Дочь палача и король нищих - Пётч Оливер (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗

Мельницы…

Он почти у цели. Теперь оставалось только надеяться, что не ошибся.

Юноше потребовалось некоторое время, чтобы сориентироваться на поросшем низким кустарником острове, но в конце концов он узнал высокое строение с черепичной крышей, к которому в прошлый раз приводил его Натан. Лекарь замедлил шаги; он по-прежнему понятия не имел, что ожидало его внутри. Что, если мельницу охраняли?

Он решил не заходить внутрь сразу, а заглянуть для начала в одно из окон. С трудом вскарабкался на кучу бревен, сложенную штабелем у стены, и добрался наконец к заколоченному окну. Оттянул одну из досок и стал вглядываться в сумрак, царивший внутри.

Разглядеть удалось немного. Как и в прошлый раз, повсюду грудились мешки с мукой и пшеницей. В глубине со скрипом вращались громадные жернова, приводимые в движение водяным колесом, установленным с обращенной к реке стороны. Симон хотел уже отвернуться, как в глаза ему бросился очень уж большой мешок, который, судя по всему, свалился из общей кучи и теперь валялся бесхозный посреди пола.

И мешок этот шевелился.

Симон поморгал и присмотрелся. Действительно! Громадный мешок метался и дергался. Только теперь лекарь понял, что это был не мешок вовсе, а человек, связанный в тугой кокон. Когда этот кокон снова метнулся в сторону, Симон смог разглядеть лицо. И с огромным трудом подавил крик.

На полу лежала Магдалена.

Волосы у нее были мокрые и растрепанные, лицо бледное, и сама она дрожала всем телом. Но в глазах ее метался гневный огонь, от чего Магдалена напоминала пойманную рысь.

В следующую секунду из затемненного угла выступили несколько человек. Двое из них оказались неотесанными широкоплечими бугаями – взгляд выдавал в них людей, привыкших исполнять чужие приказы. Как показалось Симону, по крайней мере одного из них он уже встречал до этого на набережной. А вот третий был иным: низкого роста, в красной рубашке с белыми завязками, и на голове его была нарядная мушкетерская шляпа, из тех, какую лекарь и сам с большим удовольствием приобрел бы.

Там, возле Магдалены, стоял Сильвио Контарини.

Закинув ногу на ногу, венецианец уселся на мешок с пшеницей и уставился на дергающийся кокон перед собой. Все время, пока они плыли по реке, Магдалена тщетно пыталась освободиться от веревок. Постепенно движения ее становились все слабее, и Сильвио сочувственно покачал головой.

– Мне и вправду ужасно жаль, что нашему знакомству пришлось принять такой оборот, – вздохнул он. – Но ведь пути Господни неисповедимы. Поверьте, я по-прежнему вас уважаю. Ваша отвага, ваша проницательность и, разумеется, красота…

– Карлик чахоточный! – прошипела Магдалена и попыталась подняться, что ей, конечно, не удалось. – Только попробуй еще раз ко мне прикоснуться, я тебе стручок твой мигом вырву!

– Scusate [25], но это, боюсь, неизбежно, – проворковал Сильвио. – Все-таки вы мне еще нужны для эксперимента. Но если так вам будет угоднее, я позабочусь о том, чтобы лишь эти очаровательные cavalieri…

Он кивнул на ухмылявшихся молодчиков

– …чтобы только они могли к вам прикасаться. Так для вас лучше?

– Что за эксперимент такой, будь он неладен? – грубо спросила Магдалена, хотя в голосе ее слышалась неуверенность. – И говори со мной на немецком.

Сильвио откинулся на мешках и, заложив руки за голову, оглядел мельницу так, словно только сейчас понял, где находится. Потом, довольный, повернулся к Магдалене.

– Как вы думаете, что это?

– Зерно. Мука. Что же еще? – огрызнулась Магдалена.

Сильвио кивнул.

– Esattamente [26]. Но из особенного зерна.

Венецианец достал нож и ткнул в один из мешков, на которых восседал подобно королю на троне. Потом задумчиво высыпал между пальцами пригоршню пшеницы. Почти половина зерен была черно-синего оттенка, словно уже начали плесневеть.

– Это новый урожай с арендованных мною полей вокруг Регенсбурга, – пробормотал он. – Нам стоило немалых трудов вывести пшеницу такого вот сорта.

Он продолжал задумчиво пересыпать зерна на пол.

– Вообще это обыкновенный грибок, что поражает зерно в дождливое лето. Крестьяне этого грибка боятся, хотя воздействие его просто поразительно. Такую пшеницу, можно сказать, благословил сам Господь. Он вызывает ignis sanctus, святую горячку, – он резко взглянул на Магдалену. – Хотя вам, знахаркам, ближе название антонов огонь.

– Господи! – просипела Магдалена. Лицо ее стало еще бледнее. – Гангрена! Значит, во всей этой пшенице…

Сильвио кивнул.

– Спорынья. Все верно. Яд Господа. С ее помощью люди способны пережить день Страшного суда. Те, кто ее принимает, возносятся на небеса – или извергаются в ад. Говорят, она зародилась вместе с человечеством.

Снова на пол посыпались зерна.

– Попробовав ее, люди целыми деревнями пускались на поиски Господа. Поедали зараженный спорыньей хлеб и впадали в экстаз, видели в окружающих ведьм и демонов и уничтожали их. Носились по улицам с плясками и воздавали хвалу Искупителю. Очистительный яд! Я с гордостью могу утверждать, что никогда еще человек не получал спорынью в таких огромных количествах.

Он величественно обвел рукой груды мешков, сваленные по всей мельнице, и по лицу его пробежала восторженная улыбка.

– Достаточных для целого города.

Симон следил из своего укрытия, как венецианец поднялся и принялся обходить мешки, словно строй солдат. Сердце выпрыгивало из груди. Они с самого начала могли догадаться! Голубоватый, приторно пахнущий порошок в муке. Размолотая спорынья! Этот грибок, растущий не только на пшенице, но и на других злаках, довольно часто приводил к массовым отравлениям. Люди ели зараженный хлеб и впадали в безумие, многие погибали. И лишь в ничтожных количествах она имела целебные свойства. Ее использовали, чтобы облегчить боль или избавиться от плода в чреве. И теперь этот полоумный, похоже, решил отравить ею целый город!

Симон вполголоса выбранил себя за то, что не подумал об этом раньше. Ведь незадолго до их отъезда в Регенсбург пекарь Бертхольд скормил спорынью беременной служанке Резль. Хотя в Шонгау лекарь этого яда ни разу не видел: отец, вероятно, хранил его втайне от сына. Все, что лекарь помнил о ней, он узнал еще во время учебы в Ингольштадте.

Ему вспомнился иллюстрированный травник в кабинете цирюльника. В нем были отмечены некоторые виды злаковых. Должно быть, Гофман вывел у себя в лаборатории какой-то особенный сорт спорыньи. Разгадка все это время находилась у Симона под носом, но он просто не замечал ее!

Лекарь отчаянно соображал, как ему быть. Неотесанные пособники венецианца устроились на мешках и по очереди прикладывались к глиняной фляге. Судя по довольным физиономиям, в ней было что-то крепкое, но лекарь сомневался, что они опьянели достаточно, чтобы не представлять угрозы. И что же теперь делать? Позвать стражников? Пока эти тугодумы возле моста дотопают до мельницы, Сильвио, а с ним и Магдалены наверняка уже след простынет. Кроме того, кто даст гарантию, что кто-нибудь из патрициев не замешан в заговоре? Разве не пытался казначей Меммингер заполучить порошок? Да еще и убийцу для этого нанял…

В это мгновение Симон услышал шум позади себя. Он обернулся и с ужасом уставился на очередного прислужника Сильвио; тот, словно кошка, карабкался по бревнам. Так, значит, их трое! Один из них, вероятно, дежурил возле дверей и теперь заметил Симона.

Поняв, что его заметили, здоровяк выругался и схватил лекаря за ногу. Тот отчаянно брыкнулся и ногой врезал ему в лицо. Прислужник с пронзительным криком полетел вниз, увлекая при этом некоторые из бревен. Весь штабель под ногами пришел в движение, Симон почувствовал, как бревна начали раскатываться в стороны. Еще немного – и его раздавит, как в жерновах.