливость сменила рассеянность, она то и дело бросала взгляд на входные двери и разочарованно возвращалась к своим бумагам.
