Дело гастронома № 1 - Латий Евгений Александрович (книги серии онлайн TXT) 📗
Беркутов прочитал, кивнул. Гарумов забрал записку, скомкал ее, сунул в рот и сжевал.
– Рисовая бумага, настоящая, – пояснил он. – У Луция Сенеки был трактат, он не сохранился, о переменчивости погоды. Основная мысль его такова: погода меняет свой нрав не от каких-либо причин, а потому, что такова ее суть: постоянно меняться, не хранить постоянства. Вы понимаете?
Беркутов помедлил, кивнул. Гарумов, глядя в упор на Беркутова, отрицательно покачал головой.
– Подумать, конечно, стоит, но…
Гарумов двумя пальцами сжал себя за горло и вытаращил глаза. Беркутов негромко рассмеялся. Сцена, изображенная адвокатом, получилась смешной. Но через секунду Беркутов снова надел на себя печальную маску.
– Я устал уже, Эдуард Петрович. Просто устал! Это имеет какое-то значение?
Гарумов потускнел, кивнул головой.
– Имеет, – согласился он.
Адвокат поднял глаза вверх, изобразил наушники, давая понять, что их прослушивают.
– Ты должен сам принять решение… С одной стороны, предложение вроде бы заманчивое, – трагическим тоном выговорил он. – Но Генсек сейчас в больнице, положение его… – Гарумов изобразил умирающего. – Так что ситуация неопределенная.
Адвокат развел руками, и Беркутов печально покачал головой.
Сотрудник в штатском в наушниках следил за уровнем записи магнитофона. Медленно крутилась бобина с узкой магнитофонной лентой. В наушниках звучал голос Гарумова: «И обсуждался ли вообще с ним этот вопрос – уверенности никакой!» Гарумов несколько раз кашлянул. «Георгий Константиныч, вы же не ребенок, которого надо уговаривать. Я ясно выражаюсь?» Повисла пауза. Она длилась томительно долго. Звуковик сидел и слушал напряженную тишину.
16
Двое рабочих копали очередную яму. Боков, ссутулившись от зябкого ветерка, расхаживал по участку. Остановился около вентиляционной трубы, потрогал ее. Она чуть пошатнулась. Боков хмыкнул. Он подтолкнул ее посильнее, и она накренилась. После очередного толчка труба сорвалась и рухнула. Под ней обнаружилась другая труба, пошире, а в ней сквозь рыхлую землю проглядывали хвосты полиэтилена.
– Эй! Быстро сюда! – закричал майор, замахал руками, призывая к себе рабочих.
Те бросили копать, подбежали к Бокову.
– А ну-ка, раскопайте мне этот чертов воздуховод! – приказал майор. – Что-то тут не то…
И рабочие начали раскапывать воздуховод. Еще через мгновение они вытащили первый небольшой, но увесистый мешочек с деньгами. Боков не сводил глаз с этого нежданного богатства.
Беркутова ввели в камеру для допросов. Там его уже поджидал Скачко. Полковник указал ему на стул. Беркутов сел. Под глазами залегли темные круги. Он так исхудал, что пиджак болтался на нем как на вешалке. Георгий Константинович отрешенно смотрел в сторону.
– Я за ответом для генерала, – сказал Скачко.
Беркутов нахмурился. Охранник принес чай в подстаканниках, вазочку с земляничным печеньем и ушел. Беркутов вдруг на мгновение ожил, потянулся на запах. Взял стакан, поднес к носу и, закрыв глаза, блаженно втянул в себя чайный запах, прикрыл глаза.
– Настоящий, индийский… – пробормотал он.
Скачко кивнул ему:
– Пейте!
Беркутов сделал глоток чаю, зажмурился и несколько секунд сидел неподвижно. Потом открыл глаза и сделал еще глоток. Скачко не торопил его. Лишь когда Беркутов выпил полстакана, полковник, слабо улыбнувшись, спросил:
– Что же мне сказать генералу?
Беркутов шумно выдохнул.
– Не знаю.
– Мы нашли у вас на даче сорок тысяч в воздуховоде. Это ваши личные сбережения?
Беркутов кивнул.
– А что так мало?
Беркутов пожал плечами.
– Сколько есть.
– Вид у вас усталый. Может быть, вас записать к врачу? Полежите с недельку в больничке, придете в себя! Вы не против?
Беркутов не ответил.
– Так вы согласны на предложение генерала?
Беркутов напрягся.
– А слову генерала можно верить?
– Можно! На то он и генерал!
– Тогда я согласен.
Скачко, услышав этот ответ, в первую секунду даже не поверил.
– Вы это осознанно?
Беркутов кивнул
– Что ж, я рад! – улыбнулся полковник.
Скачко зашел к генералу, выложил четыре большие пачки бумажных денег, завернутые в полиэтилен. Тот изумленно уставился на пачки.
– Мы нашли это в воздуховоде на даче Беркутова. Здесь ровно сорок тысяч рублей! Но больше ничего не нашли, видимо, это все сбережения Беркутова.
Култаков оглядел четыре тугие пачки двадцатипятирублевок, нахмурился.
– А долларов нет?
Скачко развел руками. Култаков нахмурился.
– Он что, издевается над нами?! Надо еще искать! Сорок тысяч в чулке можно найти в каждой третьей семье! – разгневался Култаков. – Нам этого мало!
– Мы пять раз простукали, обшарили все стены и углы. Больше ничего!
Култаков помрачнел.
– Ладно, пусть пишет, кому что передавал. Дай ему толстую тетрадь, и пусть подробно все расписывает. Каждый рубль!
Скачко кивнул.
– Андропов уже вряд ли выйдет из клиники. Плохи у него дела. Почки отказывают, – мрачно произнес генерал.
– И что теперь? – с тревогой спросил Скачко.
– А что теперь?! Курс не меняем! Следующий Старшинов! Но ты прав. Нам это ни к чему. Пусть им займется республиканская прокуратура РСФСР. Мы им дорогу проторили.
Скачко кивнул.
Костиков встретился со Старшиновым на «Птичке» в собачьем ряду. Тот придирчиво рассматривал щенков спаниеля, выставленных на продажу и копошащихся в большой плетеной корзине. Костиков оглянулся, но, не заметив ничего подозрительного, подошел к нему, встал рядом и тоже стал рассматривать одного из щенков.
– Этот вот, белоухий, посимпатичней будет! – посоветовал Костиков. – Решили охотой заняться, Николай Иваныч?
Старшинов хмуро взглянул на своего помощника и снова принялся разглядывать щенков. Он отошел от корзины со спаниелями и двинулся дальше по собачьему ряду. Костиков, опасливо озираясь по сторонам, поплелся за ним.
– Вы всерьез щенка выбираете? – спросил Костиков.
– Всерьез, – пробурчал Старшинов.
Костиков недоуменно хмыкнул.
– Для внука, что ли?
Старшинов не ответил. Остановился возле корзины с королевскими биглями с коричнево-рыже-белым окрасом и радостно стал их рассматривать.
– Словно с картин малых голландцев сошли! – восторженно произнес он.
Костиков все крутил головой по сторонам, стараясь засечь «наружку», но заметить что-либо не удавалось. Он вплотную приблизился к Старшинову.
– Наш друг начал давать признательные показания, – зашептал он. – Кому передавал, сколько, когда. Память у него, говорят, отменная. Есть людишки, мы могли бы прервать поток дружеских воспоминаний…
Костиков бросил злой взгляд на молодого парнишку, который протискивался поближе к корзине, чтобы посмотреть на биглей, и одним этим уже оказался подозрителен, а когда повернулся к Старшинову, то натолкнулся на его жесткий взгляд.
– Решил в бандиты податься? – прорычал Николай Иванович.
Костиков хмуро огляделся по сторонам.
– Какие бандиты, когда он нас с тобой закладывает?!
– Молчать!
Старшинов поморщился, схватился за живот. Полез в карман, достал таблетку, бросил в рот.
– Если Георгий признался, то, значит, невмоготу стало. Ты вон какой гладкий, лощеный! А мы с ним на войне землей давились, ползая на волоске от смерти. И спали с ней в обнимку!
– Давайте хоть без имен!
Костиков умолк, поморщился, недовольный этим указанием своего начальника.
Беркутов передал тетрадь Скачко. Полковник начал ее листать. Она была исписана мелким почерком. Там были схемы, суммы, фамилии, а также даты. Так за последний, 1982 год было записано: «Гришину В.В. с января по сентябрь 82-го было передано без оплаты 5 продовольственных заказов на общую сумму две тысячи шестьсот рублей». Скачко хмыкнул, захлопнул тетрадь, бросил ее на стол.
