Заговор францисканцев - Сэк Джон (чтение книг TXT) 📗
Может, он хочет сперва допить второй кувшин, рассчитывая найти в вине отвагу? Она бы предпочла, чтобы врага сморило прежде, чем он вздумает поверять ей душу. Слушая веселый рассказ о том, как он проезжал здесь мальчишкой, Амата не забыла долить вина в его кубок. Поставив кувшин, обезоруживающе улыбнулась и нащупала привязанные к предплечью ножны. Хотелось бы знать, какими заклинаниями сопровождали свои жертвоприношения иудейские жрецы. Она бы сейчас повторила их про себя. «Пей же, сын Люцифера, – мысленно торопила Амата, – пей, и уравняем чаши весов».
Она никогда еще не убивала обдуманно и хладнокровно. Воспоминание о сражении с монахами под Губбио не помогало. Тот удар был нанесен без мысли, в борьбе за жизнь. Если бы она не ударила первой, он бы вышиб ей мозги своей дубиной. А сейчас она собиралась перерезать беззащитное человеческое горло во сне, как кухарка отрубает голову петуху. Или как Юдифь обезглавила Олоферна, губителя ее народа, пока он спал, утомленный ее объятиями. Амата уже решила, что, сделав свое дело, искренне помолится над телом Орфео. Он ведь не злодей, как Симоне делла Рок-ка, просто ему не повезло с родней. А потом затащит труп в лес, где от него помогут избавиться дикие звери, а дяде скажет, что негодяй обокрал ее и сбежал... проклятье, этого она не предусмотрела. Надо было захватить украшение или дорогую безделушку – сначала, конечно, показавшись с ней в замке, чтобы свидетели запомнили.
Пока Орфео пил, солнце миновало зенит, и с западного края поляны потянулись короткие тени. Торговец зевнул и раскинулся на покрывале. Веки у него наконец отяжелели, теплый ветерок навевал сон.
На шее блеснула золотая цепь – должно быть, с распятием, но и крест его теперь не защитит. Амата напряглась, подобралась. Надо кончать! Всего один миг – и все: она осуществит свою вендетту и будет свободна жить дальше. Девушка осторожно вздохнула, чтобы унять дрожь, и выдвинула клинок из ножен.
Взрыв смеха на тропе застал ее врасплох. Она поспешно спрятала нож в складках юбки. Стайка детей с Терезой во главе вприпрыжку выбежали на поляну.
– Вот она где! Я тебя нашла! – воскликнула Терезина, шлепнувшись в траву у ног Аматы.
Орфео сел, протирая глаза и мотая спросонья головой. Дети прислуги вслед за маленькой предводительницей расселись вокруг.
– Кузина Амата, расскажи сказку, – попросила девочка.
– Сказку с принцами и принцессами, – подхватила другая.
Амата все еще не могла отдышаться от испуга. Она прижала ладонь к груди, сдерживая трепещущее сердце.
– Я расскажу сказку, – сонно сказал Орфео.
Он вытянул из рукава платок и завязал его на своем мизинце.
– Это принц, – пояснил он детям и обратился к девушке: – Нам понадобится и ваш платок, мадонна.
Амата вспомнила о пустых ножнах, привязанных к руке.
– Я... забыла платок, – неловко отговорилась она.
– У меня есть, – с важностью заявила Терезина. Тряпица оказалась грязновата, однако Орфео принял ее с изящным поклоном. Он заставил Амату поднять вверх мизинец и завязал платок юбочкой.
– А вот и принцесса. Распрямив ей мизинец, он начал:
– Однажды юный принц отправился с отцом и братьями в далекую страну. – Его рука с растопыренными пальцами качалась перед детьми. – В один прекрасный день они проезжали мимо замка, и принц увидел на башне прекрасную маленькую принцессу, его ровесницу. Принц сделал для нее куколку – точь-в-точь такую, как эта.
Орфео приподнял руку Аматы над своей и, глядя в глаза девушке, наклонил палец с платком.
Амата отвела глаза. Что же это он делает? И давно ли понял, кто она? Не это ли собирался ей сказать?
Тем временем Орфео продолжал грустным голосом, постукивая указательным пальцем о палец Аматы.
– Однако их отцы поссорились, и принц с семьей уехал прочь, так и не заговорив с принцессой.
– Ох! – дружно вздохнули дети.
– Отец принца был очень сердит на отца принцессы. Вернувшись домой, он нанял злого рыцаря, чтобы тот напал на замок. Рыцарь убил папу и маму принцессы, а ее саму увез в свою темную крепость. – Орфео свободной рукой обхватил «принцессу» и медленно притянул к себе. – Злой рыцарь держал ее в рабстве много лет, пока она не выросла настоящей красавицей. Принц между тем так опечалился и так рассердился на своего отца, что убежал из дома и уплыл в Страну Обетованную. Однажды, много лет спустя, уже взрослым мужчиной, он повстречался с самим папой, и папа сказал ему: «Ты должен вернуться домой, юный принц, и исправить то, что сотворил твой отец».
Дети круглыми глазами уставились на папу, которого изображал большой палец Орфео.
– И вот принц поплыл на родину, – продолжал тот. – Он проследил принцессу до замка рыцаря, однако, добравшись туда, узнал, что она бежала! – Ладонь Орфео разжалась, выпустив палец Аматы. – «Она в монастыре», – угрюмо проворчал рыцарь и в тот же вечер подослал своих людей убить принца, чтобы он не нашел принцессы. Но волей судьбы убийцы вместо принца убили его лучшего друга.
Голос Орфео прервался и рука задрожала. Дети переглянулись и снова уставились на рассказчика.
Увидев, что он с трудом сдерживает чувства, Амата подхватила нить рассказа.
– Принц отправился к знакомой даме рассказать о своей потере. Она же попросила его охранять ее в пути к родному дому, который стоял далеко от города, и принц согласился. И знаете что? – Амата помолчала, оглядывая детские лица. – Когда они приехали, ее домом оказался тот самый замок, где он впервые увидел принцессу.
Орфео успел овладеть собой и своим голосом.
– Принц тогда понял, что дама – не кто иная, как принцесса, которую он искал столько лет.
И он поставил обвязанный платком мизинец рядом с пальчиком Аматы.
– И он просил ее руки, и они жили счастливо? – с надеждой подсказала Терезина.
Орфео обвел глазами круг замерших в ожидании лиц, потом вопросительно оглянулся на Амату. Она покачала головой:
– Это ваша сказка.
– Не сразу, – ответил наконец торговец. – Сперва он хотел искупить преступление своего отца. Он молил принцессу сделать его своим рыцарем, желая совершить для нее подвиг. Но это уже другая история, и я расскажу ее в другой раз.
– Расскажи сейчас, – заныла Терезина.
– Сейчас мне надо поговорить с твоей кузиной, – строго сказал Орфео. – Наедине.
Дети неохотно поднялись.
– Идите, посмотрите, что найдется в лесу. Только далеко не заходите.
– Не бойся, мы не потеряемся. Мы здесь всегда играем. Когда дети скрылись, Амата откинулась на покрывало, закрыв глаза. Никогда еще она не была в таком смятении. Одеяло под ней натянулось – Орфео подвинулся, склонился к ней. Когда его губы коснулись щеки Аматы, в уголках ее глаз собрались слезы. Но открывать их и смотреть на него она не желала. Обхватила его правой рукой за шею и притянула к себе, нашаривая левой рукоять кинжала. Бернардоне, Бернардоне! Имя адскими барабанами грохотало у нее в ушах. Она стиснула рукоять и подняла кинжал, но рука дрожала так, что оружие выскользнуло из пальцев, ударило Орфео по плечу и, не причинив вреда, упало на покрывало.
Орфео взглянул на нож и на слезы, струившиеся по щекам Аматы. Прижал ладонь к ее щеке:
– Я не враг вам, мадонна. Вашим врагом был мой отец. И Симоне делла Рокка. Его сын Калисто рад будет увидеть мертвыми нас обоих. Но я здесь, чтобы помочь вам, если сумею.
Он взглянул ей в глаза, и на лице его отразилась глубокая грусть.
– Я люблю тебя, Аматина.
Его взгляд растопил остатки ненависти, точившей сердце Аматы. Девушка обхватила его обеими руками и прижала к себе.
– Чего же ты хочешь от меня? – шепнула она.
Его губы скользнули к самой щеке, так что теплое дыхание согрело мочку уха.
– Стоит ли говорить, когда дети так близко?
Орфео поднял голову и чуть отстранился, уголки губ дрогнули в улыбке, но тут же он снова стал серьезным.
– Я ведь не шутя говорил о подвиге, – сказал он. – Мне хочется хоть в малой мере возместить зло, которое моя семья причинила твоей. И кажется, я знаю, как это сделать.
