Мурка. Королева преступного мира - Руссо Виктория (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Александр Варфаламеев стоял перед руководством, вытянувшись и развернув плечи, смотрел перед собой и сосредоточенно слушал указания. Красивый, бравый молодой мужчина напоминал статный монумент, выполненный талантливым патриотом-скульптором. Иван Васильевич всегда восхищался выправкой чекиста, но не в этот раз. Смерть младшего брата надломила его и разозлила. Он всеми фибрами души ненавидел революцию, но еще больше презирал ее последствия — беспредел, который творился на территории огромной страны. Даже несмотря на то, что с 17 года Россию сотрясал красный террор, порядок навести так и не удалось. Миллионы граждан гибли, но паразиты все равно каким-то чудесным образом выживали, придумывая собственные законы, они создавали свои «островки» в государстве, не желая подчиняться верховной власти. От горечи и обиды уже немолодой и потерявший всякую надежду на светлое и прекрасное будущее мужчина серьезно пристрастился к алкоголю. Градусы в его крови присутствовали всегда в качестве лекарства. Только так он мог воспринимать происходящее вокруг лояльно, без риска для сердечной мышцы.
— Сашка, я тебя с малолетства знаю, с тех пор, как ты еще в приюте для беспризорников сопли на кулак мотал. Ты на хорошем счету и тебе я могу доверять. Отправляйся в эту дыру и тряхани их так, чтобы у них из задницы искры полетели! Ты меня понял? Я даю тебе полную свободу, все соответствующие бумаги получишь у секретаря. Ненавижу это жулье — давить их надо как клопов! — лицо Ивана Васильевича от злости залилось багровой краской.
Как тогда осенью 17 года, перед Варфаламеевым стояла задача: изолировать классовых врагов, а причастных к убийству должностного лица наказать по всей строгости (конечно, имелся в виду расстрел). Еще в недавние времена при ЧК Александр чувствовал себя могущественным и от души наслаждался вверенными ему полномочиями. Начальство было довольно одержимым революционными идеями деятелем и, отмечая его незаурядные способности, сулило высокие посты в советском партаппарате. В стране снова дул ветер политических перемен, чекист-фанатик опасался застрять в кабинете до старости, как Иван Васильевич. Молодой мужчина жаждал подвигов и продвижения по службе. И наконец получил достойный шанс доказать преданность общему делу.
— Я решу эти вопросы, Иван Васильевич, не волнуйтесь! — отчеканил верный сын партии.
— А ту тварь, которая это сделала с моим братом, привези мне живьем… Хотя нет… Ухо! А лучше — два! Иди! — зарычал Иван Васильевич, задыхаясь от ярости и ломая третью спичку о непослушный коробок, пытаясь прикурить. Не справившись с приступом агрессии, он смял сигарету и вместе с пепельницей швырнул ее в стену.
— В местной газете написали про вчерашний случай, — произнес Фомка, просматривая прессу. — Это нехорошо. Мне кажется, нам нужно ехать дальше — в следующий город. Не стоит застревать здесь. Опасно это.
Мэри внимательно на него посмотрела, после чего холодно и вкрадчиво произнесла:
— Теперь ты решаешь, когда и куда ехать моей банде? С каких пор у моего пажа появилось право голоса?!
Слова Мэри больно кольнули преданного пса — Фомку, он стремительно вышел из комнаты. Она всегда учила его контролировать эмоции. Чтобы не случилось, держать упряжку нервов крепко. В этот день Петр Фомин обнаружил, что и в его организме есть предел.
Паж — так она назвала его лишь однажды, когда вступилась за юнца перед самим Тулупом. Фомка заснул на стреме. К счастью все обошлось и угрозы во время ограбления квартиры торговца мехами не возникло — это и спасло дебютанта. При другом раскладе сложно представить, что могло бы случиться: перестрелка и чьи-то смерти, как последствие. Когда-то давно за годы до вступления в банду Петр Фомин был против убийств. Юношей он верил в идеалы и в счастливое будущее, воображение ему рисовало превосходные яркие картины, на которых под безоблачным мирным небом совершают променад улыбающиеся люди. После окончания гражданской войны он уяснил одну важную вещь: человек человеку враг.
— Каждый должен защищать себя, ты не решишь проблему в головах других людей. Начни перемены с себя и иди вперед. Если кто-то умер — это не твоя вина, — ломала идеалы мечтателя Кровавая Мэри, обращая его в свою религию.
Васька Тулупов разбудил Фомку, со всей силы саданув по затылку. С перепуга он вскочил и бросился с кулаками на главаря. Это вызвало смех среди бандитов, которые окружили сладко спящего паренька плотным кольцом. Мэри в тот день взяла огонь на себя, обещая коллегам обтесать неумелого доходягу.
— Он будет моим верным пажом. Я обучу его «хорошим манерам» — умело воровать и безжалостно убивать, — произнесла она с улыбкой. Тулуп уважал эту женщину и даже, как подозревал Фомка, был влюблен в нее, поэтому и не смог ей отказать.
Петр часто вспоминал, как попал в банду. Восхвалять или проклинать тот день молодой человек никак не мог решить. Один из приятелей по университету пообещал замолвить за него словечко и ввести в преступный «рай», где нет ни голода, ни нужды, в мир, где отсутствуют скучные правила и ограничивающие свободу личности законы. По рассказам приятеля банда Тулупа была землей обетованной, на которой что не посеешь — все плодоносит золотом. Фомку взяли на испытательный срок. Первое время в жульнической компании он ощущал себя словно с завязанными глазами в темной комнате. Все оказалось намного сложнее, чем он мог предполагать. Попасть в эту трясину оказалось делом нехитрым, а вот выбраться из нее не представлялось возможным.
— Время лечит, а смерть исцеляет, — сыпала постулатами во время обучения Мэри, когда в судьбе Фомки появился первый труп. Пришлось защищаться от разбушлатившегося урки, который, перебрав самогона, начал стрелять по всему, что попадало в поле его зрения. Не часто, но все же Фомке снился стеклянный взгляд мертвого человека.
— Это к осадкам! — произнесла Мэри, подавляя зевоту, когда он рассказал о том, что убиенный снится. — Примета такая в народе: снится мертвец — быть осадкам.
И действительно, на следующий день в Петрограде был снегопад. Огромные хлопья изящно вытанцовывали пируэты в воздухе. Это успокоило Петра, и он стал относиться к ночным визитам мертвеца несерьезно. «Был человек — и нет человека. Таков закон природы», — размышлял бандит-новобранец. Начитанной и неглупой Мэри удалось в свое время убедить послушного мальчика Петю в том, что в их деятельности нет ничего ужасного, и каждый волен решать, как далеко он готов зайти. Однако преимущественно он смирился с сомнительными догмами из благодарности. Тулуп по природе был человеком жестоким, и проколов, подвергающих серьезной опасности, не прощал. От «свежачка» в банде избавлялись легко и непринужденно. А вот проверенные кадры более или менее ценились.
Для впечатлительного и преданного Фомки все события, связывающие его с Мэри, были ценны. Она стала его опорой, его семьей. Он почти не помнил прежнюю дореволюционную жизнь, где был прилежным ребенком, в котором родители души не чаяли. Когда их взгляды с отцом кардинально разошлись, юноша был изгнан прочь. Оставив отчий дом, Петр Фомин ни разу не пожалел об этом. Будто его предназначение заключалось в том, чтобы быть возле отчаянной и бесстрашной амазонки, которая ежедневно доказывала миру, что существует, и летела против ветра к какой-то никому неведомой цели. Эта женщина была для него сложным секретным замком, и он надеялся, что когда-нибудь ему удастся его… нет, не взломать, а бережно и острожно открыть.
Глава 6
Два титана преступного мира
Банда Кровавой Мэри пронеслась по городу ураганом: квартиры, лавки, магазины и даже банк. Работали, не применяя насилия, — не было ни жертв, ни свидетелей. Они были изобретательны и не оставляли следов. Ежедневно случались грабежи, и чья-то частная казна становился легче. Казалось, их жадности нет придела. Местная преступность одурела от наглости и изящества грабежей неуловимых «гастролеров».
Больше всех ситуация эта тревожила Царя — человека, несущего в каком-то смысле ответственность за благополучие кошельков местных толстосумов. К нему на поклон пошла вереница недовольных богатеев, требующих справедливости. Царя и его равносильных подельников тошнило от новой волны выскочек, занимающихся сомнительной деятельностью. НЭП стал в какой-то степени бичом времени. Но не для бандитов! Разрешение частного предпринимательства и спекуляции развязало руки преступникам, а в государственных структурах начался разгул коррупции. Взяточничество стало нормой, вопросы решались в частном порядке, тет-а-тет. Денежные вознаграждения любили и в рядах милиции. Местные руководители с благодарностью принимали дары от нэпмэнов и покровительство жуликов. Торгаши, жулье и начальнички — это были три группы, сплетенные между собой коммерческими махинациями и откровенно плюющие поверх голов голодного народа.
