Квинканкс. Том 1 - Паллисер Чарльз (бесплатная регистрация книга .txt, .fb2) 📗
Мистер Панч, обернитесь! Да гляди же, глупая кукла!
— Куклы — все мы не более чем куклы, — подхватил Панч, воспринявший одно только это слово.
— Заткнись, болван! — крикнула Джоан, тюкая его по голове. Низким и грубым голосом она добавила: — Не хотят они это слушать.
Я обратил внимание, что, когда кукольники в заключение появились, чтобы обойти зрителей со шляпой, не осталось уже никого, кроме меня и нескольких смеявшихся мальчишек; смущенный этой мыслью, я быстро удалился.
На следующей улице вдоль тротуара собиралась толпа, и я, найдя удачное местечко на углу, не устоял перед искушением возобновить торговлю.
За следующие час или два я продал больше кукол, чем в самый удачный из предыдущих дней, хотя в давке мне было трудно удерживать лоток и несколько раз мальчишки хватали у меня игрушки и даже деньги. Кортеж наконец вернулся, мимо проезжали самые роскошные кареты, какие я когда-либо видел или воображал, каждая в сопровождении отряда верховых с плюмажами, на лошадях той же гнедой масти. Тут ко мне приблизилась группа мальчишек и подростков, и один из них — высокий, нескладный, с выступающими челюстями и глубоко запавшими глазами — вроде бы заметил меня и указал другим. Они подбежали и, пока я с остальной публикой рассматривал кортеж, перевернули мой лоток. На уме у них, как я понял, не было ничего, кроме озорства, а вот подстрекатель дождался, пока они пройдут, и толкнул меня с такой силой, что я упал на землю оглушенный. Стоя надо мной, он обшарил мои карманы и извлек оттуда все деньги. Потом он, видимо, вознамерился меня пнуть и уже приподнял ногу, но кто-то резко дернул его назад, он потерял равновесие и свалился.
Джентльмен, который это сделал (или просто какой-то джентльмен?), созерцая его сверху, кротко заметил:
— Надеюсь, любезнейший юноша, в свое время вы усвоите такую важную добродетель, как умеренность. Пинок в данном случае — совершенно излишний расход энергии.
Вставая и отряхивая штаны, юнец злобно огрызнулся:
— Хапуге Джеку это не по вкусу придется! Так и знай. Присматривай себе лучше другое место.
Он затерялся в толпе и был таков.
Пока мой спаситель помогал мне подняться на ноги, я смог его рассмотреть. Он был высокий, сутулый, полноватый, лет пятидесяти. Выражение его лица я описал бы как веселое негодование; щеки были залиты румянцем, глаза смотрели сквозь очечки с половинками линз, над ними щетинились очень густые брови, отчего можно было подумать, что он постоянно чему-то удивляется. Внешний вид говорил скорее о попытке привести себя в порядок, чем об успешности этой попытки: небрежно повязанный шейный платок, чулки из разных пар, не до конца выбритая физиономия. Сюртук, весь в пятнах, был обсыпан каким-то мелким порошком (познакомившись с этим человеком получше, я понял, что это такое: заводя очередную страстную речь, он наскоро забрасывал себе в ноздри щепотки табака, и тот разлетался вокруг подобием золотого тумана). На голове у него сидел древний парик, который постоянно исхитрялся повернуться так, что косичка оказывалась над ухом, и это лишало его внешность остатков солидности.
— Силверлайт, успокойся! — внезапно крикнул этот джентльмен, и, проследив его взгляд, я увидел другого джентльмена, который взволнованно переминался с ноги на ногу немного в стороне; рядом, на тротуаре, находились как будто деревянные дощечки, кипа материи и большой ящик.
Второй джентльмен был много короче и тоньше своего приятеля и лет на десять младше. При низеньком росте он имел большую голову с мощными челюстями, а такого выдающегося носа я никогда прежде не видел — да, этот великолепный орган так выдавался вперед, что все остальные черты лица и буквально, и метафорически пребывали в тени. В отличие от приятеля этот джентльмен был одет весьма тщательно — считаю своим долгом сказать, что в будущем, в каких бы суровых он ни оказывался обстоятельствах, я лишь однажды заметил некоторый непорядок в его белье и верхнем платье.
— Скотина! Свинья! — кричал джентльмен в спину улепетывавшему юнцу и размахивал кулаком. — Я его догоню! — Он дернулся, будто собирался пуститься в погоню.
— Спокойно, благородная душа, — крикнул большой джентльмен и, оставив меня, рванулся, чтобы удержать своего друга за полы: тот, по виду, делал яростные попытки вырваться, но одежда держала крепко.
— Пылкое создание, — воскликнул мой спаситель. — Ты хочешь рискнуть своей жизнью, а ведь беречь ее — заметь! — первейший долг всякого разумного человека.
— Ерунда! Первейший долг всякого Разумного Человека — защищать свои принципы! — отозвался коротышка. — А принцип Законного Воздаяния священ. Негодяя необходимо покарать!
Тем не менее маленький джентльмен оставил попытки пуститься за моим обидчиком, и я смог наконец выразить свои чувства.
— Вы были так добры, — начал я.
К моему удивлению, в то время как коротышка в ответ просиял, старший джентльмен отпрянул, словно я его ударил.
— Добр! Чушь! — бросил он чуть ли не с раздражением. Он повернулся к приятелю: — А ты как думаешь, Силверлайт? Я был добр?
— Без сомнения. — В его тоне мне почудилась непонятная злоба.
— Как жестоко с твоей стороны говорить такое!
— Хорошо. — Огорченный и озадаченный, я все же попытался их умиротворить. — По крайней мере, это был для меня счастливый случай.
Но и это замечание имело не больший успех.
— Тавтология! — воскликнул старший джентльмен. — Случай управляет всем на свете.
— Напротив, — вскинулся второй, — во всем существующем имеется закономерность, нужно только иметь достаточно разума, чтобы ее заметить. — Он обратился ко мне: — Я верю, что и в эту самую минуту осуществляется некий Предписанный Принцип, потому что вы мне знакомы. Вы ведь тот молодой джентльмен, который проживает у мисс Квиллиам, так?
Кивая, я вспомнил, что раз или два видел его на лестнице.
— Мы ваши соседи, в настоящий момент снимаем угол у бесхитростного семейства по фамилии Пичмент, — продолжал он. — Сугубо временно, пока не поправим свои дела.
Я припомнил, что раз-другой наблюдал, как они поздним вечером поддерживали друг друга на лестнице.
— Конечно! — воскликнул я. — Вы помещаетесь в том углу, который…
— Именно, именно, — поспешно прервал меня мистер Силверлайт. — Я видел вас в обществе некой леди — предположительно, вашей матушки?
Я кивнул.
Он протянул руку:
— Меня зовут — Силверлайт, а моего друга — Пентекост. Мистер Пентекост тоже пожал мне руку.
— Пойдемте, — сказал он, — сегодня ничего больше заработать не удастся. Давайте мы проводим вас домой, а то как бы диктат своекорыстия не сбил вас с праведного пути.
— Я буду счастлив, — подхватил мистер Силверлайт, — вернуть вас в любящие руки вашей очаровательной матушки.
Они обернулись, чтобы подобрать предметы, лежавшие рядом на тротуаре, и тут я понял, кто они: Вы — кукольники!
— Верно, — немного застенчиво подтвердил старший джентльмен. — Видели нашу работу?
— Одним глазком, — отвечал я, опасаясь, как бы они не спросили о моем мнении.
— Вам не кажется, что мы злоупотребляем политэкономией? — осведомился мистер Силверлайт по пути домой.
— Разве что чуть-чуть, — ответил я тактично.
— Видишь, Пентекост? Тысячу раз тебе говорил, нечего перегружать Панча и Джоан. Детям это не нравится.
— Чепуха! Твои чертовы идеи, вот что им не по вкусу. Их даже ребенок насквозь видит. И, если уж на то пошло, Силверлайт, не стоило бы тебе через слово поминать хорошее общество.
— Это вполне обоснованно, дражайший сэр, если делается в целях сатиры! Или ты хочешь сказать, что я слишком резок?
— Нет, Силверлайт, — быстро заверил Пентекост. — В интересах справедливости должен признать, что ты проявляешь большую сдержанность в своем обращении с бомондом.
Дома я повел джентльменов знакомиться с моей матушкой и мисс Квиллиам (обе они очень испугались, увидев мои синяки и кровоподтеки). Пока они ахали и суетились вокруг меня, мои спасители стояли в дверях.
